Для всех без исключения немцев бывшего Советского Союза есть две даты, перевернувшие людские судьбы. Первая приходится на 28 августа 1941 года, когда их целыми деревнями в одночасье подняли с обжитых мест, погрузили в товарные вагоны, выслали в Сибирь и Казахстан. Вторая – 17 января 1956 года, когда вышел Указ Президиума Верховного Совета о снятии обвинения в отношении депортированного немецкого народа. Судьба насильственно переселённых немцев трагична, наполнена болью и лишениями. Колесо репрессий не пощадило ни малых, ни старых, перемололо жизни молодым. Детям наравне со взрослыми приходилось переживать тяготы долгого переселения, положение изгоев на новом месте жительства, голод и холод. Мужей разлучали с жёнами, детей с родителями. О том, как переселенцы преодолеют сотни километров пути, никто не думал. В товарные вагоны сталкивали сотнями, до конечного места доезжали десятки.
Сегодня о тех далёких событиях рассказывают участники процесса переселения, немцы, чьей родиной стал город в самом сердце Казахстана – Жезказган.
В 1941 году Марии Депатур исполнилось 18 лет. Работящая девушка была завидной невестой. Семья Марии жила хорошо, держала своё хозяйство в селе Мариенбург Саратовской области, Поволжье. Но всё изменилось в одночасье, когда началась война. Сначала Марию в числе молодёжи отправили копать канавы за городом Энгельсом. Потом её с 14-летней сестрой Розой в административном порядке по национальному признаку выслали из страны.
– Вещи с собой взять не разрешили, в чём были, в том и поехали. Нас везли в товарном вагоне до Петропавловска, потом вагон отцепили, за нами приехали машины. Привезли в село под названием Афанасьевка, стали расселять по домам, – вспоминает 95-летняя жезказганка Мария Петровна Баштовая, в девичестве Депатур. – Некоторые хозяйки не хотели нас брать на постой, кричали: «У нас мужья с фашистами воюют, а мы их кормить будем?!». Во время ветра печь топить не разрешали, мол, соломенная крыша может загореться. Зиму мы так прожили, а потом стали рыть землянки.
Но на этом мытарства Марии Петровны не закончились. 3 декабря 1942 года её с сестрой мобилизовали в трудовую армию в Свердловскую область, где девушки работали на военном заводе до 31 декабря 1945 года.
– 26 человек распределили жить на железную дорогу в избушку, где раньше держали заключённых, мы спали на нарах, – продолжает Мария Петровна. – Там была колючая проволока, но на работу на завод ходили без конвоя. Я собирала стружку. Нам кричали: «Стружники, выходите грузить!» Первое время у нас своя обувь была, но она износилась. Ноги заматывали чем придётся. Вставали в семь утра и шли по грязи три километра до железнодорожного вокзала.
Отец у Марии Петровны был инвалидом, его в трудовую армию не взяли. Он умер в 1943 году. А у матери нашей героини, Анны Иосифовны, трудармия отняла 11 лет жизни, красоты, здоровья. Крепкая духом женщина прожила до 80 лет. Мать и дочери смогли воссоединиться только в 1956 году. Как спецпереселенцы, они состояли на спецучёте в НКВД, куда регулярно ходили отмечаться ещё несколько лет.
В Жезказган Мария Петровна приехала в 1956 году. Вышла замуж за Петра Андреевича, с которым 57 лет прожили душа в душу, вырастили двоих сыновей. Семья всегда собиралась на католическое Рождество и Пасху за большим столом, который накрывали немецкими национальными блюдами, таким как шницель, кухен. И, хоть и пришлось Марии Петровне всю жизнь говорить на русском, но немецкий язык не забыла. Даже поёт на нём.
А вот Элла Бернгардовна Саттарова (в девичестве Таубе) немецкий язык совсем забыла. Хотя до девяти лет говорила только на нем. Отца Бернгарда Александровича расстреляли в 1937 году, но об этом семья узнала только после войны. А в 1941 году маленькую Эллу с матерью Мартой Александровной Рамм, учительницей начальных классов, из Украины из Донецкой области отправили в Восточный Казахстан. Ехали больше месяца.
В дороге страху натерпелись, когда попали под бомбёжку. В 1942 году мать Эллы Бернгардовны забрали в трудармию в город Карпинск Свердловской области. А маленькую Эллу в числе других детей должны были определить в детский дом.
– Меня миновала участь детдомовки. На вокзале, когда маму уже закрыли в товарном вагоне, а я стояла на перроне, ко мне подошла женщина, положила руку на плечо и сказала: «Будет маленький кусочек хлеба, будем делить на четыре части», – делится воспоминаниями 86-летняя Элла Бернгардовна. – У этой женщины мужа забрали в 1938 году, у неё остались две дочери. Потом эта женщина крикнула свою фамилию и адрес моей маме, которая выглядывала в окошко товарняка: «Конорова, село Славянка». На этот адрес мама писала, так мы с ней не потеряли друг друга.
Три года девочка прожила у сердобольной женщины, звала её мамой, с её помощью выучила русский язык. Потом ей разрешили приехать к родной маме в Карпинск. Мать Эллы Бернгардовны на работу ходила под конвоем. Когда Элла увидела маму, даже не узнала её. За три года работы в трудармии она из цветущей женщины превратилась в старуху. Но она никогда не держала зла за произошедшую с её семьей, народом, несправедливость. Ни на судьбу, ни на людей.
– Я никогда не скрывала, что я немка. Меня мама научила гордиться своей национальностью. И, когда я слышала от кого-то, что я «фашистка», не обижалась. Мама была мудрая, образованная женщина. Она мне объясняла, что люди от боли проклинают нас, немцев, потому что им похоронки приходят, а мы живы, – с такой установкой жила Элла Бернгардовна. Она получила медицинское образованиев Талдыкоргане. В 1958 году приехала в Жезказган, работала по специальности, вышла замуж, стала матерью. На протяжении всей жизни никогда не скрывала своей национальности и гордилась немецкими корнями.
А вот Ирма Фридриховна Захарова, девичья фамилия Шнайдер, своего немецкого происхождения стеснялась настолько, что просила родных не говорить на немецком языке дома. В школе девочку дразнили. Среди прочих задир был один мальчик, который обзывал «фашисткой» и бил. И Ирма решила, что она и все немцы терпят унижения по вине одного человека – Гитлера. Немецкий для неё стал табу. Хотя родителям Ирмы Фридриховны выпала куда более тяжёлая доля, но они от своих немецких корней не отказывались.
– Мою маму звали Элла Ивановна Вебер, отца – Фридрих Фридрихович Шнайдер, – рассказывает 67-летняя Ирма Фридриховна Захарова (Шнайдер). – Они родились в 1923 году. Маму с её сестрой, когда им было по 13 лет, из Крымского города Симферополя, а отца из Саратовского края с Поволжья, погрузили в эшелоны и этапировали в Казахстан. Везли месяц. Конечной станцией стал город Караганда, где мама и папа работали в шахтах. Они были ещё детьми, а выполняли тяжёлую физическую работу, ворочали вагонетки. В шахте мои родители и познакомились. Я родилась в 1950 году. До восьмого класса мы жили в Караганде, а потом переехали в смешанный посёлок Орловку.
В Орловке Кокчетавской области родились ещё шестеро братьев и сестёр нашей героини. Ирма была старшей, но категорически отказывалась говорить на немецком с родными. Дома отец играл на гармошке, с двумя своими братьями пел песни на немецком языке. Когда Ирма Фридриховна поехала учиться в Балхаш, изменила отчество с Фридриховны на Фёдоровну. Оказалось, что в группе многие сокурсники скрывали немецкую национальность. Сейчас, по прошествии стольких лет, наша героиня рада бы говорить на родном языке, да не помнит ни слова, даже из тех песен, что пел отец. Зато прекрасно исполняет на казахском языке песню жезказганского композитора Жаксыгельды Сеилова.
По-другому сложилась бы жизнь и у родителей Раисы Михайловны Самойлюк, если бы ночью 1937 года не подъехал к их дому чёрный «воронок», который навсегда увёз деда, Георгия Деллерта. А потом депортация и лишения выпали на долю всей семьи Ирмы, Веры, Эриха, Оскара и Эрны Деллерт. Бабушку Берту Кеммель забрали в трудармию, на обратном пути она умерла от голода, и дети её больше так и не увидели. Наша героиня родилась в трудармии в 1951 году, куда в 16 лет забрали её мать, Эрну Георгиевну. Она работала на Кировском заводе.
– Из села Студёный Ключ в 1941 году моих родных привезли на станцию в Самару. Они успели взять с собой немного вещей, погрузили их в эшелон, он тронулся, а они не успели сесть и остались без вещей. Их посадили в следующий эшелон, – рассказывает историю близких Раиса Михайловна. – Так они ехали голодные, полураздетые два месяца. Их привезли в Осакаровку, где их встретили подводы. Моих родных приняла казахская семья, которой помогали по хозяйству. За счёт помощи казахского народа выжили. Но и свои традиции сохранили. На праздники я и сейчас готовлю эпельзупе, картофельклизель, пироги с тыквой.
73 лет назад немцы советского союза поневоле поменяли родное место жительства, обрели новую родину. Сегодня в Жезкзаганском регионе проживают более тысячи немцев. Все они поддерживают связь друг с другом, помогают молодым воскрешать немецкие традиции благодаря созданному в 1990 году немецкому обществу «Возрождение». Его руководитель Вера Карловна Рон опекает каждую немецкую семью, помогает всем необходимым. Как писал в своём произведении «Архипелаг ГУЛАГ» о немцах Александр Солженицын: «Немцы, как ивовый прутик: воткни в землю, и он начнёт расцветать. Такая у них жажда жизни». С этим не поспоришь. Судьбы наших героев тому доказательство.
Мила Крагель
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
