Что-то настораживало Антонину в этой девушке: высокомерие, наверное. Мария была очень красива, хорошо, по тем временам, одета, из зажиточной семьи. Многие ребята пытались ухаживать за красавицей, но она, когда Володя поселился в их деревне и жил у дяди Емельяна, сразу заприметила темноглазого, высокого парня и при первых же встречах с ним дала понять, что не откажется с ним встречаться.
Продолжение. Начало в предыдущем номере.
– У нас новенький! Навсегда или в гости? – обратилась Мария к молодому человеку, когда он вечером шел с работы домой. Она специально подкараулила парня, чтобы обратить на себя его внимание.
– Мы с матерью из соседней деревни переезжаем сюда, – ответил Володя, – строим дом.
Он удивился. Какие здесь, оказывается, красивые девушки. В больших голубых глазах этой милой девушки он сразу прочел: не простое любопытство заставило ее обратиться к незнакомому мужчине. Это его и удивило, и обрадовало. Неужели у такой красавицы до сих пор нет кавалера?
– Приходи сегодня на танцы в клуб, – нисколько не смущаясь, пригласила его Мария.
– Хорошо. Я после танцев провожу тебя домой. Согласна?
– А думаешь, для чего бы я стала тебя приглашать, – самоуверенно ответила девушка.
– Неужели боишься, что кто-то из девушек в деревне может перейти тебе дорогу? – тоже самоуверенно поинтересовался Володя.
– Боюсь. Не я ведь одна тебя заприметила, – честно созналась Мария.
После танцев Володя с Марией не успели отойти от клуба и десяти шагов, как на новенького набросились местные кавалеры. Оттолкнув девушку, обиженные парни отдубасили нахала по всем правилам местных законов. На следующий день Володе даже пришлось отпроситься с работы, чтобы отлежаться. Но он не обижался на местных: так, в принципе, и должно быть. Позже эти ребята так же лихо отплясывали на свадьбе Володи и Марии, как и остальные гости…
Родители Марии Зарецкой тоже были переселенцами из Украины. Зарецкие потихоньку обжились на новом месте, обзавелись крепким хозяйством. Мария младшая в семье, баловница.
Сватать невесту Тоня и Володя пошли с Емельяном и его сыном Зефридом.
– Есть у вас в доме дорогой товар, который бы мы хотели купить, не пожалев никаких денег, – весело с порога начал балагурить Зефрид, но запнулся на полуслове…
Чопорность хозяев удручала, шутки, которыми пытался сыпать Зефрид, они не воспринимали. Сватовство прошло скомканно и безрадостно. За стол гостей не пригласили. Родители всем своим видом дали понять матери и избраннику Марии, что они недовольны выбором дочери, что бедные пусть женятся на таких же. Бутовы сразу поняли все это из намеков и недоброжелательности своих будущих родственников.
Но свадьба все-таки состоялась, на этом капризно и категорично настояла Мария. Устроили ее родители невесты в своем доме, где изобилие было выставлено напоказ. Тоня и ее родственники чувствовали себя здесь униженно и подавленно. Когда Антонина пыталась войти в долю в затратах на свадьбу, ее поползновения были резко отвергнуты, что обидело мать жениха очень сильно. Антонина копила на свадьбу, и для нее это было делом чести…
– Мы не бедные, – гордо заявили родители Марии, – для нашей дочери ничего не пожалеем. Не надо нам от вас ничего…
Антонина задохнулась от обиды.
В этот дом, кроме жениха, никто из бутовских никогда больше и не заходил. Их никто не приглашал, да и гордость не позволила бы им когда-нибудь переступить порог дома зазнавшихся людей.
***
Володя настоял, чтобы молодая жена переехала к нему, как и заведено испокон веков. Дом недавно достроили, просторный, чистый. Две спальни, кухня, кладовка. Есть огород, сарай. Что еще надо? Мария пыталась отказаться, но все-таки переехала. Тоня выделила им большую спальню, сама переселилась в маленькую, где раньше располагался Володя.
Антонине к тому времени исполнилось 47 лет, ее сыну 23. Она продолжала работать на ферме, ее жизнь мало чем изменилась за эти годы. Постоянная нужда и не собиралась покидать дом, от чего она страдала и мучилась. Правда, с большим трудом ей удалось за эти годы обжиться кое-какими вещами: две кровати, патефон с пластинками, новые занавески, кое-какая посуда, кухонная утварь – это было куплено в районном центре. А вот стол, стулья, полочки для вещей и посуды ее сын смастерил вместе с сыном Емельяна Зефридом. Вот, собственно, и все богатство. Дома чисто, на стенах фотографии под стеклом, на кроватях расшитые накидки.
Мария на новом месте сразу распорядилась по-своему. Сменила на всех окнах занавески, в спальне поставила шифоньер – подарок родителей (по тем временам ценная вещь), комод, на кухне – буфет. На столе в спальне постелила вышитую скатерть, на кухонном – нарядную клеенку. В доме многое преобразилось. За чистотой невестка следила с каким-то болезненным старанием. Она не работала, времени было достаточно. На кухню свекровь она больше не пускала, готовила сама. Когда приходил с работы Володя, жена приглашала его за стол, а Антонина ела потом. Постепенно дошло до того, что ей пришлось есть в своей спальне ту порцию еды, что приносила сноха.
Все это было очень унизительно, тем более Тоня через такое еще не проходила. Много было в ее жизни плохого: перенесла и голод и холод, каторжный труд, болезни. От всех невзгод у нее стал расти на спине горб. Измученную лишениями женщину постепенно скручивал злейший остеохондроз, обозначаясь на спине жутким холмом, от чего она выпрямиться во весь рост не могла. Боли в спине не давали спать. Боли в руках – тоже. Болели ноги, падало зрение. Мучила застарелая язва, сердце пронизывало тупой иглой. Она мечтала о лечении, но не было времени. Когда Мария все чаще и чаще стала упрекать свекровь в том, что она грязнуля, в том, что от нее плохо пахнет, Антонина решила напроситься в больницу, чтобы хоть какое-то время пожить вне дома. Положили ее сразу, как только она принесла врачу свои анализы.
Сын навещал мать, приезжая в райцентр на мотоцикле (его молодым подарили на свадьбе родители Марии), привозил кое-какую еду. Он любил ее, жалел, пытался примирить жену с матерью. Володя метался между ними, страдая от двойственного положения, но ничего не мог сделать. Он обожал молодую жену и не замечал ее злобных выходок против матери, тем более большую часть своей жизни был на работе, а при нем Мария не показывала своего скверного характера. Но он догадывался, хотел изменить положение. Увы, Мария люто невзлюбила свекровь и не хотела ее видеть.
В 50 лет Антонине дали инвалидность второй группы, и она уволилась с работы. Мария к тому времени родила дочь Ольгу, к которой бабушку не подпускали. Тоня даже толком не видела ребенка, она целыми днями сидела в своей комнате и, кроме туалета, никуда не смела выходить. Еду сноха просовывала ей в дверь все реже и реже. Когда Антонина устраивала банный день или стирала белье – это страшно раздражало молодую хозяйку. Она кричала, что старуха налила на пол воды, что она плюхается в корыте как животное, и при этом могла ругаться долго и злобно.
Тоня не выдержала такого к себе отношения и напросилась пожить у Емельяна. Но хозяйке дома Марии тоже не понравилось, что Антонина расположилась у них. Так случилось, что в эти дни в гости к Емельяну приехала его дочь Агата с семьей, которая жила в Казахстане. Агата, узнав о бедственном положении своей любимой тети, пригласила Антонину к себе.
– Живите себе и ни о чем больше не беспокойтесь, – сказала ей племянница, – у нас большой дом, места всем хватит.
Тоня с небольшим узелком уехала в Казахстан. С сыном она даже не попрощалась. Попросила Емельяна передать ему, что уехала.
Она бы, может быть, никогда больше не переступила порог своего дома, но пенсию ей платили здесь, и поэтому Тоня время от времени должна была приезжать, чтобы получить деньги. Мария с ней не разговаривала, не замечала. Она родила троих детей, не работала, занималась домашним хозяйством.
В доме идеальная чистота, дети ухожены, с мужем лад и покой. Конечно, Антонина могла заявить свои права, все-таки она хозяйка дома, но не хотела мешать семейному счастью сына. Поэтому изгнанница приезжала на несколько дней и снова уезжала.
Ирина Винтер
Продолжение в следующем номере.
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
