Передо мной лежит записка на розовой бумажке, которая плохо читается, так как глаза в слезах. 16 б. 16 кв / 4 Etage. Номер телефона. Juli!!! Herold Belger. Больше я ему никогда не смогу позвонить. Больше я его никогда не увижу.

Лето 2011 года. Я выпросила его номер телефона у главного редактора газеты DAZ. Но не смела ему позвонить, боялась. Он ведь – корифей, а я – кто такая?
И с каким ничтожным вопросом…

Осень 2011 года. Мой знакомый Ханс Вальтер, который обожает Бельгера, звонит и спрашивает: «Ты успела взять автограф?» – «Нет ещё… Про него говорят, что никого не принимает». – «Ну давай, постарайся!»

Зима 2011 года. Осмелилась. Кто-то поднимает трубку, мужской голос, не крепкий, но решительный: «Да?» – «Герольд Карлович?» – «Да!»

Ой, как трудно. Я робко представляюсь, объясняю, откуда у меня номер. Извиняюсь. Рассказываю, что его книга «Дом скитальца» мне не только понравилась, но сшибла с ног. Спрашиваю про автограф для знакомого, который тоже очень любит эту книгу…

С другой стороны голос стал помягче: «Позвоните весной. Сейчас я нехорошо себя чувствую. Из дома не выхожу». Это было после очередного инфаркта.

Весна 2012 года. Я собираю все свое мужество. Звоню опять. «Да?» – «Добрый день, Герольд Калович, это Дагмар, та немка, которая…». Голос почти дружелюбный. «А-а-а, та немка. А я вас сразу узнал. Позвоните в июле, и встретимся перед моим домом. Я пока из дома фактически не выхожу».

Июль 2012 года. «Да?» – «Здравствуйте, Герольд Карлович, это Дагмар». – «А я вас уже жду. Приходите завтра в 17 часов в тот сквер, который на Калинина напротив Шахматного клуба. Я там сижу в тёплое время года каждый день с 17 до 18 часов».

Я опаздывала на пять минут. Немка опаздывает на встречу с немцем. Он ни слова не сказал. Я его сразу узнала, хотя он после инфарктов выглядел не совсем так, как на тех фотографиях, которые я до того видела. Сидел на скамейке, смотрел мне навстречу и сразу спросил: «Это вы – та немка? У меня ровно час, потом жена ждёт с ужином». И пошло… Странно, я села и мы начали разговаривать так, как будто знаем друг друга уже давно. Такого еще не было в моей жизни. У него такое чутье – он меня сразу насквозь просмотрел. Его речь меня просто очаровала. Так сегодня больше никто не говорит. Тщательно, но легко и с наслаждением подбирая слова, причем такие, которые я потом дома в словаре должна была посмотреть. «Не помню, о чем мы пели, но мелодия была правильная», – любил говорить один мой друг. Вот так и было в этом разговоре.

Он дал мне автограф для знакомого. Потом открыл папку, заранее подготовленную, и вытащил две свои книжки. Посмотрел на меня, заговорщически улыбнулся и начал писать для меня посвящение, сначала в одну, потом в другую книгу. Потом вслух прочитал, что написал, и спросил: «Пойдет?»

Мы попрощались не в 18, а почти в 19 часов. «Приходите еще, приятно с вами было разговаривать!». Какая награда…

Я пришла только через полтора года. Это было зимой, в то время, когда на скамейках не сидят. Принесла ему свою книгу о Казахстане, где и про него написано. Конечно, я заранее позвонила. Он меня сразу узнал, обрадовался и сказал, что из дома опять не выходит, так как был еще инфаркт. Но пригласил домой.

Он открыл сам. Ходил медленно по квартире, пригласил в гостиную. Там уже все было подготовлено, стояли чашечки, печенье, орехи, урюк и изюм. Он попросил похозяйничать на кухне, подсказал, где чай, кофе, молоко. Ему это явно было тяжело, так как он был джентльменом, привык сам ухаживать за дамой. Потом сидели, он с чаем и я с кофе, и опять «пели песни на правильную мелодию». Он возмущался, что мало кушаю, а сам ничего не брал.

Перед прощанием опять подарил две книги. «О, казахи мои!» и «Миниатюры». Очень разборчиво в каждую из них написал посвящение: «Дагмар Шрайбер с симпатией. Вообще-то Шрайбер – это я. В смысле писарь. ГБ. 08.01.14.» и «Обаятельной, любезной Дагмар, с которой встречаюсь второй раз. С большим уважением, ГБ. 08.01.14.»

Больше никогда не виделись. Еще дважды пообщались по телефону. Я очень рада, что хотя бы по телефону успела его поздравить с 80-м днём рождения. Тогда голос у него был совсем слабый, устал он, наверно, от многочисленных таких звонков. Ведь друзей и поклонников у него было очень много. Небольшую их часть я видела, когда сидела с ним на скамейке. Приходили в основном ровесники-казахи, чтобы пообщаться с ним на родном языке – казахском. Действительно, он был – нағыз казах. Он любил подчёркивать, как он любит казахский народ. Именно народ.

Его главная книга «Дом скитальца» как раз об этой любви. Маленький немецкий мальчик «не совсем» по собственному желанию вырастает в казахском ауле. Потом, уже в городах, испытывает трудности на своем пути, которые связаны с тем, что он немец. Но всегда умеет отличать эти трудности от тех людей, с которыми он разделяет свою нелегкую судьбу и которые с ним разделяют хлеб, чай и тепло. Эта книга так пропитана гуманизмом, что душа расправляет крылья и начинает летать.

Уважаемый, дорогой, милый Герольд-ага, мальчик, который вырос в ауле недалеко от Кызылжара, он живёт и будет жить. Тот мальчик, который тогда уже без проблем научился понимать не только язык новых соседей, но и язык животных. Который понимал, что ему говорит старая собака… Умение прислушиваться – это редкий дар. 70 лет спустя он, аксакал с чистой душой того мальчика, стоял на балконе своего дома на Калинина и понимал говор ворон и сорок. Они ему рассказывали про ту страну, по которой он из-за состояния здоровья уже не мог ни ездить, ни ходить. И даже в этом состоянии, когда другие сдаются возрасту, он сел и написал «Плетение чепухи», про вороньи рассказы и многое другое.

Он любил говорить о своих книгах. Но в этом не было никакого тщеславия. У него было что сказать. Он хотел сказать от том, что по-человечески важно.

«О, казахи мои!» как раз об этом. Ради этого он работал до последнего.

Скиталец, он скучал о доме. Но его дом был везде. Сейчас он живет совсем близко – в наших сердцах.

Дагмар Шрайбер

Поделиться

Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia