Тоня с Эльзой выжили. Уже после войны жизнь в трудармии стала полегче. Не таким длинным был рабочий день, кормили три раза уже более сытной едой. По карточкам они могли в небольших количествах отовариться мукой, сахаром, овощами. Нельзя сказать, что ели они досыта, но от голода никто уже не умирал.

Продолжение. Начало в предыдущем номере.

Если умирали, то в основном от болезней, нажитых в лагере, от того, что организм отказывался принять лучшие условия и от слабости не мог справиться с более сытным пропитанием. Работать продолжали в лесу, нормы выработки были уже пониже.
И вот сейчас-то в полной мере стала сказываться тоска по дому, чувства рвались наружу, так сильно женщины соскучились по своим родным, так страстно хотели домой! Но еще долгих три года несчастным лагерницам пришлось жить вдали от своих детей и родных.

Эльза познакомилась с парнем из соседнего мужского лагеря, когда мужчины утепляли их барак, укладывали в нем новые печи и делили огромный зал на небольшие комнаты, в которых могли жить по два-три человека. Андрей понравился ей с первого взгляда. Высокий, темноволосый, глаза фиалкового цвета смотрели на мир с каким-то внутренним удивлением, он напоминал девушке сказочного принца.

– Я, кажется, влюбилась, – секретничала с Тоней ее подруга, – Такого красивого парня я еще не видела. Как бы мне с ним познакомиться?

Тоня с Эльзой, как два стратега, продумали план знакомства.

– Андрей, зайди, пожалуйста, в нашу с Эльзой комнату, – пригласила Тоня молодого человека, когда он в очередной раз работал со своими товарищами в женском бараке, – у нас стул сломался. (Девушки пожертвовали стулом – отломили ножку ради такого случая).

Это был воскресный день, у женщин – выходной, первый за много лет каторжного труда. Они решили провести его с пользой. Утром девушки приготовили праздничный обед: сварили суп с капустой, сделали вареники с картошкой, заварили ячменный кофе и даже разжились сахаром. Это было верхом чревоугодия в те нелегкие времена. После того, как Андрей отремонтировал стул, Эльза пригласила его отобедать с ними. Сначала он отнекивался, но вкусные запахи сломили упорство парня и он остался на обед. Тоня для приличия посидела в компании, а потом, сославшись на дела, ушла, оставив молодых людей на попечение благосклонной судьбы.

Через месяц к измученным трудармейцам пришел праздник. Свадьба была такой веселой, столько в нее было вложено радости, счастья, что запомнилась всем присутствующим на всю жизнь. Потом были еще свадьбы, но ту, первую, вспоминали чаще остальных. Трудармейцы на свои продуктовые карточки приобрели муку, масло, сахар. Напекли пирогов, приготовили винегрет. Комендант лагеря расщедрился и выдал из неприкосновенного запаса спирт, который развели водой. Среди мужской половины нашлись музыканты: где только раздобыли инструменты, особенно всем понравилась игра на мандолине и гармошке. Но не менее заливисто издавали звуки балалайка и гитара. Талантов тоже было немало. Прожив столько лет рядом, многие из них и не подозревали, что среди трудармейцев столько одаренных людей. Песни и пляски перемежались стихами и красивыми тостами. Расходились гости уже далеко за полночь.

Тоня помогала подруге в благоустройстве, уступив молодым более просторную комнату в бараке, где она жила с Эльзой. Сама же перебралась в другую, по соседству. Они нашили ситцевых занавесок, вышили красивые накидки на подушки, из тряпочек связали круглые коврики на пол. А потом, когда в молодой семье появился первенец, Тоня бегала нянчиться с малышом, зацеловывая его до безумия. Это был хорошенький, добродушный крепыш, с такими же фиалковыми наивными глазами, как у папы. Его любили все, кто жил в бараке, первый ребенок, которого взрослые увидели впервые за много лет. Кто-то смастерил ему в подарок деревянного коня, кто-то – сидячую коляску на колесиках, кто-то из женщин сшил ему штанишки, рубашечку. Малыш как будто тоже платил всем за любовь к нему, улыбаясь каждому, позволяя себя тискать, никогда при этом не капризничая.

Глядя на этого ребенка, Тоня думала, что, может быть, жизнь, наконец, изменится к лучшему, что добро в конце концов победит зло… Что, может быть, и в ее жизни настанут более светлые дни и она обретет покой и радость со своим сыном.
Но судьба продолжала куражиться над измученной женщиной…

***
Антонину Тышенберг, так как у нее есть ребенок, отпустили домой в числе первых. Холостых и бездетных еще некоторое время держали в лагере. Тоня получила отпускные и в городе, перед тем как поехать на вокзал, купила отрез на платье тете Клаве, фуражку в подарок дяде Ване, своему сыночку отрез на костюмчик, конфеты, пряники. Со всем этим богатством она приехала домой и, выйдя из электрички, с приятной истомой вдохнула в себя как можно больше свежего вольного воздуха. Нет, это не иллюзия: она выжила, страшная война позади. Она имеет право быть хоть немного счастливой со своей семьей, она заплатила слишком большую цену за глоток неразбавленного ничем омерзительным чистого воздуха.

Навстречу ей из дома вышел подросток и удивленно посмотрел на незнакомую женщину. Володя ждал мать, постоянно спрашивал деда с бабушкой, когда же она приедет. И вот – не узнал. Прошло много лет, он из маленького ребенка превратился в подростка. Тоня тоже не сразу догадалась, что перед ней ее сын, таким неожиданным для нее стал тот факт, что Володя сильно вырос. Когда на крыльцо выскочила тетя Клава, женщины подняли такой плач, что испугали мальчишку. Он уже понял, что это его мама, но сторонился и стыдливо прятал глаза, когда она кинулась к нему с поцелуями.

— А где дядя Ваня? – внутренне сжимаясь, спросила Тоня.

– Год назад мы его похоронили, – зарыдала тетя Клава.

Володя тоже утирал слезы при воспоминании о деде. Он даже не догадывался, что дядя Ваня с тетей Клавой были ему по крови не родные. Они очень любили друг друга. Дядя Ваня учил мальчишку мужскому ремеслу: столярничать, ремонтировать прохудившуюся обувь. Они вместе косили сено, управлялись по хозяйству. Когда деда не стало, Володя как взрослый выполнял по дому все мужские обязанности. Учиться ему не довелось, в те годы редко кому из детей посчастливилось ходить в школу. Надо было выживать, помогать взрослым по хозяйству, работать на колхозных полях, фермах. Руки у подростка были грубые, заскорузлые.

Тоня наплакалась вместе с родными вволю и от жалости к дяде Ване, и от радости, что, наконец, обняла свою кровиночку. Пусть ему было трудно, пусть он не выучился грамоте, главное, что он жив, здоров. Это были такие сладкие слезы. Тоня целовала руки тете Клаве за то, что она столько лет воспитывала и кормила ее ребенка, отчего та сильно конфузилась, не считая, что совершила большое геройство. Участливые, нетребовательные, привыкшие заботиться обо всех, кто живет с ними рядом, эти люди не считали, что помогая, в сущности, чужим людям, совершают геройский поступок. А для женщины, нашедшей у них приют и ласку, тепло и любовь, бесценную помощь в такие тяжкие годы, это их бескорыстие было величайшим подвигом, и она боготворила своих дорогих дядю Ваню и тетю Клаву. И Володя сызмальства беззаветно их любил.

Антонина выложила подарки. Фуражку решили подарить брату Емельяну. Володя первый раз в своей жизни видел конфеты, да в таких красивых обертках. Ему казалось, что ничего вкусней он еще не ел. Конфеты перевернули его мировоззрение, оказывается, за пределами их деревни есть другой мир, со своими удивительными вкусными конфетами, с красивой одеждой, как у мамы. Антонина перед отъездом домой сшила себе костюм из синей шерстяной ткани, единственный раз в свои 34 года, купила туфли на высоком каблуке. Никогда еще молодая женщина себя такой не ощущала. Эти наряды она надевала по самым торжественным случаям, а позже, когда в деревенском клубе стали показывать по вечерам кино, в костюм и туфли наряжалась в клуб. Но такие праздники в ее жизни случались очень редко.

Ирина Винтер

Продолжение в следующем номере.

Поделиться

Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia