Шесть лет назад было принято решение, что коллектив научного общества «Хранители ноосферы» обязательно продолжит проект «Моя Караганда – прошлое рядом», а затем и документальный фильм с «Пятым каналом», чтобы открыть новые горизонты в истории города Караганды и Карагандинской области.
Я очень хотела, чтобы все знали об истории каждой немецкой семьи в момент её депортации, в том числе и о жизни моего мужа – Рудольфа Эдвиновича Цафта. Его судьба уникальна, ведь ему пришлось пережить всё то, что пережили многие дети послевоенных лет из-за страшных слов «враги народа» и «фашисткие захватчики». Семья Цафт была переселена четыре раза, и забыть этого никто не сможет.
Хрупкая штука – человеческая память. События сравнительно недавнего прошлого растворяются, очертания их становятся все более и более зыбкими. В беседах с людьми пытаешься восстановить какие-то детали, штрихи, связанные с прошлым нашей страны, нашего города, сохранившиеся в памяти.
После очередных съёмок документального фильма, 7 июня 2013 года захотелось обратить внимание читателей на историю «Старого города» («Копай-города»), где огромное значение имеют старые шахты, впоследствии давшие название нашей шахтёрской столице.
Сведения, полученные во время телепроекта «Моя Караганда – прошлое рядом»: «Когда обследовали район Каздрамтеатра, встретили семью депортированных из Чечни братьев Дакаевых, которые имеют рядом со строением свои дома и никуда не собираются уезжать. Из личной беседы со старшим братом Заинды Закреевичем выяснилось, что семья была изгнана из Чечни в 1944 году. Заинды Закреевич работает на заводе им. А.Пархоменко (памятник великому герою гражданской войны сохранился до сих пор!).
Мы посетили завод, побывали в музее, в котором собран замечательный материал об истории нашего города. Удалось выяснить, что предприятие было перевезёно из Донбасса в 1942 году.
В военное время в старом городе он выпускал снаряды, а сейчас проводится добыча угля. В послевоенное время завод им. А.Пархоменко так и остался в городе Караганде, в «Копай-городе» – так в прошлом называли депортированные разных национальностей люди город, которого уже давно нет. Здесь было много депортированных немцев из Поволжья, судьба которых плачевна. Немецким детям меняли имена и фамилии, отправляли их в детские дома, чтобы они забыли своих родителей, близких, национальность. Первый детский дом был построен в поселке Компанейск. Там до 1944 года находились дети, чья вина состояла лишь в том, что они имели немецкую национальность, а родители отбывали сроки в КарЛАГе, в поселке Долинка».
Строки из моей статьи «Город, которого – нет!»: «Из моего детства помню, что «Копай-город» был некогда центром Караганды. Мы, дети 60-х, любили старые магазины, кулинарию, затем построенный современный двухэтажный магазин «Шолпан», где можно было приобрести всё: сладости, игрушки, одежду. Даже в Караганду ездить не надо было. Мой отец Виктор Андреевич Лунин родился 8 января 1929 года, первые 14 лет жизни прожил в Краснопресненском районе Москвы, на ул. Беговой. Через интернет мне удалось узнать, что этот дом был построен для сотрудников НКВД, дядя моего отца работал в органах. В военное время семья отца очень бедствовала.
У матери, Татьяны Наумовны Шавриковой, на руках было трое детей: Виктор, Валентина и Нина. Муж пропал без вести, когда фашистские войска стояли у стен города Москвы, в 40 км от центра города. Андрей Лунин (мой дед) был книгопечатником, у него было плохое зрение, на фронт он не был призван. Печатал листовки: «Родина-мать зовёт!», а когда у стен Москвы стали разрываться снаряды, дед пошёл в комендатуру, чтобы записаться добровольцем на защиту столицы. В этот день он не пришёл проститься с семьёй. До сих пор никто не знает, что с ним случилось. Бабушки не стало в 70-х годах, Нина (сестра отца) проживает со своей дочерью в Боровичах, недалеко от Нижнего Новгорода…
На шахте 36/42 (ныне шахта «Северная»), до которой можно было добраться от центра Копай-города минут за десять на автобусе №13, работали мужчины и женщины, проживающие по ул. Аэропортной, то есть справа от шахтного террикона. Однажды отец пришёл домой очень расстроенный, долго молчал. Случайно из разговора с матерью я поняла: случилось что-то страшное на шахте. Тогда мы не знали, почему происходят катастрофы на шахтах, никто и предположить не мог, что это выброс метана. Жители нашей улицы, тихо обсуждая причину аварии, говорили о диверсии. (После этой трагедии на шахте сгорел огромный склад древесины, предназначенный для мебельной фабрики. Жители думали, что это диверсия, некоторых даже арестовала милиция. Мой отец провёл некоторое время в КПЗ до выяснения причин пожара. Казалось, 60-е годы – не время сталинских репрессий, но отголоски прошлого во многом тогда были заметны)».
Разве, когда писала ту статью, могла подумать, что пройдёт всего-навсего четыре-пять лет, а мне удастся несколько раз побывать на месте, где прошло моё детство, встретиться с моими соседями, школьниками из 69-й школы «Копай-города», где училась в первом классе. Встреча с шахтёрами, которые много лет работали с моим отцом Виктором Луниным, задело до глубины души, когда услышала, какой удивительный он был человек.
Вступив в новое тысячелетие, человечество оказалось перед лицом глобальных проблем, в том числе экологических. Требуются новые подходы к деятельности, не приносящие ущерба окружающей среде, и осмысление каждым гражданином государства, каждым жителем Планеты своей роли по отношению ко всему, что нас окружает, во имя сохранения жизни на Земле. Положительные изменения в этом направлении отмечены и на терриконах одной из первых шахт города Караганды.
Может быть сейчас, читая эту статью, кто-то узнает, какой стала шахта «Северная». Для каждого из них – это судьба, память о родных, которых уже давно нет. В 1946-50-х годах на шахте работало много заключённых и депортированных немцев.
Никогда не забуду встречу с заместителем директора ТОО «Батыр», а раньше шахты «Северной», Тауекелем Нурумовичем Исаевым, который оказался ещё и моим соседом по улице Аэропортной. Мы были очень дружны со всеми соседями, жили в бараках, которые построили японские военнопленные, но об этом в то время нельзя было и думать, всё было под запретом. В бараках жили по 10-15 семей. Помню, что у нас была огромная комната с печкой, самостоятельно построенная спальня, где всегда было тепло.
Занимаясь проектом «Моя Караганда – прошлое рядом» поняла, что проект завершить сложно, очень много «белых пятен». Приходилось по крупицам восстанавливать события памятных лет, обращаться за помощью к людям, которые с благодарностью отнеслись к нашей задумке. Тауекель Нурумович продолжал рассказывать, его воспоминания включены в следующий проект «Моя Караганда… чтобы помнили»: «До войны школа № 69 была школой лётчиков, где проводились учения будущих пилотов, там учился Нуркен Абдиров. Мама провожала на фронт Нуркена, как и все матери с перрона вокзала «Старого города», который находился недалеко от одной из первых шахт города Караганды.
Не забывай, Татьяна, и о том, что в городе работали и умирали японские и немецкие военнопленные, судьбе которых не позавидуешь. Думаю, родственникам необходимо узнать об их судьбе». Я думала о том, почему нельзя сделать музей истории страны, где последующие поколения будут черпать знания об исторических событиях прошлого? Все, участвующие в последних съёмках документального фильма, были удивлены, что самое старое здание шахты «Северная», построенное ещё в 1940-х годах, практически не разрушено, требуется только капитальный ремонт. Недалеко от строений встретили шахтёров, которые долго рассказывали, что никогда не уйдут с этой работы – это их судьба, второй дом!
С ними тоже вспомнили многое – огромную деревянную горку, которая находилась рядом со старым, построенным японцами клубом, знаковые фильмы того времени «Она защищает Родину», «Щит и меч», общих друзей.
Переписываясь в «Одноклассниках» с Валентином Кеном, который много лет живёт в Германии, часто вспоминаем детство в «Копай-городе». Теперь напишу ему, что удалось, пусть частично, восстановить историю нашего города, события прошлого в телепроекте «Моя Караганда – прошлое рядом».
Когда подъезжали к Чеченскому посёлку (старое название), Тауекель Нурумович показал, где находится кладбище депортированных чеченов и ингушей. Сам не подошёл, только тихо произнёс: «Не имею права тревожить павших, я – мусульманин, просто буду молиться».
Проезжая мимо бывших могил японских военнопленных, мы обратили внимание на огромное озеро. Наш личный гид сообщил, что много раз пытались убрать грунтовые воды, под которыми огромные залежи каменного угля, однако озеро опять заполняется водой. Возможно, высшие силы не дают вторгнуться в места не захороненных достойно останков солдат чужой армии.
Историкам нужно найти возможность для восстановления исторической справедливости и организовать туристические тропы – у нас их много, восстановить кладбищенские памятники.
И это будет уже другая история в проекте «Моя Караганда… чтобы помнили».
Татьяна Цафт
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
