Эмигрантские стансы

Игорь Трутанов родился в 1960 году в Спасске-Дальнем, Приморский край, окончил среднюю школу в Волгограде, год работал на Семипалатинском ядерном полигоне; в 1978 году поступил на факультет немецкого языка института иностранных языков в Алма-Ате, затем изучал германистику в Йенском университете им. Фридриха Шиллера в ГДР, защитил дипломную работу о гессенском диалекте поволжских немцев, учительствовал, был призван в армию. После службы «из любопытства» поехал в меннонитское село Константиновка Павлодарской области Казахстана, преподавал два года немецкую словесность внукам бывших трудармейцев. Участник 4-й делегации российских немцев в 1989 году в Москве за реабилитацию российско-немецкого народа и восстановление Республики Немцев Поволжья. Написал книгу о своем учительском опыте в Константиновке и о судьбе российских немцев, история которых умалчивалась в Советском Союзе. В 1992 году книга была опубликована в Берлине под названием «Russlands Stiefkinder. Ein deutsches Dorf in Kasachstan». Работал редактором единственной в СССР еженедельной газеты на немецком языке «Freundschaft» (c 1990 г. «Deutsche Allgemeine Zeitung»). В издательстве «Aufbau Verlag Berlin» опубликовал книги «Die Hцlle von Semipalatinsk» и «Zwischen Koran und Coсa Cola». Шесть лет работал помощником координатора в бюро германского фонда им. Фридриха Эберта в Центральной Азии и Казахстане, три года жил в Варшаве, принимал участие в съемках документальных фильмов о Польше, Албании, Японии и Южной Корее. В 1999 году покинул Казахстан и переехал в Россию. Работал редактором и зам. главного редактора в газете «Moskauer Deutsche Zeitung». В 2001 году иммигрировал с семьей в Канаду. Окончил Йоркскую педагогическую академию, получил диплом учителя английского языка. В настоящее время преподает немецкий язык, работает переводчиком с пятью языками и является автором русскоязычного журнала «Форум» в Торонто. Женат, имеет троих детей.

Светлана Фельде: Игорь, уже четвертый год ты живешь в Канаде, на каком языке ты думаешь? Ведь ты в совершенстве владеешь русским, немецким, английским…

Игорь Трутанов: Отвечая на это вопрос, думаю на русском языке. На немецкий я переключаюсь во время общения с моими немецкими друзьями в Германии и Канаде. На третий — польский — я перехожу, когда общаюсь с моим работодателем, друзьями и соседями иммигрантами из Польши — или когда пишу статьи для одного польского журнала в Канаде. На четвертом языке я размышляю «по умолчанию», если использовать компьютерную терминологию, в повседневном общении и когда работаю над английскими текстами. В семье мы культивируем русский, а также немецкий, которым владеют моя супруга Людмила и дочь Лиза.

Немецкий язык — экзотика для Канады и Америки. Англосаксы, как правило, не говорят на других языках и не имеют большой необходимости в их изучении, потому что весь мир все равно понимает и более-менее говорит по-английски. В Канаде много выходцев из Германии, Австрии и Швейцарии. Здесь также живут потомки меннонитов, перебравшиеся из России в страну Кленового листа в начале прошлого века и после революции 1917-го года. Большинство из них утратило родной язык. Некоторые из канадцев европейского и российского происхождения имеют потребность в изучении культурного наследия своих родителей. Немецкий язык — часть этого наследия. И это является моей профессиональной нишей, поэтому на второй неделе после прибытия в Новый Свет я устроился почасовиком в школу им. Фридриха Шиллера под Торонто. Просто позвонил в школу и сообщил директору, что окончил одноименный университет в Германии.

Последние два года я работаю переводчиком и преподавателем немецкого языка для взрослых. Меня всю жизнь тянуло к немецкой культуре, кроме того, я долгое время работал в немецкоязычных организациях. Поэтому могу с уверенностью утверждать, что я по профессии немец (Berufsdeutscher). И на родине хоккея, баскетбола и Гринписа я тоже — немецкий «культуртререг».

С.Ф.: Расскажи о городе, в котором ты живешь…

И.Т.: Последние три года живу в городе Миссиссага (Mississauga). Название происходит от имени индейского племени, обитавшего вместе с гуронами на берегах озера Онтарио. Легендарный Чингачгук — Большой Змей жил в этих местах. Племя миссиссага живет сейчас в собственном резервате. Аналог в России этому — национальный автономный округ. Резерват это территория, которая находится в коллективном владении племени. Там индейцы могут устанавливать свои законы, держать свою индейскую полицию, разрешать игру в рулетку и другие азартные игры, запрещенные федеральным законом. Например, Лас-Вегас в Штатах находится на территории индейского резервата и там по индейским законам разрешены азартные игры.

Население Миссиссаги составляет 600 тысяч человек. Это шестой по величине город в Канаде. Его жители выходцы из Англии, Ирландии, США, Индии, Пакистана, Китая, Польши, Украины, арабских стран и Африки. Для больших городов Канады свойственна этническая пестрота, которая обогащает культуру канадского общества. В Большом Торонто, в который входит Миссиссага, проживают представители всех народов и племен нашей планеты. Здесь синагоги мирно соседствуют с исламскими центрами и мечетями, католические храмы с православными греческими, русскими, украинскими, болгарскими, сербскими церквями, лютеранскими кирхами, буддистскими храмами и молитвенными домами свидетелей Иеговы. Канада мне нравится своей толерантностью и мирным сосуществованием различных культур, конфессий, этносов. Дискриминация человека по расовому признаку, как и нарушение его гражданских прав, считается здесь тяжким преступлением.

С.Ф.: Знаю, что ты был в Германии, навещал друзей, можешь ли ты сказать, чем отличается русскоязычная эмиграция Германии от русскоязычной эмиграции Канады?

И.Т.: Любая иммиграция — это реинкарнация, ибо ты покидаешь прежнюю жизнь, в которой ты был зам. главного редактора, например, и отправляешься в мир иной, чтобы вновь родиться в образе подметальщика или строителя. Ты нарабатываешь новый жизненный опыт, приобретаешь новых друзей, учишь новый язык, который должен стать тебе родным. Затем, набираясь уверенности в себе, из подметальщиков ты начинаешь карабкаться вверх и строить самого себя заново, как дом. На этом жизненном этапе необходима сила воли, огромный оптимизм и поддержка твоих близких людей. Многие не выдерживают катапультирование во времени и пространстве, возвращаются…

С.Ф.: Философия культуры… Культура философии… Эмигрант вне зависимости от своих желаний и намерений перевозит вместе с языком как часть самого себя культуру и философию. Чем отличается феномен русской философии и культуры от культуры и философии жителей Канады?

И.Т.: Ментальность (или как ты это называешь, философия и культура) сильно отличается от российской. Основой канадской ментальности является личный оптимизм, солидарность и созидательная христианская любовь к ближнему, культивируемая в этом обществе со времен первых переселенцев из Старого Света, погрязшего в то далекое время в религиозной, этнической и сословной ненависти. В Канаде, в отличии от США, не было рабства. Чернокожие невольники с хлопковых плантаций Америки, бежавшие в Канаду, становились свободными гражданами. Поэтому появилась поговорка: «Успеть добежать до канадской границы». Гонимые властями и православной церковью, сюда перебирались из России старообрядцы, молокане, толстовцы и меннониты люди трудолюбивые, трезвые и с крепкими моральными устоями. Их потомки до сих пор занимаются земледелием в прериях. Недалеко от Ниагарского водопада уже лет 200 живут христианские фундаменталисты амише, выходцы из Германии. Амише до сих пор не признают ни электричества, ни телефонов, ни автомобилей, ни фотографических изображений, ни даже пуговиц. Передвигаются на старинных повозках и носят одежду в стиле XVIII века. Когда ты их видишь на рынке, то думаешь, что попал на фестиваль немецкой культуры в Саратове.

Канадцы — терпимый народ, уважающий достоинство и традиции других народов. На улицах Миссиссаги можно увидеть женщин в парандже, а разноцветные тюрбаны и длинные бороды индусов возвращают меня в сказку о старике Хоттабыче.

Люди здесь приветливы. Вежливость в Канаде анонимна: к тебе относятся дружелюбно, c уважением, если даже видят впервые. Это уже восточная этика и английская учтивость, основанная на джентельментстве. Незнакомые люди обращаются друг к другу не иначе как «сэр» или «мадам». Эти слова содержат энергетику уважения к личности. Попробуйте сравнить это с типично российским «гражданин»… На вас повеет подвалом Лубянки, конвоем, спецкомендатурой… Даже обращение «уважаемый» в устах милиционеров, останавливающих тебя в московском метро для проверки регистрации, звучит зловеще цинично. В канадской ментальности отсутствует шовинизм, милитаризм и имперские амбиции. Здесь нет военной повинности. Отсутствует прописка. Нет и внутренних паспортов.

С.Ф.: Твое мнение о ментальности современного российского общества?

И.Т.: Ментальность современного российского общества находится под влиянием советского времени, классовой ненависти, борьбой с «внешними и внутренними врагами», милитаризме и нетерпимости к «инородцам». Классовая борьба как официальная религия исчезла, а ненависть осталась. В обществе доминируют криминальные стереотипы поведения, приобретенные поколениями через ГУЛАГ и службу в армии. Нынешняя война в Чечне тоже не способствует смягчению нравов российского общества. В русской ментальности преобладает по традиции пессимистическая фаталистическая установка: «Мы люди маленькие, от нас ничего не зависит в этом мире; барин, добрый царь-батюшка, приедет и рассудит». Есть, конечно, исключения. И много добрых, отзывчивых людей.

С.Ф.: Твое самое первое экспрессивное переживание впечатление в эмиграции?

И.Т.: Ниагарский водопад! О нем я много читал. На языке одного из индейских племен это слово означает «Шумящий туман».

С.Ф.: Самое сильное?

И.Т.: Осознание того, что ты являешься свободным жителем планеты Земля, затерявшимся на задворках Вселенной.

С.Ф.: Самое счастливое?

И.Т.: Что ты достиг очередную поставленную перед собой цель.

С.Ф.: Самое грустное?

И.Т.: Поездка на нашу этническую родину, в Россию, жестокость и недружелюбность людей к тебе и самим себе. Чувство страха перед российской действительностью, милицией, бандитами, террористами, хамством чиновников. Расставание на неопределенный срок с родителями и старыми друзьями.

С.Ф.: Когда ты почувствовал, что твой дом — в Канаде?

И.Т.: Когда во время отпуска в России моей семье сильно захотелось обратно в Миссиссагу, где прогуливаются добрые старики Хоттабычи, улыбающиеся китайцы и зулусы, где на елях скачут непуганые белочки, а вдоль берега Онтарио плавают лебеди, дикие утки и гуси. Я знаю многих русских иммигрантов, которые не хотят приезжать в Россию даже в отпуск из-за страха перед предстоящими унижениями. В стране Кленового листа они расслабились, потеряли способность к самообороне.

С.Ф.: Твои дети говорят на русском языке?

И.Т.: Все говорят, кроме двухлетнего Даниэля-Ивана, который родился в Миссиссаге. Миша говорит по-русски и по-английски. Лиза еще и по-немецки. Дети в школе учат французский язык.

С.Ф.: Расскажи немного о русскоязычной прессе Канады. Чем она отличается от нашей прессы, оставленной «там»? Как выглядит самый обычный редактор самого обычного русскоязычного журнала-газеты? Разумеется, я имею в виду не пиджаки и брюки…

И.Т.: Я знаком лишь с русскоязычной прессой Большого Торонто. Здесь выходят семь бесплатных газет и три журнала. Одно время была газета «Вечерний Торонто», выпускал ее один из бывших редакторов «Вечерней Алма-Аты». В некоторых русских магазинах можно купить «Комсомольскую правду», «Аргументы и Факты». Типичный редактор местного русского издания это «человек-оркестр», он и главный редактор, и «свежий глаз», и бухгалтер, и охотник на рекламодателя, и часто — развозчик свежего тиража. Ему не позавидуешь, крутится как белка в редакторском колесе. Все эти издания живут за счет рекламы.

С.Ф.: Ты пишешь книгу… Почему на английском языке?

И.Т.: Это будет роман о герое нашего времени в период распада Советской империи. Хочу передать ощущения того времени. Я нашел канадского издателя, с которым подписал контракт об издании моей книги за авторский гонорар. Это моя очередная цель и challenge — вызов самому себе. Я планирую издать ее уже в этом году. Опыт написания книг на немецком языке у меня уже имеется. Северная Америка идеальное место для писателей-иммигрантов. Здесь их целая плеяда. К ним здесь относятся с любопытством, особенно к тем, кто прибыл на этот континент с «того Света», из-под «железного занавеса».

С.Ф.: Почему ты решил уехать из России? Почему именно в Канаду?

И.Т.: Перебравшись в 1999 году из Казахстана в Москву, я осознал свою несовместимость с российской жизнью. Она меня ужаснула. Я был в ней чуждым элементом. К тому же некоторые носители русской национальной идеи мне разъяснили, что хотя я по метрикам и числюсь «русским», но на самом деле я «русскоязычный», ибо русского национального духа у меня не замечено. Чтобы слыть «истинно русским патриотом», необходимо ненавидеть определенные этнические меньшинства, определенные цивилизации, быть православным и бороться со всевозможными «заговорами». Это тип людей, «несгибаемых, стойких, непримиримых к врагам рейха или чего-то еще», которых все время «темные силы злобно гнетут».

Я под эти определения никак не подхожу. И не хочу, чтобы из меня гвозди делали. Мне ближе по сердцу слова кота Леопольда из популярного мультика: «Ребята, давайте жить дружно» Я против колониальной войны в Чечне, в Москве участвовал в антивоенной демонстрации. Потом ходил на митинг против закрытия НТВ. Но на такие мероприятия в России ходят в основном очкарики-интеллигенты, свободные художники и правозащитники, в общем — «отщепенцы» русского народа, который по евразийской традиции всегда безмолвствует.

Я не разделяю ностальгию народа по СССР и сильной руке. Я не люблю Ленина и Сталина, этих кровавых диктаторов, уничтоживших десятки миллионов наших соотечественников. Считаю, что самую большую опасность для России представляет сама Россия отсутствием гуманистической и демократической культуры, усилением репрессивного полицейского аппарата и бесконтрольностью исполнительной власти. Народ безропотно переносит тяготы и лишения этой жизни, даже не пытается защитить свое достоинство и права от чиновничьего произвола, милицейского террора. Не люблю я этого евразийского садомазохизма. Поэтому и решил сменить вектор эволюционного развития моего рода.

Канаду я выбрал из-за нейтральности территории. Здесь нет такой ксенофобии как в старушке Европе. К тому же в детстве меня, по-видимому, зомбировали прической «канадкой», канадской пшеницей в советских булочках и плюшках. Эту пшеницу, кстати, вырастили на просторах Альберты и Саскачевана толстовцы, старообрядцы и меннониты, изгнанные из России за то, что они «не такие, как все».

А помнишь песню Сергея Есенина «Клен ты мой опавший, клен заледенелый»? А тот же медвежонок Винни-Пух, «который ходит в гости по утрам»? Прообраз Винни был родом из канадского города Виннипега, отсюда, кстати, и происходит его имя. Здесь даже есть музей славного медвежонка.

Все эти факторы подействовали на меня, по-видимому, как скрытый 25-й кадр.

С.Ф.: Чем ты стал заниматься, когда приехал?

И.Т. : Иммиграция в Канаду заставила вспомнить мое пролетарское происхождение: в свободное от преподавательской деятельности время я трудился в таких сферах, о которых до этого имел смутное представление, например, торговля электрическими приборами, управление тестомешалкой на пекарне и машиной для изготовления пластиковых бутылок на фабрике. Так началось мое вхождение в народ… В Канаде любой труд почетен и уважаем. Я три месяца подметал пол на бутылочной фабрике. Затем подошел к начальству и сказал: «Ребята, а почему у вас нет заводской многотиражки? Каждая уважающая себя компания имеет свою газету». Я разработал концепцию и макет, которые руководство одобрило. Так я начал на добровольных началах в свободное время выпускать своеобразный «боевой листок» с передовицами о технике безопасности, делал интервью с передовиками производства, не забывал о советах психолога, рецептах индийской и китайской кухни. Босс обычно задерживал сдачу своих передовиц и мне приходилось гоняться за ним с метлой в руках по цехам и офису. Забыв написать вовремя статью, босс скрывался от меня. В конце концов, он сказал: «Игорь, говорят, что ты владеешь немецким. Хочешь работать на машине из Германии?» Я, не медля, ответил: «Йес!»

И это было очередным прорывом в моей карьере. На самом деле босс прикрепил меня к гигантскому станку, чтобы я не надоедал ему с расспросами: «Сэм, когда ты принесешь мне статью по борьбе с пылью на рабочих местах?» В Северной Америке поощряется настойчивость и инициатива. Так я стал трудиться на машине, изготовленной в Гамбурге, которую любовно называл «толстой Бертой».

Незабываемые впечатления у меня оставила работа на стройке. Страх высоты я поборол на четвертый день и уже лихо слазил с крыши 26-этажного дома в строительную люльку, которая ползала по поверхности здания. Ветер ее раскачивал как лодку. Вдруг заедает стальной трос, и ты с напарником висишь в перекошенном состоянии на высоте 20-го этажа. А внизу передвигаются разноцветными жуками форды, хонды… И если подведет страховка, то ты полетишь вниз и будешь находиться пару секунд в состоянии невесомости, как космонавт. Это была не стройка, а экстремальный альпинизм, за который, к тому же, тебе еще платят деньги. А какой чудесный вид с крыши многоэтажки на озеро Онтарио!

С какими удивительнейшими людьми я работал бывшими урками, пробравшимися почти ползком на землю Чингачгука через Мексику и Штаты, с профессорами из бывшего Советского Союза, с нелегальными иммигрантами из Гондураса, с беженцами из стран с экзотическими названиями — Берег Слоновой Кости или Руанда. Какие жизненные истории я собрал за это время у этих авантюристов! Моими напарниками были Семен, строитель из Челябинска и Хайфы, и Лёха, физик-теоретик из Душанбе. Я с ними постоянно вел философские беседы, что негативно сказывалось на производительности труда. И потом, к моему счастью, мне намекнули, что мне следует искать себе другую работу.

С.Ф.: Как ты считаешь, какие есть преимущества у писателя-эмигранта?

И.Т.: Огромнейшие! Ты дома. И при этом сразу — в нескольких культурах. Ты — носитель уникальнейшего опыта. Ты делишься этим опытом и узнаешь, как быстро несется верблюд по барханам Сахары, как лучше управлять рабочим слоном, как не попасть в пасть аллигатору, как увернуться от московского мента, если у тебя нет регистрации в столице твоей Родины, как сбить вертолет шурави, расстреливающий горное селение под Кабулом, как сбежать из Варшавского гетто, как уцелеть с фауст-патроном и повязкой гитлерюгенда в мае 45-го, как сбежать от израильского патруля в тихую ночь в секторе Газа. Мы — иммигранты и писатели, мы говорим на десятках языков, веруем в Магомета, Иисуса, Моисея, Будду, сэра Чарлза Дарвина. Или — ни во что. Мы все — разноцветные камешки мозаики с названием Канада.

В Миссиссаге я основал писательский клуб. Его членами являются новые и коренные канадцы. Мы издаем журнал с названием THE BRIDGE («Мост»). Культура соединяет народы и людей. Я вообще люблю мосты…

С.Ф.: Кем ты чувствуешь себя сегодня? Все еще русским?

И.Т.: Скорее — гражданином мира, рожденным в России.

Светлана Фельде, журналист (Германия-Канада)