«Меня звали бы ледяным дурнем…»

von

2 декабря, 2005

Вышла в свет книга рассказов и очерков Владимира Эйснера «Макарова Рассоха». О его творчестве тепло отзываются именитые критики. По словам Герольда Бельгера, «Эйснер опытный литератор, по натуре романтик, певец Севера, знающий и Сибирь, и Азию, и Таймыр, и Кавказ. У него великолепный живой русский язык, произведения его пронизаны русским духом, его привлекают судьбы незаурядных людей в экстремальных условиях».

Надежда Рунде: Владимир, до переезда в Германию вы являлись представителем очень редких, прямо-таки экзотических профессий: были метеорологом на мысе Челюскина, охотником-промысловиком на острове Диксон, заведующим отделом в Таймырском геозаповеднике экологического просвещения, сопровождали иностранные экспедиции на Северный полюс. Исходя из личного опыта, можете сказать, в чём заключается особая прелесть тех мест, где «спят подо льдом моря?»

Владимир Эйснер: В душу западает природа: незаходящее солнце и полная луна одновременно на небе, тени, падающие с севера на юг, чего никогда не увидишь на «материке» и миражи дальних островов так низко и рядом, что, кажется, рукой достать можно. Это запоминается, это остаётся, это не отпускает. Экспедии на Полюс я сопровождал, потому что говорю на английском и знаю, как на морозе укрыться от ветра: пригодился опыт работы на припайном льду острова Диксон.

Вы окончили педагогическое училище и институт иностранных языков. Были учителем. И вдруг такой резкий поворот в судьбе. Что повлияло на ваше решение уехать на Север? Ведь к белым медведям обычно отправляли принудительно. А тут добровольный выбор. Что это дань романтике Севера, требование неутомимой писательской натуры или нечто иное?

По диплому я — учитель испанского и английского языков. Учителем проработал всего два года — был молод и хотел белый свет повидать. Уехал на остров Диксон, где работал грузчиком в порту, а потом совершено случайно попал на 800 километров севернее, в обсерваторию им. Фёдорова на мысе Челюскина. Там я в светлое время года работал на метео, а в тёмное (полярная ночь на семьдесят восьмой параллели длится четыре месяца) — снимал северные сияния специальной зенитной камерой. Однажды моя камера зафиксировала падение большого метеорита, но это уже отдельный разговор.

Никакой «писательской натуры» в себе до поры до времени не чувствовал, просто мне было интересно жить. Позже «заработал» даже шесть литературных премий в России и одну в Германии.

Расскажите, пожалуйста, подробнее об экспедиции по раскопкам мамонта на Таймыре. Представители каких стран принимали в ней участие? Насколько мне известно, вы уже жили в Германии и отправились в экспедицию отсюда. Кто вас пригласил участвовать в этой уникальной программе? Каковы были её цели и результаты?

Мамонт это интересно… В бытность свою охотником на Таймыре, я часто находил грубые старые кости, зубы и бивни мамонтов и других доисторических животных. Бивни и зубы мы, охотники и рыбаки таймырской тундры, выменивали на бензин, продукты и запчасти к снегоходу. А кости бросали. Кому нужны старые кости?
В начале ельцинского времени Таймыр перестал быть запретной для иностранцев зоной. Французскому менеджеру Бернару Бюигу (Bernard Buigues) тундровые пастухи-долганы показали место, где они выломали из вечной мерзлоты два прекрасно сохранившихся бивня весом до 60 килограммов. Тут запахло научной сенсацией. Но ни Мамонтовый комитет Российской Федерации, ни местная администрация не нашли денег для организации раскопок. Их финансировал Бернар Бюиг. Он сам долбил мерзлоту лопатой и ломом, сам дежурил и кашеварил, а когда бешеным ветром сорвало две палатки и раскидало по тундре топливо и продукты, а в третьей, последней, поломало средние дуги и мы подпирали стенки изнутри лыжами, кольями, ящиками, собственными телами и всем, чем ни попадя, именно он, уже простуженный, температурящий, двое суток не спавший, поддерживал боевой дух нашей первой небольшой экспедиции до тех пор, пока не прилетел вертолёт. С тех пор я в лице Бернара полюбил весь этот весёлый, остроумный, не боящийся никакой работы французский народ, и у меня много друзей во Франции.

А потом к экспедиции «Таймырский мамонт» присоединились палеонтологи российские, немецкие, голландские, американские, японские, и она стала интернациональной. Найдены останки трёх мамонтов, 96 разрозненных бивней, несколько черепов шерстистых носорогов и т.д. Подробнее об этом в моей книге.

Ваше участие в фильме, снятом французским телевидением на Таймыре, обрастает легендами. Расскажите о нём подробнее. Где его можно увидеть? Он неоднократно транслировался и в Германии на нескольких каналах…

Этот фильм действительно сделали французы. Главный персонаж там, естественно, Его Величество Мамонт. Фильм прошёл по экранам тридцати семи стран, его увидели около трёх миллиардов жителей нашей планеты.

Вы автор удивительных рассказов о природе Севера, дипломант премии имени Юрия Рытхэу. Откуда всё это — такое прозрачное, светлое восприятие мира, столь кричаще несовместимое с реальной жизнью?

Каждый человек по-своему видит мир. Мои рассказы взяты именно из реальной жизни. Как увидел, так и написал.

Кто из писателей оказал на вас влияние? У кого учились? Назовите наиболее близких вам духовно авторов мировой литературы.

Это Марк Твен, Чехов, Лесков, Соммерсэт Моэм, Elke Heiden-reich, Кнут Гамсун, Василь Быков, Виктор Астафьев, Габриэль Гарсиа Маркес.

Расскажите о процессе творческой работы…

Писать я начал в 43 года, и меня стали публиковать в местной, а затем и в «дальней» прессе. К литературной работе (а она изнурительней и потогонней работы грузчика) отношусь со всей серьёзностью. Бог создал мир Словом, тут нечего добавить.

Как живётся в Германии?

Хорошо. У меня много друзей в здешней евангелической церкви, и нет проблем с языком. И когда нападает вдруг тоска «по той ещё жизни», знакомая каждому переселенцу, я не отчаиваюсь. Понимаю, что это лишь временная хандра. Надеюсь, на следующий год меня опять пригласят в экспедицию и я вновь увижу места, с юности прикипевшие к сердцу, ибо «там, на неизведанном пути, ждут замысловатые сюжеты!»