Заметим, незначительные леса Тянь-Шаня (до 145 тысяч гектаров по площади) сложены основной лесообразующей породой – елью Шренка (Picea schrenkiana). Наши темнохвойные леса – родственники сибирской ели. Она близка к афганской и гималайской сестрам. Но отличается от них редкой конусовидной формой, более длинными лапами и крупными шишками с красивым восковым рисунком. Подобные ели изредка поднимаются среди городских улиц к заилийскому небу.

Местные краеведы по еловому лесу определяли алма-атинский, или верненский, климат и погоду. Если лес казался им в зимнее время серым, не выделялся отчетливо, ждали тихой погоды. Если с утра начинал синеть, а к обеду среди снега проявлялась его яркая синеватая окраска – ожидали к вечеру снега. Если этот же процесс шел неотчетливо – снег выпадал в городе через сутки. В летнее время, за сутки до дождя, горы выступали рельефно, словно парили в воздухе. Еловый лес тем временем становился все темнее и темнее. И чем темнее была его изумрудная окраска, тем сильнее случался дождь после обеда. Была подмечена и другая особенность тянь-шанской ели в определении погоды. Нижние ветки без хвои, которые часто принимают туристы за сучья, в сухую погоду опускаются, зарываясь в землю. А в сырую – поднимаются, изгибаясь, словно тугая тетива лука.

Шатры над Алаколем (худ. Н.Каразин, 1891 г.).Деревья тянутся в рост медленно, не превышая полуметра в возрасте двадцати лет, с годами образуя единую, хотя и непрочную на горном грунте, корневую систему. Образно говоря, дружную семейку, в которой живут и родители, и подрастающие детки. Здесь, под пологом еловых лап, вольготно живется разнообразному сообществу животных и растений. Леса являются пристанищем для таких крупных особей как медведь, косуля, кабан, марал, рысь, а также мелких обитателей леса — горностая, куницы, лисы. И еще меньших наших братьев из семьи грызунов — мышовок, хомячков, слепушонок, полевок. Из птиц здесь наиболее часто встречается кедровка, приносящая, с одной стороны, огромный вред естественному возобновлению леса наравне с белкой. С другой, делая запасы семян, приносит и некоторую пользу. Реже можно встретить дятла трехпалого, дубоноса арчового, тетерева, лесную сову, горихвостку, клеста, завирушку, сыча, филина. И, наконец, легендарную синюю птицу и очаровательную пичугу оляпку, водолаза здешних горных грозных и студеных речушек.

В сороковые годы XIX-го столетия ученый-минералог и путешественник Александр Иванович Шренк (von Schrenk, Alexander Gustav) изучал флору и фауну еловых лесов Джунгарского Алатау, среди прочих «киргиз-кайсацких пустынь, степей и гор». Его фамилией благодарные ботаники назвали тянь-шанскую ель (Picea schrenkiana) — красавицу, редчайшее на земле дерево. И цветок — тюльпан Шренка (Tulipa schrenkii). Среди краснокнижных растений встречаются эндемики Средней Азии таволгоцвет, вид кустарника чубушник (или жасмин) и даже полынь Шренка. Однако удивительно, имя первооткрывателя казахстанской флоры и фауны в литературе упоминается редко. Потому скажем об естествоиспытателе несколько слов.

А.И.Шренк родился 4 февраля 1816 года в Тульской губернии, в имении Тризново Одоевского уезда. Учился на философском факультете Дерптского университета, с которым была связана его дальнейшая научно-педагогическая деятельность. Здесь он защитил диссертацию по философии (1837 г.), получил степень магистра геологии (1852 г.), стал приват-доцентом «ориктогнозии, минералогии, общей геогнозии и геологии». Выпускник университета стал ученым-садовником Ботанического сада в Петербурге и в том же 1837 году отправился в длительное «путешествие к северо-востоку Европейской России через тундры самоедов к северным Уральским горам», описанное им в отдельной книге. Добрался до острова Вайгач и Кольского полуострова. Имея многосторонние интересы и любознательный ум, Александр Иванович не ограничился изучением растительности. Труд, удостоенный Демидовской премии Академии наук, посвящен ботанике, зоологии, минералогии. Кроме того, лингвистике, этнографии и топонимике.

Он одним из первых заинтересовался вопросом распространения вечной мерзлоты (о чем был полезный разговор с алма-атинским ученым Алдаром Горбуновым, завершившийся написанием очерка). Между прочим, в Большом арктическом заповеднике приток реки Таймыра назван в честь Александра Шренка.

Александр Иванович ШренкВ 1840 — 1843 годах Шренк совершил по заданию Петербургского ботанического сада путешествие по Джунгарии и Киргизским степям, в котором его сопровождали хранитель Ботанического сада К.Ф.Мейнсгаузен, до полусотни естествоиспытателей и казаков Сибирской линии. В мае – августе 1840 года Шренк достиг Семипалатинска и начал работы в Семиречье, осматривая Аягуз и Чугукчак, озера Балхаш, Алаколь и Сасык, горы Тарбагатай. Наблюдая и описывая здешнюю флору и фауну, фиксируя приметы ландшафта, отмечая встречающиеся горные породы и особенности геологического строения местности, Шренк вернулся в Аягуз и осенью приводил в порядок собранные материалы. Затем через Кокпекты и Усть-Каменогорск направился на зимовку в Барнаул.

В 1841 году после зимовки Шренк повторил прошлогодний маршрут, и 10 мая караван Шренка выступил из Семипалатинска в сторону Джунгарских гор. Он вновь поднялся на гору Тастау, исследовал высшую точку хребта, посетил озеро Алаколь. Между прочим, Шренк осмотрел «остров Арал-Тюбе на озере Алакуле» и опубликовал в 1841 г. в «Горном журнале» под тем же названием очерк. Заметим, в науке было устойчиво мнение великого Гумбольдта о вулканическом происхождении гор Азиатской России. И пример тому был остров Арал-Тюбе. В конце XIX-го века миф и легенды о псевдовулканах развеял профессор геологии И.В. Мушкетов, найдя причину в самовозгорании пластов каменного угля.

В путешествии на Алаколь Шренк серьезно занялся елью. Лес тянется полосами, куртинами по вертикали северных склонов Джунгарских гор, по поймам рек, чередуясь с полянами, зарослями кустарников, каменистыми осыпями, выходами коренных пород. Где крутобежные, грохочущие водопады, тихие, светлые роднички, прячущие от глаз целебную воду под заросшими валунами. Где под темным пологом хвойных ветвей лежит сплошное покрывало мха толщиной до 60 сантиметров и существует более 700 видов флоры. Ель доживает до 250-300 лет, и по равномерному чередованию годичных колец дерева у верхней границы леса ученый получил информацию о природно-климатических переменах на Земле.

Расскажем о событии, также связанном с судьбой ели. Лесники утверждают, что встречаются экземпляры до 60 метров высотой, а в «талии» более 2 метров. Ели в заказниках и заповедниках растут знатные и статные, с густой узкопирамидальной или цилиндрической кроной, достигая 45 м высоты и 2 м в диаметре. В первые годы и до 20-40 лет растет медленно, интенсивный рост наблюдается в 40-60 лет. В 1911 году лесники Горельника доставили спил дерева диаметром более девяти метров, который едва помещался на телеге. Редкий экземпляр украшал экспозицию Первой сельскохозяйственной и промышленной выставки, приуроченной к 300-летию Дома Романовых. С годами знаменитый спил ели попал в фонды краеведческого музея. Во время переезда в Центральный музей, из городского парка в микрорайон «Самал», так и не нашел себе места и затерялся навсегда…

Имя Александра Ивановича Шренка увековечено на фольклорной карте Западной Сибири. Здесь Шренк обратился к народному творчеству и собрал уникальную коллекцию песен, где упоминаются киргизские сказители. Бывал Шренк по берегам «батюшки Иртыша и матушки Нуры», в казачьих укреплениях Акмолинском и Улутавском, в Каркаралинске и Бийском форштадте. Любопытно, что сибирская песня «Уж, и широка степь Киргизская» была написана А.И.Шренком, который свидетельствует: «Эта песня должна быть исключена из собрания, так как ее сочинил я сам. Казаки подобрали к ней мелодию и пели в честь удачного завершения нашего похода летом 1840 года».

В воспоминаниях офицера, сопровождавшего экспедицию, записано о Шренке в очерке «Четыре месяца в Киргизских степях», анонимно опубликованном в 1849 году: «Кроме своих народных песен, казаки щеголяют иногда и русскими романсами, которых голос и отчасти слова они переделывают на свой лад. Так как почти все казаки грамотные, то каждый песенник, попавшийся каким-нибудь случаем в сибирскую казачью станицу, оставляет в ней следы своего пребывания. Раз как-то долго слушал я рассеянно казака, ехавшего подле меня отдельно от других и напевавшего речитативом что-то бесконечно-длинное. Наконец продолжительность его пения привлекла мое внимание, и представьте себе мое удивление, когда я прислушался хорошенько к словам: казак, которому следовало бы дать премию за отличную память, пел от начала до конца «Анджело» Пушкина!»

Тюльпан ШренкаНа следующий год экспедиция Шренка отправилась в окрестности Омска, Петропавловска и Кокчетава. В начале июня провели несколько дней в укрепленном казачьем лагере в горах Улутау. Затем Шренк двинулся дальше на юг вдоль реки Сарысу. В начале августа караван достиг реки Чу, считавшейся тогда южной границей российских земель. Поднявшись вверх по течению Чу, 9 сентября выступили в обратный путь, пересекли Голодную степь и через Актавское укрепление и Баянаул к октябрю достигли Омска.
Не исключено, что здесь произошла его встреча с автором «Журнала для чтения воспитанникам военно-учебных заведений», анонимным офицером, участвовавшим в экспедициях против киргизских мятежников. Возможно, это был С.М.Абакумов, который служил сотником в отряде Т.В.Нюхалова. Есаул С.М.Абакумов, корреспондент Московского общества испытателей природы, сопровождал в разные годы ученые экспедиции А.Шренка, Г.Карелин, А.Влангали. Офицер Абакумов изучал Коксу-Боратальскую горную систему. Здесь им открыты месторождения точильного камня и колыпташа. Имя Абакумова осталось в названиях станиц Семиречья, редких растений и животных, иных памятников Казахстана.

В апреле 1843 года Шренк выехал из Омска в свой четвертый и последний среднеазиатский вояж: Каркаралинск — озеро Балхаш — окрестности озера Алаколь — Аягуз — Семипалатинск — Омск. После зимовки в Омске и пребывания летом 1844 года на Урале путешественники в ноябре того же года добрались до Санкт-Петербурга, доставив в столицу богатый материал для Ботанического сада.

Труды ученого были опубликованы в 1848 и 1854 годах в Дерпте в двух томах на немецком языке (журнальный вариант в 1850 г.). Русский отзыв о «путешествиях Шренка к озеру Балкаш и в Тарбагатай» появился уже в 1841 году в газете «Русский инвалид». Александра Шренка по возвращении из путешествия прочили в профессоры минералогии университета, но прежде он должен был представить опубликованный отчет о путешествии.

Шренк уединился в имении Хейлингзее для работы над материалами, собран-ными в поездке по казахским степям и горам. В 1846 году женился на Юлии фон Сиверс, появился сын Александр (именно он со временем предоставил биографические данные отца другу семьи ботанику и историку науки В.И.Липскому). Шренк увлекся вдруг литературной деятельностью и написал два больших романа «Fabelbuch» (1868 г.) и «Romanzen und Balladen» (1870 г). Ученый-путешественник Шренк, имя которого осталось в многообразных науках, скончался в Дерпте (ныне Тарту) 25 июня 1876 года.

Вчера была Мохнатка, теперь - ЛысухаP.S. Достояние — это стояние леса до его корчевания

Говорят, ель Шренка росла в былые годы в районе улицы Пастера и хищнически вырублена при возведении одноэтажного бревенчатого казачьего поселения Верное. Однако и в наши дни ель не стала достоянием Заилийского края. Благоустройство частных коттеджей Чимбулака, Кокбастау, Туюксу не знает уважения ни к природе, ни к закону, ни к совести. Тянь-шанская ель исчезает. Это вам не строго охраняемый ливанский кедр, возведенный в ранг священного дерева вековой Малой Азии.

В 2011 году шквальный ветер обрек национальное достояние Заилийского края на массовое корчевание. И вот новое ЧП августа 2012 года: горит лес Медео, пылают неубранные завалы заилийского леса на горе Мохнатке. Страшная картина, будто рисуется последний день ели Шренка, гибнущей на глазах миллионного города, и пришла пора переименовать природный памятник лесу Мохнатку в плешивую гору Лысуху, олицетворение современности.

Владимир Проскурин

Поделиться

Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia