«…Меланья Фоминична Колпаковская (1831-1894), в девичестве Эмилия Чемберг, немка по национальности, стала фамильным наследием. Женщина беззаветно пронесла через всю свою щедрую жизнь и передала без остатка дорогим детям и мужу кровную связь с историей своих далеких предков. Меланья следовала за мужем в Омск и Тобольск, Верный и Ташкент, Семипалатинск и Петербург. Четверть века она посвятила благоустройству Туркестанского края, с мужем и детьми возводила храмы, занималась попечением образования и воспитания, покровительствовала науке, искусству и культуре…».
Семья Колпаковских до последних дней жила в Петербурге. Генерал Герасим Алексеевич работал в Гатчине председателем комиссии Военного Совета по устройству казарм. По проектам его ведомства возводились казармы «кирпичного стиля». Красные строения строились по всей России, и дважды за эту работу, в течение последующих трех лет, генерал Колпаковский удостаивался Монаршей «высочайшей искренней признательности». Супруга Меланья Фоминична была хорошей женой и верным другом, обустроила уютную квартиру на тихой Моховой улице, дом №6. На столе и в окружении стояли предметы служебного кабинета: две китайские вазы и восточная посуда, кипа официальных бумаг, с витиеватой надписью на деловом листе, читаемой славянской вязью по слогам – «Кол-па-ков-ский», личная печать с фамильным гербом, выполненная из семиреченского колыбташа, в бархатной золоченой коробочке. В том же художественном образе и в строгом ритме возле развернутого и испещренного календаря лежали визитные карточки. С непременным адресом и телефоном Колпаковского: «Иссакиевская площадь. Военное министерство. Военный совет».
Вокруг стола стояли портреты Колпаковского и его семьи работы фотографов верненца А.Лейбина, омичей Л.Буланже и И.Кесслера, питерцев С.Левицкого и Н.Лоренковича, лежали стопкой на столе и в книжных шкафах каразинские, хлудовские, катанаевские альбомы. Коллекция Колпаковского с большим количеством фотографий о городе Верном, стопка журналов о природе и охоте Туркестана и Сибири, почтовые открытки с видами городов и сел, с достопримечательностями, российскими национальными портретами и событиями. Были среди раритетов среднеазиатские картины Н.Каразина, В.Верещагина, Н.Самокиша, Е.Тихменева. Его любимые каразинские акварели в журналах «Нива» и «Всемирная иллюстрация», альбомы «Хивинский поход» и «Альбом акварелей по истории службы Сибирского казачьего войска». Обыкновенно гостя усаживали на почетное место, в тяжеленное кресло с обивкой из шкуры антилопы и ножками из винтовых рогов тянь-шанских животных.
«Девочка с яблоками»
Меланья Фоминична – семейная легенда с необычным началом и продолжением. Рассказывали, что в доме Колпаковских обитал попугай, настоящий флибустьер, собеседник и рассказчик. Он обладал цепкой памятью и логическим мышлением, чувством состояния хозяина или хозяйки. Денщик Софрон жаловался на все это царство зверей и пернатых, ему неведомых и непонятных, с большим трудом выносил какаду и называл восточное чудо «чертовой птицей». Попугай иронично воспринимал денщика, каждый раз ставил его в неловкое положение. Было время, когда он важно сидел на плече благосердечного хозяина и покрикивал на окружающих. Или нежно ластился к хозяйке, подыскивая ей приятные выражения, пел озорные птичьи трели.
В холодный декабрьский вечер, когда скончалась Меланья Фоминична, рассказчик-попугай потерял дар речи и редко обращался к денщику, путая сказанное и внося бессмыслицу в быт. Похоронена в первые новогодние дни 1895 года на петербургском Никольском кладбище. Со временем могилы супругов Колпаковских объединены общим памятником. Было намерение в начале ХХ-го столетия перенести прах генерала и его супруги из Петербурга в Верный и захоронить в Пушкинском сквере, где находятся могилы их дочери Леониллы и внука Владимира. Некогда чета Колпаковских в письме к другу, зодчему П.В.Гурде, писали следующее: «…Оба мы, жена и я, проникнуты величайшей к Вам благодарностью за принятие мер к расположению Соборного парка так, чтобы могилы наших детей остались неприкосновенны и находились в стороне от аллей среди густой зелени…». Родители рекомендовали строителю: «Сами памятники заменить новыми из тёсаного гранита, скреплённого железного скобами, и на них наложить прежние мраморные доски с надписями, придав этим доскам форму с закруглёнными углами. В верхней части плит должны быть водружены железные кресты…».
Но судьба распорядилась иначе. Общий надгробный памятник в Верном (Алма-Ате), возведенный другом семьи Полем Гурде, брошен временем, городом и его жителями. Безымянная могила со временем станет темой мифов и легенд.
По воспоминаниям правнучки Колпаковских Александры Николаевны Базилевской, жизнь Меланьи Фоминичны была полна тревог и лишений, «она путешествовала с полком, жила в кибитке, родила на плоту первую дочь, вторую — за неделю до Узун-Агачской битвы, от исхода которой зависела не только жизнь ее семьи, но и Отечества…» Эмилия — старшая дочь курляндского немца-лютеранина, малороссийского помещика Томаса Чемберга (Фомы Чембера). Они жили в торгово-ремесленном местечке Никополь. Хозяйство Чембера — его бараньи отары и стада крупного рогатого скота — славилось среди салотопенных фабрикантов и заводчиков Малороссии. Правда, Фома Чембер не состоял в купцах, а был дворянином, уездным чиновником в звании коллежского регистратора (данные на 1832 г.).
Эмилия и ее портрет «Девочка с яблоками» превратились в семейную легенду, историю с необычным началом и продолжением, расказанную А.Н.Базилевской (в семье – баба Шуша). Работа оказалось написана крепостным художником Чембера, иконописцем и краснодеревщиком (к сожалению, имя портретиста не сохранилось). В 1929 году Базилевская представила семейный архив на хранение своему школьному товарищу. После Отечественной войны товарищ написал, что картины у него больше нет и он не знает, что с ней случилось. Бабушка не могла и не хотела предъявлять никаких претензий человеку, прошедшему всю тяжелую войну, и решила, что картина, скорее всего, продана членами его семьи или обменена ими на продукты… Но она ошибалась! Портрет был найден в 1969 г. в брошенном хламе сарая. Картина «Девочка с яблоками» отреставрирована, сейчас в хорошем состоянии, и хранится у родственников на Украине. Портрет Эмилии полон символов: на заднем плане – горы (пейзаж отнюдь не малороссийский), платье четырехлетней девочки подпоясано орденской лентой, в одной руке — красное яблоко, другой она только что пыталась сорвать розу, но укололась о шипы и подогнула палец.
В рассказе бабы Шуши есть версия истории помолвки Герасима Колпаковского и Эмилии Чемберг. Мол, она перешла в православие, изменила имя на созвучное русское Мелания, дабы обвенчаться с любимым. Малороссийская девица Эмилия весьма приглянулась Колпаковскому, но он не решился просить ее руки. Полагал себя военным, преданным делу полка. Да и считал себя бедным, опасался, что не сможет обеспечить достойное существование невесты. Колпаковский в силу разных служебных обстоятельств оказался разлученным с Эмилией на год-два. Во время приятельской беседы с сослуживцем, близко знавшим семью Чемберг, собеседник неожиданно сообщил Герасиму Алексеевичу: «А Вы знаете, Колпаковский, Вас помнят, о Вас спрашивают».
Далекое Приполярье
Вместе они провели отпуск в имении родственника семьи Чемберг… Эта поездка оказалась судьбоносной. После долгого ухаживания Герасим Алексеевич сделал Эмилии предложение. Она приняла православие, и они обвенчались.
Биографы полагают, что свадьба состоялась в весенне-летний отпуск 1856 г.
Затем пришло время Крайнего Севера. Двигались гужем несколько суток на перекладных из Омска в Тобольск, преодолев 2 382 версты, совершив своего рода подвиг в условиях бездорожья, сурового климата. Здесь, в приполярном Березове, где Колпаковский служил уездным начальником, родилась 5 августа 1857 г.
дочь Мария. Это был год завершения пятой заполярной экспедиции по Обдорскому краю под началом гражданского губернатора В.А.Арцимовича. Экспедиция Арцимовича встречала Новый год в Березове в семье Колпаковского. После ревизии Березовского края (ныне Ханты-Мансийский автономный округ) Арцимович «…мог только радоваться, что приобрел такого доброго, честного и усердного помощника» как Колпаковский.
Здесь Меланьи Фоминична с мужем поставила первые любительские спектакли. Муж Герасим Алексеевич состоял членом Уральского общества любителей естествознания. По поручению губернатора Колпаковский изучал возможности возделывания на севере Тобольщины зерновых культур, ходатайствовал об открытии ежегодной ярмарки в селе Самарово (ныне Ханты-Мансийск).
Он стремился повлиять и на культурное развитие края, внес вклад в формирование зоологического отдела музея Западно-Сибирского отдела Географического общества, пополнил фонды коллекцией этнографических фотографий. В годы упразднения Березовской казачьей комендатуры инициировал передачу Знамени Ермака 1-му Сибирскому конному полку и сохранение реликвии в Омской Войсковой церкви.
В стране Семи рек
Майор Колпаковский в Омске 19 июня 1858 г. получил уведомление ехать в укрепление Верное и занять должность начальника Алатавского округа и Пристава киргизов Большой орды. В обозе ехали с мужем молодая жена Меланья Фоминична и годовалая Мария. Осенью начались работы Колпаковского в укреплении Верное. Был произведен развод, и команды Заилийского отряда выстроились в каре. Священник в восемь часов утра совершил церковный парад, с литургией и водоосвящением из горной речушки Алматинки. По совершении благодарственного молебствия с крепостных валов был произведен многократный пушечный выстрел, под залпы которого народ с иконами и хоругвями, в сопровождении всех присутствующих, обошел кругом вновь обустроенное укрепление.
Семья Герасима Алексеевича была православной, часто посещала церкви Во имя Святой мученицы Софии и ее дочерей Веры, Надежды и Любови. Среди священников крепости известны протоиереи Томской епархии о. Евтихий (Вышеславцев) и о. Александр (Векшин), которые шли с сибирскими казаками в бой, принимали на исповедание и вели церковные службы. Один из них отпел ушедшую в мир иной дочь Колпаковских Леониллу (родилась 2 января 1859 г. в укреплении Верное, – умерла 1 ноября 1860 г. там же). Ее похоронят на станичном кладбище (ныне мемориальный парк 28-ми гвардейцев-панфиловцев). Однако 1860 год был не только глубоко печальным, но и радостным. В дни победы отца, командующего Заилийским отрядом в Узун-Агачском деле, родилась третья дочь Колпаковских Александра. Совместно с Меланией Фоминичной положили в колыбельку золотую монетку и дали дочери имя Сашенька.
В последующие годы в семье появились сыновья Михаил (1864 г., укрепление Верное) и Григорий (1867 г., г. Семипалатинск). Крестными были поселенцы укрепления Верное: отец — Пячковский Харитон Иванович, старший лекарь военного госпиталя, мать — Максимова Анна Алексеевна, жена смотрителя провиантского магазина.
В последнем письме из Америки от художницы Марины Артемьевны Биловол, пра-пра-правнучки генерала Герасима Алексеевича, получил новые данные о Колпаковских. Марина — хранительница домашнего очага, которая со слов бабушки Шуши нарисовала генеалогическое дерево, выслала мне многие портреты семейного альбома и документы, связанные с жизнью и деятельностью генеральской семьи. И однажды рассказала волнующую историю, теперь о потомках Колпаковского в Бельгии графского рода Д’Эстрэ.
Звали героиню рассказа Марина Николаевна Корвин-Круковская. В ее честь назвали Марину Биловол. Родителями Корвин-Круковской были Николай Николаевич Корвин-Круковский и Александра Григорьевна Колпаковская, дочь Григория Колпаковского, до революции полковника Оренбургского казачьего войска. По воспоминаниям, Александра жила с дочерью Мариной в революционную стихию впроголодь, в ужасных условиях. Она пристроилась в советском учреждении чертежницей и обучала дочь черчению. Марина была очень красивая и добрая девочка. Говорят, «…у них был единственный стол, на котором и ели и работали. Но у Марины было все самое лучшее из старых сундуков: туфли, шляпки, духи, булавки… Александра Григорьевна строго следила за безупречностью манер и осанки дочери. В доме разговаривали только по-французски». И была единственная цель: как можно скорее и как можно дальше выбраться из Страны Советов, во что бы то ни стало выдать Марину замуж за иностранца и отправить ее за границу. Познакомилась однажды с молодым бельгийским консулом в Москве, который украл ее и прятал в бельгийском посольстве, пока они не обвенчались и не получили разрешения на выезд Марины в Бельгию. В конце 20-х гг. у них родился сын (его судьба не прослежена). Тем временем Александре Григорьевне органы НКВД припомнили прошлую жизнь, отца — полковника Колпаковского, ее мужа Корвин-Круковского и сбежавшую дочь-графиню Марину Д’Эстрэ. Внучка Г.А.Колпаковского была арестована, посажена в концлагерь и расстреляна.
В Брюсселе ее дочерью Мариной было устроено условное захоронение, кенотаф в память родителей, расстрелянных в России. На мемориальной доске читаем: «Злодейской рукой большевиков убиенные… Корвин-Круковский, убит 3 января 1920 г. и Колпаковская, убита 25 августа 1942 г.». Бельгийская графиня поставила памятник не только своим родителям, но всему поколению униженных и оскорбленных соотечественников, родственников и близко знавших семью.
Владимир Проскурин
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
