Ему скоро восемьдесят. И он уже почти двадцать лет пенсионер, но он – Хирург…, профессор…, заведующий кафедрой…, во всех трех ипостасях, – действующий. И потому интересный.
Синяя униформа подчеркивает седину. И еще я смотрю и никак не могу понять: откуда у наследника поволжских немцев глаза то ли Джигарханяна, то ли Шарля Азнавура?
«У меня мама – уроженка Ростовской области из села Красный Крым, армянка. Все звали ее Александрой, настоящее имя очень сложное, никто и не помнит точно, как оно звучало. Понятно, что она была православной, и я тоже крещен в православной церкви. Отец католик, лютеранин…»
Мы сидим в просторном кабинете профессора на втором этаже первой Городской больницы. Здание новое, громадное, на Левом берегу Ишима. На двери кабинета табличка «Профессор Люст Владимир Иванович». В дверь периодически заглядывают студенты, коллеги, что-то спрашивают, среди бумаг вижу экзаменационные билеты, ещё только что из принтера, даже неразрезанные по номерам.
Студенты
Профессор считает, что за последние три-пять лет контингент будущих «эскулапов» заметно подтянулся, поумнел, и это обнадеживает. Конечно, есть откровенные лентяи и «сачки» и горе той больнице, куда они попадут… если доучатся. Но в каждой группе есть ребята, один-два студента, в которых уже сейчас видны все признаки не просто будущих медиков, а именно хирургов. Общение с ними доставляет доктору истинное удовольствие.
«Я испытываю настоящую радость, когда работаю с ними,- профессор улыбается своими необыкновенными глазами, – и тогда мне становится понятно, почему я здесь, остался, не уехал».
А действительно, отчего бы доктору не оказаться сейчас на исторической родине? Часть родни уже давно откочевала в Германию, да и сам Владимир Иванович еще в начале девяностых собрался вслед за родными, оформив необходимые документы. Но потом решил все-таки съездить туда и обратно, на разведку. Богатство и безмятежность сытой, изнеженной Европы поразило медика из Целинограда.
«Я был поражён, – констатирует Люст. – Такого безграничного ассортимента товаров и представить было невозможно!»
В то время у нас царила, забытая уже многими, неразбериха: парад суверенитетов, автономные валюты, границы, таможни, регистрации временного проживания в российских городах, дефицит всего и вся.
Сыновья Владимира Ивановича, Дмитрий и Александр, очень уж похожие на свою бабку-армянку, не раз задерживались представителями правопорядка по причине своей схожести с «лицами кавказской национальности». На работе тоже не сахар – зарплату выдавали с перебоями, элементарного медицинского снабжения практически не было, «спецы» уезжали один за другим, кто куда.
Люст вернулся. Причины были, главная из которых – язык. В семье практически не говорили по-немецки, в силу уже названных обстоятельств. И, когда человеку уже пятьдесят с хвостиком, трудно поверить, что ему удастся освоить язык предков на необходимом для практикующего врача уровне. Ну, а если так… сидеть на пособии – это не по Люсту, хотя многие его сородичи и коллеги поступили именно так. Еще и подкалывали упрямого патриота, сравнивая его зарплату с пособием на исторической родине. Не убедили.
Владимир Иванович остался в Казахстане. В том самом, куда сослали его предков, в ходе кампании раскулачивания, еще до войны, в 1932 году. Может и сегодня в Краснокутском районе, на территории немецкой автономии, сохранилось село Шенталь? Местные ликвидаторы кулаков посчитали, что Люсты живут слишком роскошно и отправили все семейство на поселение в наши края.
Раз в год, в Родительский день, он обязательно посещает кладбище села Садовое. Это возле Новоишимки, в полусотне километров от Астаны. Здесь покоятся его предки. В больнице села Садовое он родился. Здесь же (мир тесен!) он проходил практику интерна по направлению Карагандинского медицинского института. Сейчас даже и развалин от той больницы не осталось. Мало того, никто из местных жителей даже не знает об этом факте в истории села. Стариков не осталось, молодежь разъехалась. А новоселы из других регионов живут другими заботами.
Кстати, за время нашего разговора Владимир Иванович ни разу не обмолвился укором или обидой на былые времена. Что было, то было. И не все запечатлелось только в черных красках. Остались и хорошие воспоминания. И это не только молодость с ее бесспорными радужными картинами. Люсту повезло, он неплохо продвигался по служебной лестнице, уже на третий год работы получил в городе квартиру.
Сейчас все немного труднее, особенно непросто молодым специалистам, не только в силу небольшого профессионального опыта (это дело наживное), а вот решить проблемы быта при таких зарплатах – архисложно. С другой стороны, условия работы, в первую очередь отделений хирургии и реанимации, изменились кардинально и только в лучшую сторону. Для Владимира Ивановича эта больница уже пятая с названием «Первая Городская». И ни одна из них не идет ни в какое сравнение с нынешними «дворцами здоровья» с просторными палатами, операционными отсеками, оборудованными современной техникой и инструментами.
Совершенно неожиданно и (в чём я уверен) абсолютно искренне Люст сказал: «Я – счастливый человек! С любой стороны! Дети, работа, семья – все при мне, рядом. Я живу в достатке, скромно, но вполне обеспеченно – машина, квартира, дача, престижная работа, уважение. Что еще надо человеку в канун скорого восьмидесятилетия?!»
Старшая внучка сейчас учится в Канаде, очень успешно, и есть вариант остаться в этой стране. Выбор за девушкой. Это вообще главное условие любого гражданского общества.
Валерий Шевалье
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
