Члены общественного объединения «Возрождение» города Риддер посетили иконописную мастерскую Елены Федоровой (в девичестве Вайнбендер). С ее живописным творчеством земляки знакомы давно, она сама член общества «Возрождение», но впервые допустила гостей в свою мастерскую, которая для каждого художника, тем более иконописца, считается святая святых…

Родители Елены Федоровой – немцы, по отцовской линии – поволжские, по материнской – черноморские. Отец родился в 1938 году в Азербайджане, где тоже были немецкие поселения и куда из Поволжья в голодные 1930-е годы переехали его родители. Сама Елена родилась в 1967 году в Риддере, мечтала стать модельером, ходила в швейный кружок при Доме пионеров и даже сшила маме платье. Когда в городе открыли художественную школу, она пошла туда, чтобы подготовиться для поступления в Омский технологический институт, но после выпускных экзаменов отправилась за компанию с друзьями не в Омск, а в Красноярск – в художественное училище имени Сурикова.

– Так я и не стала модельером, – с улыбкой рассказывает Елена Эдмундовна, – зато поступила в Суриковское училище. Окончила, вернулась, хотела работать в художественной школе, но для этого потребовалось педагогическое образование, и я стала студенткой Семипалатинского пединститута, училась на дневном отделении, после выпуска вышла замуж и вместе с мужем, который учился в Москве, мы вернулись домой, в Риддер.

– Но как вы занялись иконописью? – спросили гости.

– Я и не собиралась, – отвечает Елена Эдмундовна. – Даже не думала об этом. В церковь меня муж водил чуть ли не за руку. На Пасху, на Рождество. Но однажды батюшка попросил что-то нарисовать для церкви. Я отказалась. Потом он снова предложил работу. Я снова отказалась, думая про себя: ну, как я могу что-то делать для церкви? Это монахи должны, а ведь я ничего не понимаю в этом. В третий раз батюшка предложил отреставрировать старую икону «Успение Богородицы». Она была на холсте, размером два на три метра. Этот холст долгое время лежал среди старых церковных вещей, поэтому пришёл в очень плохое состояние. Практически не осталось масляного слоя. К тому же он был весь в дырочку. А сама композиция лишь слегка проглядывала. Батюшка показал и спросил, сумею ли я восстановить икону? Мне уже было неудобно отказывать, я посмотрела на икону и подумала, что здесь привычная для меня техника, все-таки не доска, а холст, живописью я занималась. В общем, взялась за работу. Заказали подрамник, затянули на него старый холст, я долго конопатила его, все дырочки заделала, а потом почти год восстанавливала икону, на которой изображены 16 образов. Довольно большая композиция. Занималась реставрацией я не в мастерской, а в храме. Для меня там сколотили специальную подставку, я приходила и работала. Постепенно прониклась церковной жизнью. Слышала, о чем говорят богомольные старушки. Они все объясняли мне. В общем, я покрестилась, хотя родители мои католики, и в нашем доме до сих пор хранятся бабушкин молитвенник с готическим шрифтом и распятия.

– Вы продолжили работать в церкви?

– Нет, я решила попасть в настоящую иконописную мастерскую. Хотя бы на недельку. Чтобы посмотреть, поучиться, как и что делают профессиональные иконописцы. Нашла в Интернете информацию о единственном заочном иконописном учебном заведении в Московской области, я поступила и много лет ездила туда, училась с академическими перерывами, но окончила, получив свой третий диплом. И продолжаю работать в этом направлении.

Риддерские немцы с огромным интересом узнавали профессиональные секреты иконописного дела. Елена Эдмундовна охотно рассказывала об этом возвышенном ремесле, основанном на многовековых традициях. Краски, например, используются только натуральные, которые делаются либо из глины (охра), либо из камня (лазурит, азурит, малахит). Ярко-красная киноварь, к примеру, это оксид ртути, и в жидком виде ее испарения могут быть ядовитыми.

Зрители завороженно внимали тому, как иконописцы тщательно растирают на стекле пигменты, смешивая их с водой, как разводят эмульсию на основе яичного желтка (никаких современных добавок!), сколько нужно взять желтка и белого вина. На палитре эмульсия смешивается с краской. Вначале икона получается матовой, позже ее покрывают олифой, и возникает такой приятный сатиновый блеск… Экскурсанты обратили внимание на то, что в мастерской почти нет икон, одни живописные работы.

– Иконы, – пояснила Елена Федорова, – я делаю на заказ. Поэтому в мастерской готовых работ практически нет. Раньше работали иконописные артели, художники в них специализировались на чем-то одном: кто-то писал архитектуру, кто-то одежду, а кто-то лица, потому что не все мастера были уровня Андрея Рублева. Трудились и заурядные богомазы. Все писали на разном уровне. А теперь у иконописцев принято все делать самим, если дело касается живописи. А вот доски для икон они покупают готовые.

На вопрос, привносит ли она в икону свое видение, то есть возможно ли в иконописи творческое начало, Елена Эдмундовна ответила так:

– Если у художников считается дурным тоном списывать друг у друга, то у иконописцев – совсем не так. Иконопись – это соборное искусство, художественные приемы в церкви вырабатывались веками, ими пользовались все, поэтому иконы и не подписываются. Не случайно, что ученые до сих пор сомневаются, какие иконы писал сам Андрей Рублев, а какие – его ученики.

В завершение этой встречи председатель общества «Возрождение» г. Риддер Любовь Игнатьева сказала:

– Сегодня мы приобщились к таинству иконописи, увидели замечательные произведения Елены Эдмундовны, узнали о необычных приемах её мастерства. Художник пользуется не только красками и кистями, но еще и хлебным мякишем, мелом, суслом, сваренным из темного пива. Но главное даже не в этих технических вещах и старинных технологиях, а в том, что в каждую икону Елена Эдмундовна вкладывает свою искреннюю душу.

Андрей Кратенко


Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia