Народный артист России Владимир Стеклов родом из Казахстана — в 50-е годы его родители были репрессированы и сосланы на территорию Карагандинской области. Там и появился на свет будущий актер. Сейчас в его творческом списке более 60 сыгранных в кино и театре ролей. Гастролируя по Казахстану в составе труппы «Московского независимого театра», первый спектакль актер сыграл в Костанае.
/Фото Сергея Миронова. ‘Владимир Стеклов и Марина Могилевская в спектакле «Любовь длиною в ночь».’/
— Владимир Александрович, вы родились в Караганде, а затем переехали в Астрахань. Если верить прессе, то иногда вы приезжаете в родные края с гастролями. На ваш взгляд, изменилась ли страна за годы независимости?
— На самом деле я не так часто бываю в Казахстане. Могу лишь отметить, что страна меняется в лучшую сторону. В Костанае, скажу честно, впервые. Немного прошелся перед спектаклем по вашему городу и был приятно удивлен: он необыкновенно чистый и зеленый. Сегодня такой редко встретишь. Сейчас, когда я приезжаю в Казахстан или в Украину, наличие границ навевает на меня грустные мысли. При Союзе они были достаточно условными. И все-таки несмотря на разность культур и вероисповеданий мы остаемся вместе, довольно часто посещаем друг друга. Я, правда, на своей родине — в Караганде бывал только единожды: лет семь тому назад со спектаклем Тани Догилевой.
Обычно я не афиширую историю своего рождения, но если спрашивают – рассказываю. В советское время родители были репрессированы и оказались в Долинке. Потом был Майкудук, где мы жили в какой-то мазанке. После нервного потрясения у мамы пропало молоко и меня выкормила женщина-казашка, у которой тоже был грудной ребенок. Затем родители уехали в Астрахань, где и прошли мои детские годы. О месте своего рождения знаю по рассказам мамы, иногда возникает желание съездить в родные края. Не с гастролями, а так – для себя, чтобы лучше узнать эту часть биографии. Но…пока как-то не получается.
— Кажется, вы росли без отца, с мамой и бабушкой. Сказалось женское воспитание?
— Да, это была особая система координат в доме: мягкое воспитание с одной стороны, с другой — жесткое. А все потому, что учился я безобразно. Сейчас я болею за свою младшую дочь Аглафиру, которая учится в школе. Меня ужасно мучает так называемая «балльность» оценок. Её тройка или четверка взрывается во мне негодованием, хотя я понимаю, что мои тройки были благом для моей мамы. (Смеется.) Мне безумно приятно, когда я прихожу на родительские собрания, а Аглафиру ставят в пример. Еще горжусь Агриппиной, старшей дочкой, которая закончила в РАТИ мастерскую Марка Захарова. Это я попытался вам объяснить, как мне стыдно за те огорчения, которые я доставлял своей маме, и как бы мне хотелось их исправить.
— Вы поступили в Астраханское театральное училище, не выговаривая многие буквы… Что это – везение?
— Но я исправил это уже в первом семестре. А когда окончил второй курс — поехал поступать в ГИТИС. Попал на прослушивание, что-то почитал, сказали «спасибо». На следующее утро свою фамилию в списке прошедших тур не обнаружил. А когда поступила Агриппина, я повел ее в ту самую аудиторию, где когда-то меня забраковали. Прошло время, и мне поступило предложение возглавить актерский курс в РАТИ, можете себе представить?! Так я стал профессором института, куда меня много лет назад не взяли учиться.
В прошлом году в качестве абитуриента театрального вуза выступил уже мой внук. Сегодня Данила — студент второго курса школы-студии МХАТ. У моих детей не было подобных моим трудностей при поступлении, прошли с первого раза. Думаю, здесь главное стремление, большое желание. Говорят, если хочешь, то можешь. А если не можешь, то не очень-то и хочешь.
— Кстати, когда моя знакомая призналась родителям, что хочет поступать в театральное, они ей сказали, что дочке педагога и железнодорожника никогда не пробиться в актрисы. Действительно, бытует мнение, что в «театралках» учатся только дети известных артистов. Так сказать, по протекции…
— Лично я ни внука, ни дочку не готовил. Вот у Кости Райкина дочка — Полина тоже сама поступила, без помощи отца. И совсем в другое учебное заведение. Специально не пошла туда, где набирал Костя. Это я к тому, что дети актеров в большинстве своем наоборот стараются показать независимость. Доказать, что и они достойны звания актера. Наверное, папа может давать какие-то советы, но готовить, а тем более быть в роли протеже – вряд ли.
К тому же со своими детьми очень сложно находиться на одной сцене. У нас с Граней были два совместных театральных проекта. Волнение колоссальное не столько за себя, сколько за близкого человека. Порой это просто мешает работе, не можешь до конца раскрепоститься и отдаться своей роли.
— Сегодня обыватель часто говорит: «Современное российское кино стало хуже, потому что режиссеры разучились снимать, а актеры – играть».
— Да, зритель критикует современное кино, и часто справедливо. Основной продукт сегодняшнего дня – это сериалы. Почему-то по ним судят обо всем кинематографе. Но сериалы сериалам тоже рознь. Вот в Казахстане идет «Отряд Кочубея», я считаю, что это очень профессиональная работа. На мой взгляд, сегодня очень сильно страдает литературная основа. Иными словами – драматургия. К тому же раньше все-таки не было такого большого количества сериальной продукции. К сожалению, количество пока не переходит в качество, в этом большом потоке существует очень много непрофессиональных людей. И все эти факторы размывают реальную картину происходящего.
Ведь «полного метра» снимают гораздо меньше. На фоне сериалов он теряется. Многие полнометражные картины так и не доходят до зрителя — в лучшем случае их покажут на фестивале или на клубном просмотре, может быть, разок по телевизору. А сериалы постоянно находятся в обойме. И на их фоне качественные работы выглядят каплей в море. Еще, конечно, изменилась сама специфика производства кино. Если раньше в день снимали пять полезных минут, теперь до двадцати. Сами судите, отражается ли это на качестве или нет…
— То есть на театральную школу зря наговаривают?
— Да и здесь, признаться, не все гладко. Взять, к примеру, Москву: раньше у нас было всего пять учебных театральных заведений. Сейчас их как минимум раза в два больше. Появилось очень много коммерческих факультетов при различных университетах. А они имеют ряд минусов. На мой взгляд, самый главный из них – преподавательский состав. Ну откуда вдруг ему взяться?! Неужели по Москве ходило так много безработных театральных педагогов и вдруг их всех трудоустроили?! Залезьте в интернет и посмотрите, где работают крупные мастера. В пяти основных вузах. Как правило, курс набирают знаковые имена. И очень редко встретишь мэтра сцены в коммерческих вузах.
Я это говорю не потому, что остальные институты хуже, просто, на мой взгляд, актеры должны учиться в театральных вузах, а, допустим, филологи в гуманитарных. И ни в коем случае не наоборот! Потом я не понимаю надобности в таком потоке молодых специалистов. Москва в этом смысле тоже не резиновая. Никто не несет ответственности за выпускников. Если он сам пробился – молодец. А нет – канул в небытие. В провинцию, кажется, ехать никто не хочет. Все рвутся остаться в столице. Теперь умножьте количество выпускников на количество заведений. Получается, что специалистов много, но мы о них ничего не знаем.
— А еще сегодня стало модным открывать филиалы известных творческих вузов в других городах и странах. Вот у нас в Алматы тоже есть филиал ГИТИСа. Как вы относитесь к такой тенденции?
— В принципе это неплохо. Только вот я не уверен, что знания, полученные в филиале, будут точно такими же, как если бы ты учился в головном вузе. Просто не верю, что есть равноценный педагогический состав. В чем тогда уникальность этого творческого учебного заведения, если его диплом можно получить в любом регионе страны?
Чем он отличается от того, что по объявлению можно купить в переходе? Думаю, все-таки важно, где ты учишься. Если выпускник называет знаковое имя: допустим, он учился у Константина Райкина, тогда все понимают — это хороший специалист.
Собственно, я сомневаюсь и в том, что у нас есть такое большое количество способных молодых людей, готовых заполнить все эти вновь открывшиеся театральные вузы.
Я как-то был с гастролями на юге России. Там режиссер местного театра говорит, что у него курс в ГИТИСе. А кто же, спрашиваю, преподает? Оказалось, что он и артисты театра. Один раз на весеннюю сессию может приехать из столицы так называемый «свадебный генерал» — педагог ГИТИСа, за которым по бумагам числится этот курс. На деле он не имеет никакого отношения к нему, так только, для солидности. Единственный плюс таких филиалов в том, что выпускники вольются в основу местного театра. Поэтому дирекция и договаривается с известными вузами, чтобы открыть у себя филиал.
— Не так давно вы снимались в сериале «Кадетство». Многие костанайские мальчишки и девчонки, увидев гастрольные афиши, в первую очередь вспомнили вас именно по роли в этом сериале. Чем вам запомнилась эта работа?
— Герой, которого я играю, человек, повидавший в жизни многое. Он прошел Афган, кадровый офицер, который по каким-то непростым обстоятельствам был вынужден уйти из действующей армии. И заняться, может быть, для себя не очень понятным делом. Ведь работать с личным составом армии — это одно. А с мальчишками, только вступающими во взрослую жизнь, — другое. Суворовцы — это не однородная масса мальчишек, каждый — индивидуальность с собственными жизненными устоями, взглядами, суждениями. И надо ставить перед собой задачу не ломать в них это, а формировать что-то новое, находить какой-то общий знаменатель, делиться своими жизненным опытом. Важно учить людей нравственным, этическим законам, которые ты не декларируешь и не проповедуешь, а живешь по ним. Только тогда они становятся привлекательными и для других. Можно долго говорить о пользе зарядки и о вреде курения, но если ты сам не делаешь эту самую зарядку и куришь, как паровоз, то это дает обратный эффект…
Интервью: Денис Сутыка
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
