Не думала, что пройдёт время и подробности жизни буду писать со слезами на глазах, вспоминая годы непростого детства. Когда многое нельзя было произносить и даже вспоминать! Иначе накажут…
Мне было семнадцать лет, когда неожиданно позвонили в дверь, открыв которую я увидела женщину с заплаканными глазами. «Я только что приехала из Карлага, – сказала она, – с оставшимися вещами моего отца Таймаса и вашего деда. Они были друзьями. Только сейчас поняла, что означает его имя в переводе – упрямый, упорный, не отступающий от своей цели. Он никогда не бросал друзей, любил свою семью и жил честно. Так у наших родных и закончилась жизнь. Никогда не забывайте об этом. Никогда!». На моё предложение пройти в квартиру женщина отказалась, сказав, что её ждёт машина. Она едет в Целиноград.
Женщина протянула солдатский ремень и старинную табакерку: «Вещи вашего деда, возьмите. Удалось кое-что забрать из Карлага. У наших родных статья страшная – 58! Ничего не совершили, а срок отбывали большой». На глазах у неё сверкнули слёзы и опять появился какой-то страх. Она судорожно осмотрела подъезд и продолжила: «Наши родные не хотели оставаться для всех «врагами народа». И хотели уберечь нас от этого, решив, что надо остановить свои дни… И всё!».
В то время мне было 17 лет. Комсомольская юность ограждала меня от таких тайн и от «подарков» из Карлага. Про деда в семье всё скрывали, никогда не говорили о нём, будто его и не было.
Прошло много лет, и я поняла, что совершаю огромное преступление перед памятью: ведь не хотела знать, за что мы отказались от родного человека. Наказание получила потом, но это уже другая история…
Мой дед Роман Савельевич Цыганаш был арестован по ст. 58-7 в декабре 1941 года и осужден на пятнадцать лет лишения свободы по доносу одного из жителей колхоза «Первая пятилетка» Акмолинской области, председателем которого являлся. Родился он в 1902 году в Херсонской губернии, в старинном селе Каныш. После раскулачивания семья была сослана в Молдавию, а затем в Казахстан. После его осуждения бабушка долго ждала мужа, сумев воспитать и поставить на ноги пятерых детей. Не дождалась… Даже документа, что 31 декабря 1965 года Роман Савельевич Цыганаш был посмертно реабилитирован, она не увидела.
История моего деда послужила для меня назиданием, и я решила заняться изучением страшной трагедии репрессий, начиная с 20-х по 50-е годы прошлого века. Будучи педагогом с 35-летним стажем работы и журналистом, изучила документы различных архивов, записала воспоминания членов семей. По крупицам собирала материалы, дав себе слово: обязательно найти в поселке Долинка могилу своего деда, поклониться и попросить прощение за поступок, которому никогда не будет оправдания.
Я каждый год приезжаю в Долинку, где на месте тюрьмы сейчас находится музей жертв политических репрессий. Музей памяти тех, кто никогда уже не вернётся из застенков Карлага. Регулярно провожу встречи, мероприятия, экскурсии и пишу статьи, мануалы и эссе.
Последняя поездка для меня имеет особое значение. После посещения музея жертв политических репрессий мы вместе с музейным архивариусом поехали на Мамочкино кладбище, где вспомнили о судьбах детей. Одни отбывали срок вместе с родителями, другие попали в колонии п. Компанейск, «Пионерское» и «Литвиновское», а кто-то остался навеки здесь. Об этом страшно писать, ведь многим из них не было и десяти лет. Собирая подробный материал о своем деде, я познакомилась с судьбами многих детей.
Чуть ниже детского кладбища есть речка, а дальше огромное количество холмов. Всё очень неухожено, несмотря на то, что эти места посещает огромное количество людей. По словам архивариуса, достойно ухаживать за могилами не хватает средств. Помню, как долго сотрудники музея просили нас, журналистов, оказать им содействие в поиске финансов для ремонта музея. Архивариус глубоко вздохнул и, посмотрев вдаль на холмы, дополнил: «Там никаких крестов и даже памяти о тех людях – нет».
Я много раз интересовалась у сотрудников музея, где может быть могила моего деда – Романа Савельевича Цыганаша, спросила и в этот раз. Он поднял руку и показал на холмы: «В самые первые годы установления этой смертельной зоны там хотя бы ставили номера, а затем просто закапывали, как ужасную и никому уже не нужную память».
Река в том месте сильно меняет своё течение, её шум словно напоминает о страшных событиях тех лет. Посмотрев на холмы, реку и солнце, я низко поклонилась всем, кто лежит рядом с моим дедушкой, могилы которого я так и не нашла. Простите нас за равнодушие и непонимание, а может и лень. Возможно, и здесь когда-то построят Монумент памяти и оформят всё, наконец, как следует! Как делает сейчас атаман степных казаков, полковник С.В.Раков в Компанейске, где захоронено свыше 19 тысяч депортированных спецпереселенцев из Литвы, России, Чечни, Эстонии, Латвии, Беларуси, Украины.
«Город, которого – нет!»
В ходе моих исследований я познакомилась с семьей Дакаевых, депортированных из Чечни в 1944 году. Заинды Закреевич работает на заводе им. А. Пархоменко, где до сих пор сохранился памятник великому герою гражданской войны. Члены семьи Дакаевых, пройдя депортацию и Карлаг, выстояли, не забыли свои национальные традиции и сохранили дружественное отношение к людям. Когда мы проводили мероприятия в Карлаге, Заинды Закреевич, вспоминая истории тех лет, не мог сдержать слез. Как, впрочем, и многие…
Завод им. А. Пархоменко был перевезён из Донбасса в 1942 году. В военное время он выполнял главную миссию – выпускал снаряды, после так и остался в Караганде, или «Копай-городе», как любили говорить депортированные.
Из моего детства помню, что «Копай-город» был некогда центром Караганды. Мы, дети 60-х, любили старые магазины и кулинарию. Казалось, 60-е годы – не время сталинских репрессий, но отголоски прошлого во многом тогда были заметны. У меня было много подруг: казашка Галия, чеченка Изахат, татарка Зайнаб, цыганка Ружа и литовка Алдона. Мы все учились в первом классе старой одноэтажной школы № 69. Проживали в одном бараке по ул. Аэропортной, 14. Каждый праздник собирались у кого-то все вместе, пили чай, и родители готовили свои национальные блюда. Забыть такое просто невозможно. Мой отец был уникальным баянистом, играл мелодии каждого этноса.
Добрейшая бабушка Галии, Магрипа-апа, всегда готова была прийти на помощь, угощала нас самыми вкусными баурсаками. К ней приходили за советом почти все жители нашего «Копай-города». Мы с гордостью показывали пришедшим, где двери её незаметной квартиры.
Никогда не забуду лето 1968 года: ко мне прибежала Алдона и радостно сообщила, что через три дня они возвращаются в Литву: «Танечка, я свою страну, откуда мои родители, никогда и не видела. Мои родные жили везде, СССР ведь большой, а я родилась здесь. Не забывай меня, и я тебя никогда не забуду». Было очень много слёз. Как всегда появилась Магрипа-апа: «Не плачьте, всё хорошо. Они домой уезжают, а мы остаёмся в Казахстане, где будем очень дружно жить, как и жили». Тогда я не знала, что депортация жителей Литвы была несколько раз. Их ссылали за сопротивление советскому режиму. Некоторые из них остались и дальше в Казахстане, сегодня работает общественное объединение «LITUANICA». Возможно, когда-то и найду свою подругу Алдону?
Судьба моего мужа Рудольфа Эдвиновича Цафта очень похожа на мою. Муж часто вспоминает: «Не мог слышать, как нас, немцев, постоянно оскорбляли, обижали, некоторые вообще не хотели с нами общаться. Очень трудно было». Прошло много лет, но он никогда не забывает братьев Ахметовых, которые всегда поддерживали его. Ведь нельзя забыть друзей, с которыми делили радость и горе.
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
