Имя Герольда Карловича Бельгера вызывает заслуженное благоговение в казахской, немецкой и русской среде. Редкий человек. Крупный литератор, пишущий на трёх языках казахском, русском, немецком. Яркий публицист. Выдающийся критик, литературовед. Талантливый переводчик. Исключительно справедливый редактор. Активный общественный деятель. Кумир молодого поколения, один из самых влиятельных властителей наших дум. Герольд Карлович лауреат многочисленных международных литературных конкурсов, первый в Казахстане кавалер ордена «Парасат», автор множества трудов, количество которых уже давно перешло за тысячу Книги Г.К. Бельгера издавались в крупных издательствах Казахстана, России, Германии.

Семилетним ребёнком Г. Бельгер оказался с депортированной из Поволжья семьёй в казахском ауле, где окончил казахскую школу. Трудным был путь представителя «опальной» нации в институт, но заветный рубеж был взят, и юный Герольд в 1958 г. окончил Казахский педагогический институт им. Абая, получив филологическую специальность. Отдав свой долг непосредственной педагогической деятельности, с 30 лет талантливый литератор полностью ушёл в творческую работу, чтобы передавать людям свои знания и способности через произведения.

В Казахстане Г. Бельгер воистину легендарная личность. Многие казахстанцы знают его в лицо. Когда я в первый раз посещала Герольда Карловича, то ошиблась адресом и оказалась в соседнем доме. Позвонила в квартиру, двери которой мне открыл аксакал. При слове «Бельгер» он разулыбался («Знаю, знаю!»), провёл меня в комнату и объяснил, где находится дом уважаемого писателя.

Герольд Карлович радушный, гостеприимный хозяин. Ни в одном доме не чувствуешь себя так просторно, так спокойно, как в гостях у Г. Бельгера.

Дом его нередко полон людей. Герольд Карлович шутит: «Журналисты уже знают, где у меня холодильник, где плита, и между делом сами наливают себе чай, делают бутерброды».

На застеклённом балконе у Герольда Карловича большой стеллаж с российско-немецкой литературой. «Немцы привыкли к гонениям, горько шутит владелец этой бесценной сокровищницы родного этноса, вот я и выселил их на балкон». На полки с российско-немецкими книгами глядит с роскошного гобелена мудрый лик Абая
Чтобы больше успевать, Г. Бельгер живёт по строгому распорядку дня. Много пишет и читает на разных языках. Каждое утро Герольд Карлович обязательно гуляет в районе памятника Чокану Валиханову. Счастьем совместных прогулок с ним люди делятся тепло и радостно.

Какая была бы отрада ежедневно гулять по утрам с Герольдом Бельгером и внимать всему, что он говорит.

Одним из самых дорогих подарков судьбы для меня является то, что Герольд Карлович называет меня своей «внучкой». Быть внучкой такого великого человека, ощущать родство с ним как щедро Господнее жито!

Елена Зейферт: Герольд Карлович, в каком возрасте вы начали писать художественные произведения?

Герольд Бельгер: Примерно с 8 класса я стал стихотворить. На казахском языке. Продолжалась эта блажь до первого курса. Однажды вечером меня осенило: это юношеская хворь, пора заканчивать. Стишки буквально вымучивал. Пару фрагментов моего стихотворного сочинительства можно найти в моих «Автобиографических эскизах» (изданы отдельной книжечкой, вошли в книгу «Бремя будней», печатались в «AMANATe»).

Сокурсник мой Рахметбай Тлеубаев (позже стал актёром, заслуженным артистом Республики Казахстан, кстати, потрясающе изображал Сталина; сейчас Рахметбай уже умер) каждый вечер влюблялся в очередную «черноглазую, белоликую газель» и, вернувшись ночью в общежитие, мгновенно сочинял мадригал, будил меня и театрально читал своё любовное изделие. Получалось это у него легко, вдохновенно и изящно. Я же мучительно строгал свои неуклюжие вирши. Вот тогда-то я и понял, что не стоит мучить ни себя, ни других. Как рукой сняло.

Е.З.: С какого жанра вы начали свою печатную деятельность?

Г.Б.: А начал с того, что писал заметки в районную газету (забыл уже, как она называлась) и в областную «Ленин туы». Что-то выходило с подписью «Гера Бельгер». Как-то заехал в аул корреспондент из области и стал распрашивать про девочку «Геру». А увидев тощего парнишку с длинным носом, сильно разочаровался: «Ой, это же немыс-бала. А я-то думал».

Однажды я написал заметку про школьную библиотеку, перепутав с колхозной. Директор школы (Шияп Садыков) строго сказал: «Врать нехорошо!» С тех пор я стал осторожней в изложении фактов.

Е.З.: А когда началась ваша переводческая деятельность?

Г.Б.: Примерно тогда же. Я взялся переводить с русского на казахский. Хотел, например, озвучить песню про капитана по-казахски:

Жил однажды капитан,
Он объехал много стран…
Получилось вполне эквилинеарно:
Болыпты бiк капитан,
Жер-жиhанды шырлаган.
А дальше не пошло.

На первом курсе литфака КазПИ им. Абая (1954 г.) профессор Сарсен Аманжолов побеседовал со мной и сказал: «Учись. Мне важно, чтобы ты знал немецкий и казахский. Сделаю из тебя тюрколога. Возьму к себе в аспирантуру после института». И у меня появилась цель и перспективы. Увы, на седьмом семестре профессор С. Аманжолов скоропостижно скончался, и я точно осиротел. Очередная мечта разбилась. «Разбилось лишь сердце моё», повторял я строку из Гейне. Но продолжал работать.

Е.З.: Какие студенческие успехи вам наиболее памятны?

Г.Б.: В институте опубликовал в научном студенческом сборнике три работы: «Русские предлоги «в», «на» и их эквиваленты в казахском языке» (работа была отмечена Грамотой Министерства высшего образования СССР), «Структура вопросительного предложения в русском и казахском языках» и «Ночная песнь странника» Гёте в переводах Лермонтова и Абая». Эти работы способствовали тому, что в 1960 г. я был принят в аспирантуру при кафедре методики преподавания русского языка в казахских школах (научный руководитель профессор Евгений Исаакович Ривлин).

Е.З.: Вы заботливо восстановили родословное древо своей семьи. Более 20 ваших родственников погибли в трудармии. Отдельные семейные ветви оборвались?

Г.Б.: Конечно. Депортация нанесла страшный удар по немецким семьям.

Е.З.: С какой любовью вы написали свою книгу об отце «Карл Бельгер мой отец» Образ вашего отца нередко присутствует и в других ваших произведениях. Какие черты характера вы унаследовали от отца?

Г.Б.: Об отце Карле Фридриховиче (в документах с 1931 г. он фигурирует как «Фёдорович») я писал много. И в художественных вещах, и в очерках, и в книге о нём. Отец был уважаемый, заслуженный человек. Ко мне был строг, требователен, но и нежен со мною. Для меня отец был надёжной опорой. Но по психофизическому складу мы, полагаю, разнились. Он был холерик, быстр, импульсивен, открыт. Я, скорее, сангвиник, более сдержан, иногда замкнут. Отец был во всех отношениях ясный и правильный. Я же развивался «не в струю», во мне с детства сидел дух сомнения, дух противоречия. Наши мнения о многих вопросах бытия не стыковались. Отца это огорчало. Я рано начал руководствоваться бетховенским кредо: «Правила запрещают, а я разрешаю». Отец считал, что мои строптивость и упрямство к добру не приведут. Я тянулся к изгоям, к ссыльным, к преследуемым, к тем, кто не ладил с властью. Отца это пугало. Но какие-то черты его характера я всё же, видно, унаследовал. Какие? Наверное, честность, порядочность, ответственность, справедливость, уважительность к людям любого ранга. Последние три года я отца не видел из-за моей болезни (инсульт), но мы постоянно переписывались и каждое воскресенье общались по телефону. На похороны отца, конечно, поехал, исполнил его волю, всё сделал честь по чести. Жалею только об одном: не смог сидеть рядом с ним в последние дни.

Похоронен отец в Ташкенте рядом с мамой и моей сестрой Розой.

Е.З.: Расскажите, пожалуйста, о человеке, ставшем прообразом Христьяна героя-носителя российско-немецкой интеллигентности в романе «Дом скитальца».

Г.Б.: У Христьяна из романа «Дом скитальца» несколько прообразов: педагог, фольклорист, писатель, методист В. Клейн, поэты Ф. Больгер и В. Гердт, историк-трудармеец И. Фрезе А внешний облик списан с моего дяди Христьяна Бельгера и двоюродного брата-учителя Вольдемара Бельгера (погиб в трудармии в 19 лет).

Е.З.: Сколько лет вы работали над романом «Дом скитальца»?

Г.Б.: Сначала роман был задуман как повесть, которая должна была ограничиться первой частью («Давид»). И черновик первой части был написан лет двадцать назад. Потом я понял, что без трудармии картина немецкой судьбы будет неполной. Долго расспрашивал трудармейцев, записывал их рассказы, запасался реалиями, деталями, многое понял. И мне приятно, что трудармейцы говорят, что я описал всё достоверно, будто сам бывал не лесоповале в Сибири. А вторую и третью части романа написал довольно быстро. Особенно третью, ведь она сплошь автобиографична. Сейчас чувствую: напрашивается продолжение вторая книга романа, во временных рамках 1960-1992 гг. прошлого века. Но для этого нужны время и здоровье: и то, и другое дефицит. А во-вторых, не уверен, что то, что я сказал в публицистических, эссеистских статьях и очерках, нужно оформлять в беллетристику.

Е.З.: У восточных народов знание семейных родословных покрепче, чем у западных. Ваше пристальное внимание к родословной связано с любовью к Востоку?

Г.Б.: «Иван, не помнящий родства» трагедия, нонсенс. Знание семейных родословных необходимо, чтобы чувствовать своё место во времени и пространстве. Человек не перекати-поле, не пыль на ветру. Вот М. Ауэзов из ходжей, тридцатое колено от пророка Мухаммеда. М. Ауэзов знал своих предков не до седьмого колена, как положено у правоверных, а значительно глубже. Каково? Мой друг Шота Валиханов, чингизид, знает своих предков до самого «потрясателя Вселенной». Ныне покойный писатель-журналист Кыдырбек-улы рассказывал мне упоенно о своих предках до тридцать какого-то поколения. Это разве не достоинство? Знаю казахов, которые до четырнадцатого колена не допускали родовых браков, кровосмешения. Это говорит о генетической чистоплотности и жизнестойкости.

А что в Европе? Что у немцев? Многие и деда своего толком не знают. И это цивилизация?

Что, например, знаю я? Отец Карл, дед Фридрих (у меня сохранились кое-какие его документы), прадед Генрих. Предки очутились в России при Екатерине Великой. Обосновались на Волге в селе Кинд, потом оказались в числе основателей села Мангейм. Вот и всё. Чтобы мои родичи хоть что-то знали о своих предках, я и вычертил лет тридцать назад родословное древо по линии Бельгеров-Гертеров. Там приводились данные о шести-семи поколениях кажется, 240 человек, живущих в разных странах-государствах. За эти годы выросло ещё одно поколение, о котором я ничего не знаю. Оба дедушки и обе бабушки, их дети (14 человек), их внуки (более 40) были «чистыми» российскими немцами, дальше пошли сплошь смешанные браки влились русские, украинцы, татары, армяне, белорусы и ещё Бог знает кто Рулон с родословным древом пылился на шкафу у отца. Даже не знаю, сохранился ли он (у меня остались фрагменты черновика). И те потомки, что родились, скажем, в Германии, вообще о своих корнях ничего не знают. И даже не пытаются узнать. Растут, как ковыль в степи. Или как сорняк в огороде. Разбросаны, как кизяк в поле. Горько. И это касается не только немцев. В этом вопросе Восток имеет большое преимущество перед Западом. Запад конгломерат беглецов из всех низовий и верховий, средоточие манкуртов.

Е.З.: В одной из своих статей вы задаётесь вопросом: «Откуда этот неизъяснимый зов Востока? Каким образом свет Востока проник в душу этнически западного человека?» Конечно, депортация в Казахстан сыграла немаловажную роль в формировании вашего интереса к Востоку. Но всё же откуда?

Г.Б.: Всё восточное меня волнует, будоражит, манит. Я слышу музыку тюркских языков. Может, во мне умер тюрколог? Может, тюркология и была моим призванием?
Когда я учился в десятом классе, к нам в аул из райцентра приезжал учитель немецкого языка по фамилии Мерфурт. Очень высокий, внимательный. Он долго беседовал со мной на лужайке перед школой. И от него я впервые услышал загадочную фразу: «Вы должны держаться восточной ориентации». Наверное, он углядел во мне что-то самое главное «Западно-восточный диван» Гёте вершина гармонии западно-восточной поэзии, сплошное очарование. Нечто, созвучное моему духоустройству.

Е.З.: Ваше самое свежее открытие в области казахско-немецких связей?

Г.Б.: Открытие? Свежее? Что-то не припомню Может, раньше и были открытия В этой области должен работать институт. Или сектор. Германист Лев Копелев вместе со своими учениками по теме «Русско-немецкие культурные связи» издал семь солидных томов. Нечто похожее надо бы издать и по немецко-казахским (казахстанским) отношениям. Что я могу один? Тем более в нынешнем моём состоянии. А тема благодатная. Может, во главе этого гигантского (и актуального) проекта будешь стоять ты, Лена?

Е.З.: Родной край, туган жер, Heimatland Какие зрительные ассоциации у Вас вызывает слово «родина»?

Г.Б.: Самые разнообразные. О, я на эту тему много писал Через месяц-другой должна выйти в свет моя книжка под названием «Эль», всецело посвящённая этой теме теме «малой родины», родного края, отчего дома, родительского очага. Там я подробно рассказываю об этой теме.

Е.З.: Герольд Карлович, вспомните, пожалуйста, сейчас казахскую, немецкую и русскую поговорки или пословицы, отражающие Ваше состояние на данный момент жизни?

Г.Б.: Пожалуй, моё нынешнее состояние отражают такие поговорки: «Das dicke Ende kommt nach» («Самое худшее ещё впереди»). «Асыпа, асыанмен кеш барасыЈ» («Не торопись, как ни торопился бы, всё равно опоздаешь»). «Горе тому, кто плачет в дому, а вдвое тому, кто плачет без дому». А фраза, которой утешаюсь уже лет двадцать, из Экклезиаста: «Что должно быть, то будет. А что будет, то уже было». В оригинале, кажется, она звучит чуть иначе, но суть именно такова. Думаешь о том, о сём, упираешься в тупик, становится невмоготу. Вот тут-то и говоришь себе: «Э, ладно Чего уж там! Что должно быть, то и будет. Да, да, нечего душу надсаживать. Ну а что будет, то ведь уже было. Эка невидаль!». И сразу становится легче.

Е.З.: «Мотивы трёх струн» струн казахского, немецкого, русского народов переплелись в Вашем творчестве. Когда Вы пишете на одном языке, знание трёх языков всё же проникает в текст. Как это зачастую выражается?

Г.Б.: А выражается спонтанно. Я как-то о том и не думаю. Это виднее критикам, исследователям. Ловлю себя на том, что иногда калькирую иноязычные, инобытийные выражения, образы. Герой-казах говорит по-казахски. Или речь его колорирована. И немец говорит либо по-немецки, либо «с немецким акцентом». Иногда всплывает слово не на том языке, на котором пишу. Мне совсем неважно, к кому меня причисляют к казахским, русским или немецким писателям. Важно другое: писатель я или не писатель.

Е.З.: На каком языке Вы мыслите? Или это зависит от ситуации?

Г.Б.: Это исключительно зависит от ситуации. Но чаще по-русски и по-казахски. И, к сожалению, всё реже по-немецки. Такое уж окружение.

Е.З.: Ваши произведения излучают вселенское тепло, они очень светлые, несмотря на неизменную долю трагизма изображаемого бытия. Какими литературными традициями питается Ваше творчество?

Г.Б.: Неужто так-таки «вселенское тепло»? Ты мне льстишь, милая Приятно, коли так. А мне вспомнилась реплика чеховского героя: «Я светлая личность, от которой никому не светло». Ну а традиции гуманистические, светлые, одухотворённые, будящие человека в человеке. Возвышающие человека. Сочувствующие ему. Не позволяющие ему окончательно оскотиниться. Традиции И. Бунина, Т. Манна, Г. Гессе, М. Ауэзова.

Е.З.: По Вашему мнению, российские немцы это особый этнос?

Г.Б.: Да, этнос особый. Этнос, взращённый русской и немецкой культурой. Его, однако, с самого начала нивелируют, интегрируют, ассимилируют. В результате он, бедняга, деградирует. Умники в Германии хотят из него любой ценой сделать германского немца. Ну и сделают через три-четыре поколения. И будет он заурядным, скучным, серым немцем-колбасником и пивнюком, самодовольным бахвалом. Добрые качества, обретённые у русских, казахов, чалдонов, узбеков и других народов, он потеряет. У тех, кто остаётся в СНГ, возможно, выветрятся все благородные немецкие черты. И станет наш российский немец жертвой глобализма, первым общепланетарным продуктом. Кому-то это, может, и нравится, мне нет. И Россия, и Германия делают всё, чтобы истребить этот этнос его самобытность, культуру, историю, своеобразный язык, традиции, быт.

Е.З.: Бесценное сокровище для каждого российского немца Ваш сборник статей «Помни имя своё. О литературе и культуре российских немцев». Какие новые проблемы встают сегодня перед российско-немецким этносом в СНГ и Германии?

Г.Б.: «Помни имя своё» было воспринято хорошо. Знаю, что книга эта вызвала интерес в Германии, России, Польше. Она послужила толчком для исследования национальных вопросов. Ею пользовались и историки, и культурологи. Уже два года, как я составил аналогичный том «В поисках своего ритма». Статьи, исследования, литературные портреты. О судьбе, культуре, литературе российских немцев. Набрал рукопись на компьютере, вычитал, сделал распечатку, нашёл издателя. А денег на издание нет. Постучался в германское посольство в Казахстане. Всё объяснил и устно, и письменно. Вручил рукопись. Дали её экспертам. Сказали: окей, хорошо, поможем. Мило побеседовал и с бывшим послом, и с культуратташе, и с представителем правительства, ещё с какими-то господами. Всё мило, уважительно, корректно, дружелюбно. Потребовали объяснение проекта, заявления, прошения, калькуляцию, выяснили, кто будет издавать, сколько экземпляров, буду ли продавать книгу. Нет, нет, продавать не буду, и гонорара не прошу, все экземпляры сдам в Немецкий дом для распространения по центрам культуры, себе оставлю лишь 50 экземпляров для друзей. Окей, прекрасно, великолепно, ну просто зер гут Жду, жду, жду О, ja! Gottes Mahlen mahlen langsam. Божьи мельницы мелят медленно. А книга, мне кажется, нужна. И я всё надеюсь, надеюсь, надеюсь А нужно всего-то 2 тысячи евро столько получает заурядный чиновник в месяц. О, алла!..

Е.З.: Русский романтический поэт К. Батюшков в своей стихотворной сатире «Видение на берегах Леты» изображает следующую ситуацию. Кто из литераторов не жаждет бессмертия? Поэты по очереди окунают свои произведения в «реку забвения», но их произведения тонут. Единственным поэтом, которого Батюшков удостоил подлинного бессмертия, стал «ленивец» Крылов, к бессмертию не стремившийся.

Герольд Карлович Вы талантливый критик. Произведения каких российско-немецких авторов, на Ваш взгляд, могут претендовать на бессмертие, станут истинным национальным достоянием?

Г.Б.: Молодец Батюшков! Я о том не знал. На мой взгляд, ни один из российско-немецких авторов о бессмертии и не помышляет. Помню, как-то в Союзе писателей Казахстана возник спор: «Сколько лет просуществует добротная литература?». Кто-то предположил: «Прекрасна книга, которую читают 50 лет». Есенберлин сказал: «Вполне хороша книга, чья жизнь 20-30 лет». Ныне процесс забвения ещё более ускорился. От иных «классиков» остаются два-три рассказа. Многотомники доморощенных корифеев оседают неподъёмным грузом в книгохранилищах. Разумеется, и у российских немцев есть литераторы, которых читают, помнят, чтят 20-30-40 лет. На большее, наверное, и рассчитывать не надо. Что знает современный германец о своих классиках?! И это можно сказать почти обо всех народах. Моё мнение не претендует на аксиому.

Е.З.: Продолжаете ли Вы работу над библиографическим справочником «Российские писатели-немцы»? Ведь эта работа бесконечная появляются новые имена, книг.

Г.Б.: «Российские немецкие писатели» вышли в свет в 1996 г. Там были библиографические сведения о 240 литераторах. Работа, понятно, очень трудоёмкая. Потом дополненный, обновлённый вариант этого справочника вышел в 1999 г. в Берлине в издательстве «Ost». Потом я узнал, что нечто подобное составил Венделин Мангольд (из «наших», кандидат наук, доцент). Затем аналогичный справочник (более обстоятельный) издала Аннетте Моритц, германская немка. Нынешним летом посетил меня «наш» немец, живущий в Германии, прозаик и поэт Эдмунд Матер. Он тоже задумал справочник о российско-немецких писателях, закладывает все данные в компьютер. В моём берлинском издании было 300 персоналий. У Матера, судя по всему, горизонт значительно расширится. Он намерен включить всех, в жилах которых текла немецкая кровь. Мне такой подход кажется сомнительным. По этому принципу в справочнике российско-немецких литераторов окажутся и Кюхельбекер, и Дельвиг, и Каролина Павлова-Яниш, и Зоргенфрей, и Блок, и Гиппиус, и Одоевцева, и Цветаева и многие другие.

Е.З.: Вы поддерживаете контакты с огромным количеством литераторов казахских, русских, российско-немецких и др. «Поэт поэту кунак». Вспомните, пожалуйста, случаи, когда писатели-друзья выручали Вас, оказывали бесценную помощь. 

Г.Б.: Вокруг меня всегда было много добрых, хороших людей. Людей разных национальностей немцы, казахи, русские, евреи. Старшим поколением российских немцев (А. Геннинг, Д. Гольман, В. Клейн, Н. Пфеффер, Н. Ваккер, Р. Пфлюг, Д. Вагнер, А. Закс, Э. Гуммель, Э. Кончак, Ф. Больгер, В. Гердт, А. Гассельбах, А. Дебольский и др.) я вообще был обласкан. Но поистине бесценную, конкретную, братскую помощь оказали и постоянную заботу проявили, литературную судьбу мою лепили, бесспорно, двое: Герой Советского Союза, директор КазПИ им. Абая, мой постоянный шахматный партнёр в институте и аспирантуре Малик Габдуллин и Народный писатель Казахстана, Лауреат государственной премии СССР Абдижамил Нурпеисов. Последний меня особенно опекал в течение сорока лет. Ну а благодарен я многим, очень многим. Я знавал многих выдающихся личностей. А я из тех, кто добро всегда помнит.

Е.З.: Герольд Карлович, Вы были одним из лучших авторов российско-немецких журналов «Heimatliche Weiten» и «Phцnix» и редактором последнего. Расскажите, пожалуйста, об этих замечательных российско-немецких изданиях.

Г.Б.: Как автор альманаха «Heimatliche Weiten» я был премирован. Редактировал этот журнал Гуго Густавович Вормсбехер. Удалось ему издать, кажется, 19 номеров. «Phцnix» поначалу редактировал Лео Вайдман (ныне покойный). Я был его заместителем, потом стал редактором. Удалось издать 30 номеров. Конечно, это было непросто. Разумеется, все перипетии этих изданий прошли на моих глазах.

В Москве усилиями Института мировой литературы им. Горького в издательстве «Наука» недавно вышла солидная книга «Энциклопедический словарь литературы народов России. XX век». Раздел «Немецкая литература России» (13 статей) написан мной. Там сказано и о журналах. Кстати, мною были составлены и отредактированы ещё 4 номера «Феникса», но света они таки и не увидели. И не подарили миру свой свет.

Е.З.: Герольд Карлович, расскажите о Вашей деятельности в качестве внештатного корреспондента DAZ.

Г.Б.: В бытности главным редактором «DAZ» Константина Эрлиха я был активным внештатным сотрудником еженедельника. Часто бывал в редакции. Много печатался. С Константином мы всегда дудели в одну дуду. И понимали друг друга с полуслова. И сердца наши бились в унисон.

Е.З.: В каких ещё газетах Вы печатались или печатаетесь? Основная проблематика Ваших материалов?

Г.Б.: О, во многих! В моей библиографии не один десяток газет, а также журналов, сборников на русском, немецком, казахском языках. Что-то иногда мелькает в зарубежных изданиях. И проблематика широкая, но, в основном, литературная, хотя иногда и общественно-политическая. Многообразна и жанровая палитра: я пишу статьи, очерки, эссе, этюды, портреты, заметки.

Е.З.: Ваше мнение чрезвычайно авторитетно для многомиллионной аудитории, с Вас берут пример молодые люди. И поэтому мне бы хотелось задать такой вопрос: каковы Ваши главные ценности сегодня?

Г.Б.: Главные ценности? Да всё те же: честность, порядочность, правдивость, открытость, ответственность перед обществом, людьми, самим собой. Не лгать, поелику возможно в наше лживое, фарисейское время. Стараться оставаться человеком и будить человека в других. Говорить то, что думаешь, а не то, что по душе власть предержащим. Называть вещи и явления своими именами. Не дрожать всё время от страха. Сколько же можно, в самом деле?! Дорожить званием и призванием литератора. Вот и все ценности. Главное: не жить во лжи.

Е.З.: Расскажите о том периоде Вашей жизни, когда Вы занимались переводом романа Абдижамила Нурпеисова «Кровь и пот», живя вместе с автором в рыбацком ауле на берегу Арала месте действия, описанном в романе.

Г.Б.: О, прекрасный период жизни Есть у меня обстоятельный очерк «Кто идёт писательской тропой», он об этом. И в рассказах я с радостью касался этой темы. Мне было 29 лет, Нурпеисову 39. Арал был в силе. Свободы много. Планы грандиозные. Дел невпроворот. Сплошная романтика. И вера в удачу.

Е.З.: Вы, наверное, открыли эликсир волшебного перевода! Ведь вы так виртуозно владеете переводческим мастерством.

Г.Б.: Ну что ты, эликсир явная гипербола. Но теоретическими и практическими вопросами перевода я занимался много. Что-то понял, что-то, возможно, умею, может, и халтурил тоже.

О переводе я писал в многочисленных статьях. Вышли и книги на эту тему «Лики слова», «Созвучие», «Этюды о переводах Ильяса Джансугурова», ждёт издания книга «Ода переводу». Перетолмачил я действительно много около 200 произведений, 25-30 «ленинских» томов по объёму.

Е.З.: Ваш шедевр «Казахское слово» с удовольствием используют в своей практике учителя-казаховеды. Герольд Карлович, когда нам ожидать выхода «Немецкого слова» и «Русского слова»? Материала у Вас более чем достаточно. Или какие-то Ваши книги уже выполняют функцию подобных сборников?

Г.Б.: «Казахское слово» издано отдельной книжкой, печаталось главами в разных газетах, журналах, вошло в сборник «Гармония духа» (Москва) Главная идея сборника показать мощь, богатство, красочность казахского языка глазами этнического российского немца. Книжка имела неплохой резонанс. Ну а «Немецкое слово», «Русское слово» немцы и русские напишут лучше меня. Разве мне мыслимо состязаться с Владимиром Далем или с немецкими языковедами разных эпох?

Е.З.: В «Ночную песнь странника» вдохнули жизнь 3 гения Гёте, Лермонтов, Абай Помните ли Вы наизусть все 3 перевода?

Г.Б.: Конечно! Со школьных лет. Я много раз цитировал и декламировал эти стихотворения. Однажды в Костанае прочёл все три варианта Чингизу Айтматову, и он внимательно вслушивался в разноязычные тексты. И в Москве, и в разных творческих домах, и для какого-то фильма приходилось читать этот шедевр Гёте в переложениях Лермонтова и Гёте.

Е.З.: Вы переводили Б. Майлина, А. Нурпеисова, З. Кабдолова, Х. Есенжанова, К. Мухамеджанова и различных других казахских авторов. Чем обусловливается отбор произведения для перевода?

Г.Б.: К названным именам добавим А. Кекилбаева, Д. Досжанова, О. Сарсенбаева, Т. Нурмананбетова их я переводил больше всего. Все авторы признанные, именитые, маститые и, главное, талантливые писатели. Вот и ответ на твой вопрос. Со многими дружу по 30-40 лет. Я их читал, изучал, переводил по их просьбе. Переводить то, к чему не лежит душа, бесперспективное дело. Не творчество, а мука. Признаться, кое-что, что я переводил, можно было и не переводить.

Помнишь:
Сказал Маршак однажды так,
Как мог сказать один Маршак:
«Я переводчик на Руси, и этим дорожу.
Но я в отличьи от такси, не всех перевожу».

Я старался руководствоваться этим принципом. Но по малодушию, из-за денег случалось бывать и такси.

Честно: я немного задержался в переводчиках. Надо было раньше заниматься собственным творчеством. Теперь вот навёрстываю упущенное время.

Е.З.: Становились ли «героями» Ваших художественных произведений Алматы, Москва, Берлин, Энгельс?

Г.Б.: Да, в той или иной степени все эти города отражены в моих опусах. Ещё сюда можно добавить Ташкент.

Е.З.: Герольд Карлович, Вы философ, мыслитель нашего времени. Каковы Ваши прогнозы не растеряет ли человечество культурные ценности?

Г.Б.: Насчёт того, что я философ, мыслитель, впервые слышу от тебя, Лена. Спасибо за комплимент, милая.

Какие уж тут прогнозы?! Но, если серьёзно, ныне я склонен считать, что очень многое мы уже потеряли. Пришлось как-то читать: в скором будущем человек, вызубривший таблицу умножения, будет считаться гением. Большая часть населения уже сейчас обходится без понятия «культура». Для многих ныне культура это грандиозный многодневный пир, пошлое шоу, Пугачёва и Киркоров высокое искусство. Какой-нибудь невежда искренне полагает, что Бетховен это шахматист, а Абай написал «Ленинградцы, дети мои!». Деградация происходит катастрофическая. И где предел не знаю. Но надеюсь, что духовный ренессанс всё же когда-нибудь произойдёт. Невозможно же без конца оскотиниваться.

В аспирантуре я основательно изучал программы дореволюционных школ, училищ, гимназий, «мектепов». Убедился: учащийся восьмого класса классической гимназии знал больше нынешнего выпускника университета.

Был бы рад, если бы я ошибался.

Е.З.: Как часто Вам пишут читатели?

Г.Б.: Раньше писали довольно много. Несколько сот писем сдал в Президентский архив. Где-то тысячу писем держу пока дома. Теперь пишут реже. В чём дело Бог весть.

Е.З.: В каких странах читают Ваши произведения?

Г.Б.: В основном, конечно, у нас на Родине, в Казахстане. Читают иногда что-то также в России и Германии. Отдельные вещи прозвучали по-английски, по-монгольски, по-украински Но это явно спорадические явления.

Е.З.: Какие приёмы диалога с читателем Вам близки в художественной прозе и публицистике?

Г.Б.: Это виднее учёным-филологам. Я стараюсь писать максимально просто, ясно и доступно, без выкрутасов и художественных финтифлюшек. Мне важно сказать как можно понятнее, а если меня ещё и понимают то прекрасно.

Е.З.: Вы активный общественный деятель. Были депутатом Верховного совета Республики Казахстан, участником многочисленных семинаров и съездов писателей Как Вы считаете, можно ли с помощью политики и интеграции изменить общество? 

Г.Б.: Если политика честная, справедливая, ясная, благородная, во имя человека, то, конечно, можно изменить общество. Но такая политика редкость. Я за свои 70 лет такой политики не видел. А видел больше подлую, наглую, хамскую, грабительскую, лживую, коварную, постыдную, фарисейскую, проповедующую насилие, произвол, беспредел Большинство политиков заурядные кретины. То же и с интеграцией. Смотря какая. И что за ней стоит.

Е.З.: О Вашем творчестве написаны статьи, книги, диссертации Сколько времени Вы уделяете исследователям, как строятся отношения с ними?

Г.Б.: Встречи с авторами дипломных работ, диссертаций, с журналистами случаются довольно часто. Беседуем, что-то выясняем, определяем. Приятно, когда исследователь, дипломник, диссертант, интервьюер что-то уже знает о тебе. Тогда есть какой-то смысл. А чаще всего приходят милые создания, которые однажды случайно лицезрели меня по телевизору и не совсем точно знают, Бельгер я или Бергер, Герольд или Геннадий, Карлович или Карпович и начинают задавать банальные вопросы, от которых становится тошно. И что изволите делать? Гнать в шею? Нехорошо, неделикатно. Вот и сидишь дурак дураком и мелешь чепуху.

Е.З.: Алматинцам известны Ваши ежедневные прогулки близ памятника Ч. Валиханову. Кто Ваши постоянные спутники на этих прогулках?

Г.Б.: О, да Вот уже тридцать лет регулярно, дважды в день, совершаю прогулки возле памятника Чокану Валиханову. Гуляю там не один: сложилась активная группа членов «Гайд-клуба». Кто они? Учёные, писатели, общественные деятели, преподаватели, дипломаты все пенсионеры. Постоянными членами нашего «бюро» были в своё время Тахави Ахтанов, Ануар Алимжанов, Ади Шарипов, Кыдырбек-улы, Сырбай Мауленов, Бердибек Сокпакбаев, разные партийные функционеры, государственные деятели. Ныне наши ряды поредели. И всё же мы, живые, совершаем моционы, обсуждаем внутреннюю и внешнюю политику, обмениваемся информацией, газетами, книгами, решаем кадровые вопросы высшего эшелона власти, строим прогнозы, случается, даже о женщинах говорим Абсолютно свободное общение и полная толерантность.

Я там чаще всего и работаю: встречаюсь с читателями, журналистами, начинающими «гениями», соискателями учёных степеней, даю интервью, провожу консультации, фотографируюсь. Многие знают моё расписание и подстерегают меня именно там. Это уже стало правилом или привычкой.

Е.З.: Приходят ли во время Ваших прогулок люди, чтобы специально посмотреть на известного писателя?

Г.Б.: Нет, достопримечательностью я не стал. Но при моём появлении малыши почтительно тянут ручки, женщины улыбаются, а собаки начинают вилять хвостами.

Е.З.: Много ли у Вас учеников?

Г.Б.: Не знаю. Не думаю. Иногда кое-кто из младших коллег называет себя моим учеником, но, полагаю, это делается из учтивости, из уважения, ради красного словца.

Е.З.: Вы долгие годы бережно ведёте дневник. К кому он обращён?

Г.Б.: Дневник веду со второго класса. И все эти тетради и блокноты сохранились. Пожалуй, томов на 6-7 тянут. Но, понятно, в этих записях много мусора, вздора, чепухи. Для широкого читателя это не представляет интерес, да и не для него это предназначено. Но в жизни моей всё же кое-что происходило. Я не только болел, бумагу марал и небо коптил. Случались любопытные встречи, контакты, события, социальные коллизии, в которые я был вовлечён, путешествия, сомнения, переживания, раздумья Я ведь 70 лет не только лежал на диване и смотрел в потолок. Кое-что достойное можно из этой груды и выбрать, вычленить. Что, собственно, я и сделал. Я подготовил около 40 печатных листов (тысяча машинописных страниц) из своих дневников под названием «Тень дней минувших». Немалые куски опубликованы на казахском в разные годы в «Жалыне», «Парасате», «Достыке», «Нур-Астане» и др. Первую книгу дневниковых записей ныне летом предложил журналу «Простор». Выйдет ли пока не знаю. Те, что читали мои дневники в печати, полагают, что это интересно.

Е.З.: Над чем Вы работаете сегодня?

Г.Б.: Я человек открытый, и секретов из моих творческих планов не делаю. Пока иду по графику. Издал 31 книгу. А запланировано ещё 15. Ныне, Аллах даст, выйдут четыре книги: «Дождь со снегом» (повести и рассказы), «Ода переводу» (переводческие труды), «В поисках своего ритма» (работы по немецкой тематике) и «Эль» (эссе). На следующий год планирую книжку «Плетение чепухи» (отдельные главы опубликованы в двух номерах «Евразии» и в трёх номерах «Начнём с понедельника»). И ещё хотел бы издать том сочинений на казахском языке «M±нар тау», книга уже сложена.

Потом на очереди «Властитель-слово» (о переводах Абая на русском и немецком языках), «Кто идёт писательской тропой» (о А. Нурпеисове), «Обрывки и отрывки» (всякая всячина, «тутти-фрутти»), три книжки дневников, ещё 2-3 книги. Может, родится и ещё что-нибудь непредвиденное. Разумеется, хотелось бы всё это осуществить. Нужны время, силы и здоровье. «Надежды юношей питают, отраду старшим подают».

Е.З.: Дорогой Герольд Карлович, от имени коллектива нашей немецко-русской газеты хочу пожелать вам воплощения всех ваших творческих замыслов, здоровья, любви окружающих!

Елена Зейферт

11/11/05

Поделиться

Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia