О каком фольклоре речь? О казахском. А кто фольклорист? В данном случае Сеит Каскабасов. В литературном мире его знают давным-давно. О фольклоре вообще и казахском в частности он защитил две научные диссертации, написал несколько сот исследовательских работ и уйму фундаментальных книг. Вот некоторые: «Казахская волшебная сказка», «Казахская народная проза», «Родники искусства», «Колыбель искусства», «Казахская несказочная проза», «Абай и фольклор», «Золотая жила», «Казахский любовный эпос», «Козы Корпеш – Баян Сулу» и «Кыз Жибек», «О фольклоре и не только».
Конечно, я не все его книги перечислил. Автор – лауреат разных премий: Государственной, имени Джамбула, имени Махамбета. Он член Международного общества фольклористов (Финляндия), Академии наук РК, Международной академии Чингиза Айтматова. И еще директор Института литературы и искусства имени Мухтара Ауэзова. О других званиях-регалиях умолчу: и так понятно, что Сеит Каскабаев – незаурядная личность на ниве литературоведения и фольклористики. Добавлю, пожалуй, что я знаком с ним с середины 60-х годов прошлого века: у нас общая альма-матер – он заканчивал институт (КазПИ им. Абая), а я – аспирантуру при нем, и мы оба учились у доктора филологии, профессора Нины Сергеевны Смирновой, которую с благодарностью вспоминаем и поныне. С тех пор мы нередко встречаемся на разных уровнях (и даже, замечу, за общим дастарханом), обитая в литературных аулах по соседству.
Последняя по времени издания его книга называется «Ойөріс» (Астана, 2009, 20 п.л., тираж 2000). Казахские слова, как правило, семантически богаты и многозначны. В названии книги гармонично сплетены два слова: «ой» — мысль, дума, размышление, раздумье и «өріс» — выгон, пастбища, пространство, обиталище, горизонт, круг охвата. По смыслу это сочетание приближается к понятиям «Простор раздумий», «Пространство мыслей», «Раздумье», «Ширь размышлений», «Круг мысли», «Обитель дум» — никак не попаду в «девятку». По-казахски звучит свежо и неожиданно. Это статьи, очерки, исследования по широким аспектам фольклористики.
Кому предназначена книга? Специалистам-фольклористам, литературоведам, деятелям культуры, студентам, магистрантам, преподавателям, любителям казахской словесности. Это научный труд, автор рассматривает проблемы широкоохватно, глубоко, аргументированно на фоне тюркоязычной, русской и мировой фольклористики, снабжая каждую главу ссылками и указателями. Книга воспринимается как обстоятельный, добротный учебник по разнообразному, богатому казахскому фольклору.
Прежде, чем поделиться некоторыми суждениями об этой книге, есть, пожалуй, резон сказать немного о моем личном восприятии казахского фольклора. И тут мне понадобится возвращаться к военному и послевоенному времени и к тому аулу на берегу Есилия, где я, поволжский немец, вырос и формировался.
Теперь я поражаюсь, осознавая, как аульчане и жители казахских аулов по обе стороны Есилия (Ишима по-русски) были глубоко погружены в фольклорную стихию. Фольклор довлел в сознании казахов той поры от мала до велика. И вместе со своими сверстниками-казашатами (русских в ауле было всего две семьи) и я понемногу, постепенно приник к необъятному, увлекательному, магическому роднику казахского устного народного творчества.
В чем и как это выражалось?
Пленяли слух казахские народные песни, длинные батырские сказы, фрагменты лиро-эпических поэм или дастанов, очаровали меткие казахские поговорки, пословицы, образные выражения, запомнились диковинные сказки о животных, о людях, неодушевленных предметах, о волшебствах и превращениях, о приключениях Тазша-бала, Алдар-Косе, Ходжи Насреддина, застревали в цепкой детской памяти даже непотребные, скабрезные стишки бог весть каких времен, в чьей-нибудь задымленной шошале, у очага посередке чья-нибудь әже-әжетай или женге-женеше таинственно нашептывали сказки с традиционным зачином («ерте, ерте, ертеде…»), молодка-апа напевала колыбельные песни, кто-нибудь из речистых подростков артистично пересказывал нескончаемые батырские ристалища с «атаңа нәлет» с джунгарами, в сознание прочно входили звучные имена Козы-Корпеш, Баян-Слу, Кыз Жибек, Толеген, Сансызбай, Енлик-Кебек, Калкаман-Мамыр, Ер-Тостик, Аяз би, Камбар батыр, Алпамыс, Кобланды… Я сейчас всех и не упомню, а во сне, особенно зимой, под завыванием многодневного бурана нас посещала всякая нечисть – жезтырнаки, джин-шайтаны, дию-дивы, албасты, птица Самрук, а на школьной сцене нередко разыгрывались отрывки и сценки из популярных историко-эпических повествований. Шла война, потом нудно тянулись голодные послевоенные годы, а все равно происходили какие-то события – шильдехана – родины, свадьбы, скромные тои, поминки, аульчане пели «жар-жар», домбра за дастарханом ходила по кругу, каждый демонстрировал на что горазд, играли в древние игры, затевали посильные айтысы, слушали заезжих сказителей-жырау, задавали каверзные загадки, декламировали сердечные излияния героев стародавних поэм, словом, прелесть устного казахского творчества ублажала слух, просветляла душу, навевала надежду, придавала силу, отвлекала от неладов и напастей скудного, убогого бытия. В этом спасение. Казахский фольклор стал нам, детям войны, опорой, мощным духовным подспорьем, нравственным ориентиром. Мы, аульные шалопаи, находились ближе к истокам народной мудрости, к многообразию устного народного творчества. Мы, понятно, не разбирались в тонкостях его, а воспринимали его живо, всем сердцем, всей душой, как теперь принято говорить, адекватно, первозданно, как выражение вечного, многогранного бытия.
Случалось, аульная самодеятельность (учителя, сотрудники аулсовета и колхозной конторы, старшеклассники), мобилизовав все силы и собрав по всем аулам реквизиты – старинные предметы обихода, затевала спектакли, в том числе и «Кыз Жибек», с песнями, музыкой, речитативом, декламацией, натуральными драматическими стычками – это были праздники для всего нашего края. И мы переживали за Жибек, горевали за Толегена, надеялись на Сансызбая, восхищались Шеге, ненавидели Бекежана. Это было событие, о котором с удовольствием вспоминаю и сейчас, спустя десятилетия. Позже, прибыв в Алматы и став абитуриентом, я, аульный парень, в галошах, помятых спортивных штанах, опираясь на костыли, первым делом отправился в Театр оперы и балета, чтобы послушать в роли Жибек легендарную Куляш Байсеитову. Меня потрясли и игра артистов, и хор, и оркестр, и световые эффекты, и неувядаемое казахское поэтическое слово…
Нынешнему поколению, полагаю, все это чуждо, все это уже мало трогает, даже не волнует, все куда-то ушло, отодвинулось, размылось, растворилось. И мне почему-то кажется, что души наших внуков, правнуков заметно оскудели, обеднели, очерствели, отдалившись от немеркнущего источника. Впрочем, не о том я веду сейчас речь. Я просто пытаюсь обозначить роль казахского фольклора в формировании души немецкого мальца с Волги. Я хочу этими воспоминаниями выразить свою любовь, свой восторг в отношении несметного богатства казахского устного народного творчества.
Вернусь, однако, к книге Сеита Каскабасова. Я читал этот труд несколько дней с карандашом, восстанавливая в памяти полузабытое, изумляясь новизне, тонкостям профессионального анализа, неожиданной трактовке, умению ученого находить любопытные связи, сближения, созвучия, способности разложить глыбу народного многовекового сокровища, что называется, по палочкам. Автор – прирожденный фольклорист, знаток, умелец, крупный, авторитетный специалист, аналитик, обладающий системным мышлением. Он так глубоко проник в предмет своего исследования, что только диву даешься, как и по каким признакам, по каким-то призрачным, зыбким отличиям он делит, скажем, лиро-эпические поэмы, дастаны, исторические песни, мифы, легенды, сказки на разные виды-типологии и умело, грациозно раскрывает их потаенные смысл и очарование. Разумеется, он пользуется строгой, научной стилистикой, подчиняясь логике и магии материала, но пишет понятно, доступно, аргументированно о таких концептуальных проблемах, как статус и теоретические основы фольклора, об этапах его исторического развития, об его жанровом составе, о теории фольклорных жанров, об его исторической типологии, о текстовых вариациях, различиях казахских песен, о текстологии фольклорных произведений, об исследовании поэтики фольклора (последние два аспекта меня особенно заинтересовали своей новизной в постановке вопроса). Это, так сказать, общие проблемы фольклора, рассмотренные и изложенные в строгой научной системе.
Отдельной главой в данной книге рассматриваются прозаические жанры фольклора (мифы, рассказы, легенды, сказки – фантастические, о животных, героико-батырские, новеллистические, сатирические).
В них отражены философское представление номадов о мире, о поэтическом восприятии бытия, о нравственно-этических нормах бытования скотоводческих племен, о поучительно-назидательно-образовательном пафосе устного народного творчества.
Третья часть книги – статьи-исследования об эпических творениях казахского фольклора: сказание о «Кобланды батыре», любовные поэмы «Козы-Корпеш – Баян-Слу», «Кыз Жибек», об особенностях исторических песен, о казахском дастане, о балладах, об «Айман-Шолпан» и «Наурызбай-Ханшаим».
Три эти главы дают цельное, системное, всеохватное представление о беспредельном океане казахского фольклора, об его достоинствах и нетленной культурной ценности. Это поистине золотая жила, колыбель казахского искусства, источник и предтеча национальной цивилизации. И подчеркиваю – автор поведал о том увлеченно, заинтересованно, убедительно, продемонстрировав свой «ойөріс» — горизонты своих раздумий, пространство, ширь размышлений, кругозор ученого-фольклориста. И именно в этом я узрел значимость данного труда. Я лично обогатил свои познания по части казахского фольклора и испытал радость по поводу столь фундаментального систематического исследования. «Ойөріс» Сеита Каскабасова я воспринял как уникальное вступление, мощную научную увертюру в необъятное казахское Литературоведение.
Завершая свой отзыв о книге «Ойөріс», я еще раз ее перелистал, вникая в мои карандашные пометы на полях, убедился в несомненной весомости этого труда и в том, что о многих его достоинствах я так и не сказал, надо, чтобы в них искушенный, любознательный читатель сам удостоверился. Книга издана опрятно, в твердой обложке, на которой в цветном изображении легендарный Асан Қайғы, Асан-Печальник на своей одногорбой, быстроногой верблюдице Жел-мая объезжает бескрайнюю казахскую степь в поисках обетованной земли Жер-уюк и, притенив ладонью глаза, пристально всматривается в даль. Бездонное казахское небо, сизая ковыльная степь, парящий в выси одинокий сокол, скачущий во весь опор табун… – все это настраивает читателя на глубокие раздумья о вечности жизни и возвышенности бессмертного Духа.
Вспомнил: а ведь нынешним летом давнему моему знакомцу Сеиту Аскаровичу Каскабасову исполняется семьдесят лет. Значит, этими строками я поздравляю его со знаменательной датой и искренне пожелаю ему новых творческих свершений.
Герольд Бельгер
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
