У немцев есть поговорка: «Geduld bringt Rosen» – «Терпение приносит розы». И есть закон жизни, один для всех: ничто не дается даром, но упорный труд всегда вознаграждается. Сеешь ли ты пшеницу, как твой дед, преподаешь ли, как твой отец, или изучаешь спектральные данные декагидрохинальдинов. Кандидат химических наук, специалист по масс-спектрометрии, переводчик, собиратель и хранитель истории немецких переселенцев Арвед Евгеньевич Люц – внук своего деда, сын своего отца, не привык к розам, но привык к труду. И сила этой привычки превыше возраста. Восемьдесят? Для ученого – не более, чем двузначное число.
Первые представители семейства Люц выехали в Россию из Германии еще в XIX веке и проделали долгий путь на восток, прежде чем осесть в Запорожской области Украины, а некоторым из них удалось впоследствии попасть в Казахстан. Посчастливилось – не совсем то слово, учитывая драматичную предысторию. В 1938 г. Ойген Люц, отец Арведа, учитель немецкого языка для аспирантов НИИ Табака, был арестован по ложному доносу. Вместе с женой Ядвигой и двумя детьми они тогда жили в Краснодаре. Жили, как умеют жить, наверное, только немцы, – безупречно. Никто из знакомых с четой Люц не сказал бы о них худого слова: ответственные, приветливые, работящие. Именно поэтому многим не верилось в то, что с ними произошло. Арестованного Ойгена в тот же год расстреляли. Позже, одного за другим, не стало и троих его братьев, семью выселили из квартиры: при НИИ нежелательным элементам больше не было места. Маленького Арведа вместе с матерью, сестрой Гельгой и другим немецким населением в самом начале войны выслали в Казахстан.
Но отчаяние, кажется, генетически не свойственно людям с фамилией Люц: их раскулачивали, лишали крова, имущества, всяких надежд, как это случилось с дедом Арведа Густавом, а они, что птица феникс, возрождались из пепла и первое, что стремились дать новому поколению, – образование. Обрабатывая поля сахарной свеклы в поселке Кара-Су, первом пристанище ссыльной семьи Люц, меняя одежду на муку, Ядвига думала о том, что ее дети должны учиться, получать знания. Особенно Арвед, росший крайне любознательным мальчиком.
За знаниями пришлось ходить за четыре километра от нового дома – в село Буденовку Джамбулской области. «Когда по вечерам глубокой осенью мы возвращались из школы через поле, по влажной вспаханной земле, к подошве прилипали огромные комья грязи, – вспоминает Арвед Евгеньевич. – Обувью нам служили так называемые пантофли (шлепанцы с деревянной подошвой и прибитым к ней спереди суконным носком), надетые на шерстяные носки. Вот в них-то, с налипшей землей, нам порой приходилось преодолевать около километра». Арвед сел за парту, не зная даже алфавита, а вышел из-за нее отличником. В 14 лет он уже в числе студентов Джамбулского педучилища, по вечерам – в вечерней школе, чтобы получить полное среднее образование, необходимое для поступления в вуз. Потому ли, что мечтал стать учителем? Скорее, просто любил учиться. Понимая важность точных наук, Арвед штудирует тригонометрию, астрономию, физику. В результате – красный диплом и золотая медаль. От института его теперь отделяла чистая формальность: в 1954 году Арвед подает документы в КазПИ и поступает на физико-математический факультет. Почти в то же самое время Ядвига Люц, возобновившая преподавательскую деятельность, решает завершить обучение в инязе, пусть не в московском, откуда ей пришлось уйти, а в алма-атинском. В 1956-м она также добивается посмертной реабилитации мужа. Доводить все до последней точки – для каждого представителя семьи Люц это качество сродни фамильной ценности. И отличительная черта целого народа.
На каком этапе самопознания к человеку приходит понимание его национальной идентичности? Как и когда русский осознает себя русским, казах – казахом, немец – немцем? Стоя под палящим солнцем, в степи, протомившись 30 дней в товарном вагоне по пути в Казахстан, кем ощущал себя пятилетний Арвед?
А потом, когда вместе с сестрой собирал на растопку кизяки, косил полынь и наряжал самый высокий ее куст под Новый год вместо елки? В Буденовке, где они росли, проживало три тысячи человек, 30 – разных национальностей. Эдакий сельский Вавилон. Но, в отличие от других, для депортированных немцев, будь то рабочий, учитель или студент педагогического института, путь во внешний мир проходил через комендатуру: раз в месяц там надлежало отмечаться каждому, «иначе отправят домой и не посмотрят на успехи в учебе». Отмечался и Арвед Люц. Может, именно тогда он особенно прочувствовал свое происхождение? Или намного раньше, когда, еще мальчишкой, слышал, как говорит по-немецки его мама, и понял первое слово, когда стал узнавать, кем были его предки?..
В комендатуру Арвед ходил с тем же упорством, что и на лекции. Он не мог рисковать своим будущим. И пытался уберечь друзей. Известный казахстанский писатель Герольд Бельгер, с которым они учились на параллельных потоках, так описал их диалог на эту тему: «Слушай, а ты в комендатуру ходишь?» – спросил как-то Арвед. «Нет. А где она… комендатура?» – «Ты что?! До сих пор там не был? – Арвед даже отстранился, точно в испуге. – Так, дружище, ты играешь с огнем, – опечаленно заметил он. – Тебя ведь запросто вышибут из института. Немедленно отправляйся на Пролетарскую, 10. Иди и покайся. Объяснись как-то. Во дает!..». На весь институт их было пятеро – молодых немцев, которым одновременно выпал шанс получить высшее образование: три плюс два – лирики и физики. «Долговязый, живоглазый» физик Арвед и лирик Герольд сошлись очень быстро. Остальные держали дистанцию: мало ли что… Знакомство состоялось на лекции о трех источниках марксизма: от скуки они затеяли состязание «кто больше» на знание латинских изречений. «И тут выяснилось, что Арвед знает их уйму. Он с ходу, без напряга исписал целую страничку в блокноте латинскими фразами: «Pereat mundus, fiat justitia», «Per fas et nefas», «Periculum in mora»… – «Откуда ты это знаешь?» – «Выучил, – ответил загадочно Арвед. – Тебе-то знать просто необходимо, раз филологом решил стать». Дальнейшее их общение показало, что Арвед Люц не только владеет популярной латынью, но и всерьез интересуется историей немецких переселенцев и даже классифицировал их по территориальному признаку. Самыми обделенными, по его мнению, были немцы Поволжья, называемые еще «ди Вольганегер» – «поволжские немцы» из-за замкнутого образа жизни, боязливости и малограмотности, обусловленными тяжелыми условиями быта. Украинские немцы, к которым принадлежала и семья Люц, шли третьими в списке, вслед за наиболее развитыми и предприимчивыми кавказскими швабами и крымскими меннонитами.
Изучению образа жизни соплеменников, осевших в далеких от родины землях, Арвед Люц посвятил немало времени. Говорят ведь, что у настоящего немца должно быть хобби. Здесь можно добавить: а хобби для немца – все равно, что вторая работа. Так и есть. Со дня основания Научного объединения немцев Казахстана Арвед Евгеньевич – его активный член: участвует в конференциях, делает доклады, чтобы молодые знали, с каким трудом и какой силой воли старшее поколение создавало свои поселения и преодолевало период репрессий. Со свойственной ему рациональностью Арвед Евгеньевич распорядился и личной библиотекой на немецком языке, безвозмездно передав значительную ее часть Казахстанско-Немецкому университету, – книги должны читать.
Но главным в его жизни оставалась наука. Та, которой он посвятил 37 лет жизни. В лабораторию Института химических наук, куда Арвед Люц пришел в далеком теперь 1961-м, словно в колбе с реагентами, бурлили мысли и рождались идеи. Как физик стал химиком – вопрос не сложнее, чем тот, как из старших лаборантов получаются ведущие научные сотрудники. Естественно, в сложившихся обстоятельствах. После двух неудачных попыток поступить в аспирантуру в КазГУ Арвед перешел из лаборатории физики КазПИ, где проработал два года, в лабораторию молекулярной спектроскопии Института химических наук при Академии наук КазССР, где стал участником интереснейших опытов, важных открытий и преобразований физических методов исследований под руководством доктора химических наук Олега Васильевича Агашкина.
На его глазах обособленный участок исследовательской активности превратился в центральный элемент «химических реакций» внутри большого научного организма: лаборатория «физических методов исследования» снабжала спектральными, рентгеновскими и другими данными различные отделы института, на их основе писали свои диссертации десятки ученых. В том числе и Арвед Евгеньевич Люц. Было издано несколько спектральных атласов, опубликованы сотни статей, получено более 20 авторских свидетельств. Успешной деятельности лаборатории помогала богатая материально-техническая база: мало какой объект экспериментальной науки начала 60-х мог похвастать ультрасовременным ИК-спектрофотометром фирмы Zeiss и масс-спектрометрами.
Одной из последних своих профессиональных побед Арвед Люц считает работу по проекту «Контроль над уничтожением баллистических ракет и подземных пусковых установок», реализованному в 1998 году в рамках программы ядерного разоружения Казахстана. Грандиозная по своим масштабам задача потребовала и грандиозной самоотдачи. Это была красивая точка для исследователя и ученого.
Но назвать Арведа Евгеньевича обычным пенсионером язык не повернется. «Не работая», он продолжает работать: переводит с немецкого и английского техническую документацию для Патентного бюро, продолжает изучать историю немецких переселенцев, дает уроки немецкого языка. Из обычного в его необычной жизни – супруга, доктор химических наук, с которой познакомились еще в Институте химии, двое детей, двое внуков.
Восемьдесят лет могут тянуться мучительно долго, а можно увлечься и попросту их не заметить. Последнее подчеркнуть.
Автор выражает глубокую признательность семье Люц за предоставленные материалы.
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
