Виктор Арндт, российский немец, родился в Поволжье в 1925 году, но после нападения Гитлера на Советский Союз его постигла судьба многих немцев СССР — депортация в Сибирь, где он провел целых десять лет. В начале 70-х годов Виктор переселился в Германию и с тех пор живет в самом сердце бывшей ГДР, в Лейпциге.
После двухчасового пребывания у Виктора Арндта мир стал для меня другим. В свои 81 лет он повествует о своей жизни так, будто пересказывает фильм: «Мои предки в 1767 году пришли из Гессена в Поволжье. Российская царица Екатерина II пригласила своих соотечественников, чтобы они осваивали земли Поволжья». Этому призыву последовали крестьяне из Бадена, Гессена, Пфальца и Рейнской области, которые с 1763 до 1767 основали там около100 сел. Для немцев условия в российской империи были благоприятными: они получали огромные привилегии, свободу вероисповедания, освобождение от воинской службы, местное самоуправление на немецком языке, начальную финансовую помощь и освобождение от налогов на 30 лет. «Со временем, в 1936 году была основана Автономная Социалистическая Советская Республика немцев Поволжья, которая после переворота, в 1918 году, получила независимость. Но она сохранялась недолго. После нападения Гитлера на Советский Союз Республика немцев Поволжья была ликвидирована и мы были высланы». К тому времени в АССР НП проживали около 600 000 жителей, две трети которых были немцы. Около 400 000 немцев Поволжья были обвинены в пособничестве Гитлеру и высланы в Сибирь и в Среднюю Азию.
Виктор Арндт удивляет тем, что помнит вещи до мельчайших деталей: «Детство в Поволжье было чудесным, природа, река и бесконечные степные просторы были для нас, детей, поистине райскими. Мы часто сидели у воды и рыбачили. Если у нас не было улова, то ухой нас кормили другие рыбаки». «Р» звучит у него как-то особенно, его немецкий похож на восточно-саксонский диалект Лаузица. Слушать его одно удовольствие. В голове возникают картины, сначала красочные и беззаботные, а потом пугающе черные. В августе 1941 года Президиум Верховного Совета решил своим указом ликвидировать Республику Немцев Поволжья, и с 17 сентября жителей Варенбурга, самого большого селения в том районе, начали грузить в товарные вагоны, увозить через Казахстан в Сибирь в жизнь, полную неизвестности. Неделями семьи находились в пути. По словам Арндта, многие если и выдержали этот тягостный путь, то были оторваны от своих семей: «На вокзале стояли люди, и нас, немцев, забирали по семь-восемь семей в одну деревню. Так нас распылили. Из-за высылки немецкий язык и культура в дальнейшем перемешались с русским языком и культурой.
Побег из Тайги
Все это произошло с его семьей, которая была поселена вблизи Новосибирска. «Там, до декабря 1942 года, я работал в колхозе, затем был призван в трудармию, так как в действующую армию нас не брали. Нас призвали на Урал в лагерь, похожий на немецкие концентрационные лагеря». И снова показалось, что он рассказывает не о своей жизни, рассказывал он о смерти многих людей, очень спокойно, почти без эмоций. Эти воспоминания оттеснены временем, только голос дрожит немного. «13 апреля 1943 года я дезертировал с тремя товарищами. Мы валили лес в тайге. Нас никто не охранял, и так как далеко от жилья и вокруг не было ничего, кроме пятиметрового снега, не было и охраны. И мы, из-за наивности в наши 17 лет, взяли и сбежали. Конечно же, нас поймали. Наказание — 8 лет исправительных лагерей на севере Урала».
Там Виктор тяжело заболел. Как все это было, он не поясняет, но из того, как быстро менялся тембр его голоса, можно было предположить, что он хочет пропустить этот этап своей жизни, не желая об этом говорить.
«Из-за болезни меня причислили к инвалидам и «выбраковали». Пришлось идти 200 км пешком в Соликамск, по Уралу, на торфодобычу, без еды и теплой одежды. Я все еще болел и в госпитале долгое время числился инвалидом. Это было моим спасением, так как вскоре меня выпустили».
Из исправительного лагеря в Германию
Облегчение после пережитых страданий в рассказе Виктора Арндта можно почувствовать и сегодня. Наконец он возвратился к своей семье. Но дома его ждали только мать и тётя, с которой у него тоже были очень близкие отношения. Его отец уже много лет назад был арестован и убит. «Радость возвращения длилась недолго, — рассказывает он так естественно, как об обычном ходе событий. — Это было в 1946 году. Я возвращался домой с моей тётей. Мы помогали одной бабушке рыть картошку. Это было чуть севернее Новосибирска. В то время мы не имели права удаляться от наших деревень без разрешения, которого у нас, конечно, не было. Но Новосибирск был так близко, и мы не придали этому большого значения. На обратном пути меня схватили, а мою тётю пощадили. Я получил пять лет исправительных лагерей в Красноярске, где оставался до 1952 года».
С тех пор прошло уже не одно десятилетие, в этом человеке не чувствуется ни разочарования, ни ненависти, ни отчаяния. Он рассказывает всё новые эпизоды своей жизни и смотрит на меня приветливым взглядом: «В 1952 году я вернулся в Сибирь, окончил среднюю школу и стал учителем немецкого языка. Мне очень нравилась работа с детьми и подростками. Но партия смотрела на это иначе и считала мои усилия ради немецко-советской дружбы слишком активными. Я почувствовал себя обособленным и стал ходатайствовать о выезде в ГДР». Он смеётся, рассказывая, что даже не предполагал, что выезд в ГДР окажется намного сложнее, чем в ФРГ.
«Возможно, тогда я оказался бы на Западе». Но торопливо дополняет: «И всё же я рад, что нахожусь в Лейпциге, и не променяю этот город ни на какой другой».
В 1964 году немцы Поволжья были официально реабилитированы, и с 1970 -го года стал возможным выезд в ФРГ. С 28 сентября 1971 года Виктор Арндт проживает в Лейпциге, где довольно быстро интегрировался. Первое время на своей новой родине он описывает так: «В языковом отношении у меня не было проблем, и найти работу тоже было несложно. Я мог бы снова преподавать немецкий, но стал переводчиком. Я нашёл хороших друзей, немного, но зато очень хороших».
Семья объединилась
Со временем в Лейпциг приехали его мать со своей сестрой. Конечно, въехать в страну они хотели сразу вместе с ним, но их заявления были отклонены. Виктор Арндт упорно боролся за то, чтобы семья вновь могла воссоединиться. «Это было очень сложно. Сразу после прибытия я начал диалог с властями, поехал в Берлин и ходил по разным инстанциям и здесь, в Лейпциге. Они утверждали, что квартира в 40 квадратных метров, в которой я живу, слишком мала для трёх человек. Видели бы они, как мы жили в Сибири! Но об этом у них не было ни малейшего представления!» В конце концов семья все-таки воссоединилась. Позднее, в 1973 году приехали оба младших брата. «Сегодня дела с российскими немцами, которые хотят иммигрировать сюда, обстоят совершенно иначе. Знание языка является одним из важнейших ключей к интеграции. А многие приезжие едва знают немецкий, но у них есть бабушка, которая является, так сказать локомотивом, который тянет за собой поезд, то есть всю семью. Привлечённые материальными благами, они покидают свою родину. С полной уверенностью заявляю: «Кто хорошо устроился на постсоветском пространстве, тот пусть там и остается».
Вдруг его охватывает меланхолия, и на вопрос, где же его родина, он отвечает намного тише, чем до этого: «У меня больше нет родины».
В 80-х годах Виктор был уже в который раз — по работе в Киеве и навестил родное Поволжье. Задумавшись, он рассказывает: «Это было ужасно. Из всего, что было мне знакомо, не осталось ничего — ни села, ни лесов вокруг. Я чувствую себя здесь, в Лейпциге, как дома, но всё же родины у меня больше нет. Нет ничего хуже, когда приходится так говорить». Немного помолчав, он быстро меняет тему, говорит о глубоком кризисе в Германии, о капитализме и социализме. Затем он встаёт и достает маленькую книжечку, очень старую, с заметками от руки и заполненную вклейками. Через несколько секунд он находит то, что искал цитату Маркса. Поразительно, какой интерес к политике проявляет этот 81-летний человек. Сотни немецких и русских книг занимают полки в его маленькой квартире. Конечно, интересы его касаются судеб обеих стран. Как много раз было подчёркнуто в разговоре, они обе близки его сердцу: «Германия страна моих предков. Каждый отрицательный факт в ее развитии, например, выезд образованных людей, молодёжи причиняет мне боль. Я сопереживаю Германии и живу с ней и для нее». К России он относится так же, однако в последнее время она стала ему довольно чужой. Он успокаивается и говорит: «Я не жалуюсь, но и ни о чем не сожалею. Везде, где я был, меня окружали хорошие люди, которым я и обязан жизнью».
Невероятно, что эта история умещается всего лишь в одной жизни, но подобных существуют еще тысячи, и о них еще предстоит рассказать.
(Перевод Татьяны Сенатовой и Айгерим Абдыкалыковой)
14/07/06
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
