Журналист Светлана Фельде приехала из Казахстана в Германию девять лет назад. За это время поработала в русскоязычной газете, быстро взяла, как здесь говорят, немецкий язык, приобрела новую для себя медицинскую профессию, стала членом Литературного общества немцев из России, написала три книги рассказов, активно сотрудничает с местной и неместной прессой, с 2006 года выпускает альманах с символическим названием «Пилигрим»
— Светлана, при виде этого, подозреваю, неполного перечня, не появляется у вас желание воскликнуть: «Ай да Фельде, ай да молодец!»?
— Не появляется. Наверное, по той простой причине, что когда смотришь на чью-то жизнь со стороны, то всегда восхищаешься: вот молодец, столько успел, на все времени хватает. Когда же дело касается тебя лично, то ты знаешь, сколько за этим стоит трудностей, нехватки времени, усталости, потому и перестаешь воспринимать это как достижение.
— Недавно услышал такое определение успеха: «Успех это соответствие между намерениями и результатом». А, по-вашему, что такое успех и считаете ли вы себя успешным человеком?
— В какой-то степени, наверное, да. Успешная. Потому что в принципе получается все задуманное. Какой ценой — это другой вопрос. Да и цена ведь есть у всего. Успех? Я бы осторожно отнеслась к этому слову. Это элементарно вроде бы, но разобраться, что такое успех, на самом деле не так просто.
«Успех сопутствует тому, кто полностью является самим собой» — сказал Р. Ширм.
«Успех следует измерять не столько положением, которого человек достиг в жизни, сколько теми препятствиями, какие он преодолел, добиваясь успеха» — сказал Б. Вашингтон.
«Успех это достижение вашей Конкретной Главной Жизненной Цели без нарушений прав других людей» — сказал Наполеон Хилл.
Три разных определения, не так ли? То, что для меня является успехом, для кого-то может показаться полностью ничтожным и пустым.
Вот Марина Цветаева сказала: «Успех это значит успеть!» По этому принципу я и определяю для себя успех сегодня. Что будет когда-то не знаю. Мы ведь меняемся с течением времени.
Хочу успеть поставить сына на ноги так, чтобы он действительно на них стоял. Хочу успеть написать лучшие свои рассказы есть ощущение, что они еще НЕ НАПИСАНЫ. Хочу успеть выпустить в свет энное количество номеров альманаха «Пилигрим». Хочу успеть увидеть Италию, Испанию и Египет. Хочу успеть встретить свою вторую половину — время поджимает, а этого так и не произошло до сих пор. Хочу успеть понянчить внуков… Одним из лучших, на мой взгляд, определений успеха является высказывание Р.У. Эмерсона, возможно, оно понравится и другим: «Успех приходит тогда, когда Вы приобретаете уважение мудрых и любовь детей, завоевываете одобрение честных людей и способны перенести предательство ложных друзей. Успех это когда Вы можете ценить красоту, видеть хорошее в других и делать мир чуть-чуть лучше оставите ли Вы после себя здорового ребенка, садовую тропинку или справедливое общество. Успех в том, чтобы знать, что хотя бы одному человеку дышалось легче от того, что вы жили». Вот если я все это успею, что выше перечислила, вот если хотя бы одному человеку дышалось легче от того, что я живу или жила, значит, я — успешный человек.
— Кстати, об «успеть». Всё успеваете, что хотите?
— Ничего не успеваю из того, что хотелось бы. Удивляюсь, что успеваю хоть что-то.
— «Серапионовы братья», встречая собрата по перу, произносили: «Здравствуй, писать очень трудно!». Вам писать трудно? И что даётся труднее журналистика или художественная проза?»
— Я строго к себе отношусь и не считаю, что каждая строчка моя гениальна и работать над ней больше не надо. Стараюсь писать хорошо, и это, действительно, трудно. Журналистика дается легче. Наверное, тут сказывается опыт 12 лет работы в прессе.
— Обратил внимание на название ваших книг «Страна заходящего солнца» (2005), «Прощай, Гертруда» (2008), «Гудбай, Америка»(2008) Зигмунд Фрейд, наверное бы, сказал, что вы от чего-то подспудно пытаетесь освободиться.
— Я сама это недавно заметила. Чего-то преднамеренного здесь не было. Я выбирала название книг по рассказам, которые в каждой из книг казались мне основополагающими. Знаковыми, что ли. Если бы Фрейд чего сказал, то был бы, видимо, прав. Что может за этим стоять? Наверное, я пыталась освободиться — подспудно — от себя вчерашней. Какой такой вчерашней? Романтичной, избалованной, верящей в то, что вот завтра появятся на горизонте алые паруса, старающейся привыкнуть к тому, что все девять лет жизни в Германии кардинально отличаются от тех 33 лет, которые я прожила в Казахстане. К чему пришла? К тому, что очередная книга, над которой работаю, будет называться «Наброски».
— Известны такие формулы: «Мастер учится у мастера», «Книги делаются из книг». Кто ваши литературные учителя (классики и современники)?
— С шестнадцати лет меня захватил и не отпустил Бунин. Я, можно сказать, залпом прочла все им написанное. Воздействие на меня творчество его оказало огромное. Было внушительное ощущение космоса, какой-то невероятной вселенной. Бунин был и является для меня мастером описания человеческой души, всех её потаённых уголков. У Грина — я его очень люблю, хотя ныне это и не модно — училась сочетанию реальности и фантазии, на контрасте которых обостряются чувства. Взять, например, рассказ «Фанданго»: морозный Петроград, отчаяние, голод, и вдруг какие-то непонятные дары с острова Куба морские раковины, покрывала, испанские гитары, тут же «румяные санитары» Такое интересное смещение в сторону необычного, потому что реальность не даёт утешения. Потом Джон Голсуорси. Он уже помогал упорядочить мышление. Некоторым образом приводил в равновесие.
— Книга «Гудбай, Америка!» вышла в переводе на немецкий. Понятно желание автора расширить свою аудиторию. Но всё-таки вы член литературного общества немцев из России, рассказы свои вы пишете на русском, ваш альманах «Пилигрим» рассчитан, прежде всего, на русского читателя… Как вы считаете, у русского писателя в иммиграции есть будущее или он непременно обречён на утерю не только чувства родного языка, но и языка как такового вспомним горький рассказ Аверченко на эту тему.
— Я попросила талантливого писателя и переводчика Виктора Гейнца, которого знаю еще по Алма-Ате, мы вместе работали в немецкой газете там, перевести некоторые свои рассказы на немецкий исключительно для той цели, чтобы иметь возможность принимать участие в чтениях на немецком языке, на которые иногда приглашают. Не знаю, что из этого всего получится. Ну, побывала на двух литературных чтениях за последние два месяца, продала двадцать книг. Тридцать раздарила немецкоговорящим друзьям, коллегам, знакомым. Расширила аудиторию? Наверное… «Работаю» и дальше в этом направлении. Для начала отправила некоторые свои рассказы в немецкие журналы «Лиза», «Бригитта» и «Подруга». Мне ответили, что их заинтересовали мои рассказы, чуть позже станет известно, какие именно выйдут в печать.
Кстати, идея литературного общества, в котором состою чтобы авторы писали на немецком. Но таких у нас там мало. Трудно это. Ведь думаем по-прежнему по-русски. Хотя есть авторы, которые сознательно пишут только на немецком. Имеют право. Я на немецком писать не могу, у меня это получается хуже, чем на русском. Вы правы, «Пилигрим» рассчитан на русскоязычного читателя. Слава богу, он у нас пока есть. Есть ли будущее у русскоязычного писателя в эмиграции? Пока есть те, кто читают на русском, это будущее есть. О другом будущем, более далёком, мне говорить сложно. Не исключаю, что лет через пятьдесят или сто творчество русскоязычной пишущей эмиграции будет оценено по более высшему разряду и с большим почтением. Язык родной утерять, конечно, легко. Особенно если работать в немецких фирмах. С другой стороны все зависит от человека. Не захочешь утерять — не утеряешь. Тем более, что постоянно что-то происходит, ну, конкурсы разные для писателей русскоязычного зарубежья. Правда, у меня к этим конкурсам неоднозначное отношение. Например, меня пригласили быть членом жюри конкурса «Русский стиль». Авторов было сотни. К сожалению, лишь несколько человек имели отношение к тому, что можно назвать литературой. Основная масса прошу прощения… Сколько же у нас, правда, появилось писателей! Просто беда…
Так что мне все чаще кажется, что самое достойное сейчас, когда в литературу идут все, кому не лень, надо просто писать и не лезть на доску почета везде и повсюду. Ибо это ни о чем не говорит. Десятки бездарей являются номинантами всяких там конкурсов… А талант рано или поздно будет так или иначе найден, узнан, признан. В этом смысле лично у меня есть большое счастье как-то так получается, что в «Пилигрим» приходят талантливые авторы. Например, писатель Евгений Клюев и поэт Александр Шапиро из Дании, публицист и художник Владимир Марьин из Германии, прозаик Владимир Эйснер — тоже живет в Германии, прозаик и поэт Саша Протяг из Украины…
— Кстати об альманахе. Пушкин, на то он и гений, успел сказать немало такого, что актуально сегодня и будет верно ещё очень долго. В частности, говоря об альманахах, он сказал, что именно по ним потомки будут судить о состоянии литературы данного времени. Ваш под триста страниц «Пилигрим» внешне довольно солиден. А каково его наполнение?
— Альманах «Пилигрим» пополнил и без того немалое число литературных сборников и альманахов, выпускаемых в Германии. Пишущих и желающих публиковаться много, литературных «площадок» для этого в стране достаточно, у каждой из них свой отправной момент, как говорится. Но я и коллеги, помогающие мне в работе над альманахом, стараемся, чтобы в «Пилигриме» не появлялись слабые или непрофессиональные тексты, чтобы широко была представлена география.
В первых двух выпусках публиковались живущий сейчас в Германии известный писатель-краевед, заслуженный деятель Республики Казахстан Владимир Проскурин, также переехавшие в эту страну из Казахстана Игорь Пестов, бывший алматинец, а теперь гражданин Канады Вячеслав Набоков, алматинский журналист Андрей Губенко, поэт и прозаик из Караганды Елена Зейферт, Андрей Кучаев бывший московский писатель, ныне живущий в Германии, поэты Даниил Чкония, Демьян Фаншель и Георгий Шмеркин тоже ныне граждане этой страны. В третьем выпуске появились поэт Заринэ Джандосова из Санкт-Петербурга историк-востоковед, переводчик с персидского и английского языков, родившаяся в Алматы, несколько авторов из Армении, художница из Америки Лана Райберг, Григорий Вахлис из Израиля. Впрочем, лучше один раз почитать, чем сто раз рассказывать о том, что талантливого и замечательного есть в «Пилигриме»… Уж простите за нескромность.
— Я давно читаю и люблю ваши рассказы. Рассказ «Часовщик Илья» заканчивается словами: «Но люди вообще во многие вещи не верят. А они все равно случаются». Есть что-то в вашей жизни, во что вы не верили, а оно всё равно случилось?
— Когда-то слова героя романа Экзюпери о том, что никогда не будет в мире совершенства, казались мне просто красивыми словами. Удачно сказанными. Я их не чувствовала. А теперь и чувствую, и понимаю. Чем старше становишься, тем понятнее, как же на самом деле сложно иметь в жизни элементарные вещи — любовь, друзей. Слишком многое должно совпасть. Совпадает редко. А играть и идти на уступки с собой что делают почти все — не всегда и не у всех хватает сил. Совершенства действительно нет в людских отношениях. В них намешано много дегтя из амбиций, желания утвердиться, непонимания, просто глупости. А вот в природе совершенства достаточно. Хоть за эту благодать спасибо. Она случилась. Во что я не верила, а оно случилось? Я не верила, что когда-то увижу Париж, Ниццу и Антибы. А вот летом прошлого года побывала в этих городах. Я не верила, что вытяну три года учебы на немецком языке. А вот вытянула и уже даже третий год работаю по вновь полученной специальности. Не верила, что смогу здесь обзавестись друзьями. А оно случилось именно в Германии мне повезло встретиться с талантливыми и интересными людьми, которые стали мне близки по духу и мироощущению. Не верила, что смогу приспособиться и привыкнуть к жизни в Германии. А вот приспособилась, привыкла и что раньше казалось нереальным — люблю эту страну.
Интервью Владимира Авцена
09/01/09
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
