О живописи и графике Роберта Лейнонена

Е.З.: Роберт Адольфович, вы уже в детстве проявляли особый интерес к живописи?

Р.Л.: Да, я начал активно рисовать уже в детстве, и учителя рисования хвалили меня, что даже упоминается в моих дневниках.

Фрагменты из дневников Р. Лейнонена:

Зима 1935 года.

Был урок рисования.

Преподаватель дал задание нарисовать иллюстрацию к «Капитанской дочке». Я рисовал неплохо и потому сделал набросок скоро.

Вскоре ко мне подошёл учитель, желая посмотреть мой рисунок. Он похвалил меня за хороший рисунок.

30-го апреля 1936 года.

На Невском проспекте (тогда он официально именовался «Проспект 25-го Октября») в витринах магазинов выставлены рисунки учеников, в том числе и мой.

Е.З.: Какие ваши работы довоенного времени вам особенно памятны?

Р.Л.: Довоенных работ у меня совсем немного. Вообще, в моей жизни был только один очень интенсивный период рисования с 1985 по 1988 годы. Из довоенного, пожалуй, памятна нарисованная мною чёрной акварелью одна из комнат квартиры тётушек, у которых я воспитывался с семи лет и жил до самого последнего дня до эвакуации (точнее, высылки из города). А после войны появился и карандашный рисунок этой же комнаты, который был сделан в моих дневниковых записях 19 мая 1946 года.

Е.З.: Получалось ли рисовать в блокадном Ленинграде?

Р.Л.: Очень редко, но получалось. В апреле 1942 года я нарисовал букет. Подлинник этой акварели я передал впоследствии в Музей блокады в Ленинграде.

Е.З.: Отрадно, что возник именно такой красивый, мирный образ букет

Р.Л.: Да, блокада страшное время, но мы продолжали жить влюбляться, творить После войны, в 1948 г. я сделал карандашный рисунок «Уланова и Чебукиани» в «Ромео и Джульетта». В 1952 г. карандашный рисунок «Роден. «Поцелуй».

Е.З.: В то время вы ещё не использовали ваш уникальный метод рисования фломастерами и шариковыми ручками?

Р.Л.: Нет, мой уникальный метод работы появился позже, в 1980-х.

Е.З.: Не переход ли к этой манере живописи вызвал такой подъём вашего творчества в 1985-1988 гг.?

Р.Л.: Да, совершенно верно. Но ещё и тот бытовой факт, что в моей жизни выпал этап суточных дежурств на работе. Вдохновителем моего нового метода стал ленинградец Юрий Гейнце. Долгие годы Гейнце работал в одном из научно-исследовательских институтов. А как художник-любитель он нарисовал большое количество рисунков. Однажды Юрий Александрович показал мне добрый десяток из них. В основном, это были городские виды, архитектурные и другие памятники, церкви. Но всё было нарисовано только фломастерами! Это было удивительно. А закончился мой интенсивный период творчества за отсутствием времени: в конце 1988 года я приступил к переписи могил на Смоленском немецком кладбище тогдашнего Ленинграда.

Е.З.: Ваш метод рисования вызывает особенный интерес и удивление

Р.Л.: Многие утверждают, что подобного они ещё никогда не видели. Начал я рисовать этим методом с крупиц каких-то, нерешительных попыток изобразить человека, женщину О сходстве тогда и речи быть не могло!

Е.З.: Как отнеслись окружающие к вашему новому методу рисунка?

Р.Л.: Очень заинтересованно. Люди подходили (я рисовал, в основном, на работе), удивлялись, спрашивали, где я учился (один молодой актёр задал даже вопрос: «Где вы изучали анатомию?»). Главный художник издательства Гидрометеоиздат (почтенный мужчина) посетовал как-то: «Если бы вы учились…». Это я и сам знаю. Однажды около 12 часов ночи уходила домой с работы одна девушка с молодым человеком, видимо, программистом. Глаза, как магнитом, к моим листам тянет. «Хотите посмотреть?» говорю. «Давно! Да неудобно как-то…» «Давайте я Вам покажу мои работы!». Она осталась очень довольна. «вы знаете, я ухожу в каком-то необыкновенном состоянии! Какая красота!»

Е.З.: Как сохранять картины, нарисованные фломастерами и шариковой ручкой? Ведь они, пожалуй, беззащитны перед солнцем

Р.Л.: Да, картины выгорают от солнца и света, и поэтому мы храним их в коробках в темноте от выставки до выставки, а если показываем дома, то тут же поворачиваем обратной стороной. Именно поэтому картины ещё и непродаваемы, так как они на стене покупателя быстро выгорят.

Е.З.: На ваших картинах очень много женских изображений

Р.Л.: Женщина мой главный сопереживатель! Однажды я смотрел по телевизору творческую встречу с Олегом Янковским (мне он нравится), на которой он, отвечая на вопрос, заявил, что, играя роль, «играет на зрителя», точнее, ощущает его незримо, то есть моими словами ищет сопереживателя, и главным образом, как он сказал, женщину! Я тоже искал и ищу как сопереживателя главным образом женщину. Женщина более, чем мужчина, эмоциональна, она сама активно ищет впечатлений, она тоньше чувствует, у неё нежнее душа, а если она ещё и умна… Вот это и есть «сопереживатели», ради которых хочется работать… даже больше жить. Женщина властитель мира, властитель умов, источник всех вдохновений, искусства, источник жизни на земле. И для меня она всегда была главным источником всех моих порывов в жизни, всех моих радостей и страстей, стимулом к жизни…

Е.З.: Женщины часто просили нарисовать их?

Р.Л.: Часто! Однажды меня с моими рисунками окружили девушки из полиграфического техникума. Видя, как мой белый вначале листок превращается час за часом в рисунок, стали расспрашивать, разглядывать, а когда я им показал, что у меня уже нарисовано налетела такая масса, что думал, стол свернут! «А вы меня нарисуете?», «Ну, пожалуйста я в группе самая красивая», «А вы в Академии учились?», «А это разве нарисовано? Я сперва думала издали, что это отпечатано!..»

Е.З.: Какие ещё интересные случаи, связанные с вами и поклонниками вашего творчества, вы можете вспомнить?

Р.Л.: О, как-то один негр, советский студент (приехал из Гвинеи-Бисау), совершенно прирос ко мне и уходить никак не хотел: он просил меня нарисовать специально для него на память с фотографии. Я долго убеждал его, что по заказам не работаю, что не надо мне платы, что нет времени. Но он не торопился: ему ещё три года учиться! Он на всё согласен! Только бы я согласился. Думал я, думал, рисуя дальше. Негр молча наблюдал. В техникуме шли занятия. И тут мне пришло на ум, что моя работа может уйти в далёкую Африку! Имя моё уже «прославится» в мировом масштабе! Я дал согласие… Негр уехал за фотографией в общежитие. Я думал, что он мне фотографию своей любимой принесёт. К вечеру он вернулся с двумя хорошими фотографиями… Президента республики Гвинея-Бисау! Мне предлагалось писать портрет Президента! Вот это заказ! В 1988 году мой заказчик был со своей подругой у меня дома, забрал сделанные работы (я нарисовал три штуки!) и написал мне благодарность на португальском языке в мою книгу отзывов.

Е.З.: Ознакомившись с вашим творчеством, можно увидеть, что главный ваш жанр это портрет…

Р.Л.: Да, безусловно. Именно портрет.

Е.З.: Вы чрезвычайно редко соглашались на заказные портреты Что же двигало вами в создании именно портретов?

Р.Л.: Мне очень часто заказывали портреты, но я не соглашался, потому что я не фотограф, не штамповщик лиц Природа у меня получалась хуже или не получалась вообще, а портреты стали получаться и в каждой картине я искал именно какое-то новое выражение, поэтому позировать было невозможно, а брались фото или слайды точнее, отбирались именно те, которые нравились мне самому и ставились перед собой рядом «на позирование». Поэтому от многих и слышал в свой адрес: «Копиист!».

Е.З.: Нет, вас ни в коем случае нельзя назвать копиистом, так своеобразны ваши работы Вы так много создали за столь краткий период 1985-1988 годы

Р.Л.: Период интенсивного творчества у меня был относительно недолгим, но каждый рисунок всё же требовал скрупулёзной работы. На один рисунок я затрачивал минимум часов 12 непрерывного труда! Работал над рисунком многие часы, десятки часов, причём самоотверженно, до слёз в глазах, потому что не было сил оторваться от работы!

Е.З.: Роберт Адольфович, какую картину или какой цикл картин вы считаете произведением своей жизни?

Р.Л.: Что вы! (улыбается) Для меня это было просто развлечение: сидел на дежурствах за столиком вахтёра на проходной Гидрологического научно-исследовательского института и рисовал. Одним нравилось одно, другим другое; кто-то, проходя мимо, задерживался надолго, кто-то не обращал внимания вообще… Ни о каких «произведениях жизни» речи не было и нет: были лишь 24 часа дежурства сутки через трое… Никто мне ничего не поручал, на заказ я не рисовал: я просто рисовал то, что мне нравилось и оставлял нарисованное себе. А из того, что нравится лично мне самому На мой взгляд, самые сильные вещи у меня это «Изабелла», «Вечерний сумрак» («Abendschimmer») и «Страстный взгляд» («Leidenschaft»).

Е.З.: Где проходили выставки ваших работ?

Р.Л.: О, их было много! В России Ленинграде, Приозерске, Копейске, Челябинске В Германии в Тюрингии (Ротойль, Зоннеберг, Дитриксхютте, Нойенбау, Лауша, Веймар, Эрфурт), Баден-Вюртенберг (Гёппинген) В Казахстане в Алма-Ате, селе Константиновка Все выставки сразу и не перечислишь!.. Кстати, в Алма-Ате на выставке я был вместе с супругой Ириной. Могу предложить вниманию читателей газеты выдержки из записанных ею воспоминаний о выставке

Из воспоминаний И. Лейнонен о II Фестивале Всесоюзного немецкого самодеятельного творчества

(26 октября 1990 г., г. Алма-Ата)

И все в голос: «Продайте!». И на все объяснения, почему Роберт не продаёт во-первых, сразу же схватили бы свои портреты сами героини; во-вторых, на стене за полгода всё это выгорит основа картин фломастер страшно чувствителен к свету, останутся лишь многочисленные штрихи, а у художника они специально защищены от света в коробке; в-третьих самое главное! у вас увидит проданную работу ну максимум сто-двести человек, включая родню, друзей и коллег, а тут видит пол-Союза и не только здесь, но и в других городах и, наконец, в-четвёртых если бы он продавал, то вы бы в жизни и другие тоже, причём, сотни и сотни! не увидели бы этой выставки вообще и знать бы её не знали, ибо он уже два года вообще не рисует, а занимается переписью-инвентаризацией немецкого лютеранского кладбища в Ленинграде… опять звучал тот же вопрос: «Так почему же он не продаёт?? Запишите меня в список покупателей первой, если он всё же надумает продавать…». «Так героини первые, давно страдают!». Ну не понимают люди!!! Тем более, многие, выставлявшиеся здесь, преследовали своей целью и продажу тоже. А тут такие работы, такой успех выставки и вдруг непродаваемо!!!

Е.З.: Роберт Адольфович, помогает ли ваша живопись поэзии, а поэзия живописи?

Р.Л.: А я и начал-то рисовать, занявшись иллюстрированием своих собственных стихов. И только после иллюстрирования подошёл вплотную к работе над портретами. Так что поэзия и вывела меня на рисование.

Елена Зейферт

7.4.2005 — Российские немцы
Поделиться

Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia