Представляем вниманию читателей научный проект о депортации немецкого народа в Казахстан, подготовленный Патимат Майндуровой, ученицей 10 класса Борасинской средней школы Восточно-Казахстанской области.
/Фото автора/
Моё знакомство с живущими в районе этническими немцами началось с родины моей бабушки — села Черёмушка. Рассказывают, что это было красивое село, насчитывало около двухсот дворов. Сейчас осталось тридцать. Подъезжаем к дому дяди. Он участник войны, умер ещё в 80-х, а тёти не стало два года назад. Домик стоит, а хозяев уже нет.
Начиналось всё в 1941, тогда семья Шредер жила в Тбилиси. Эрика окончила школу и готовилась поступить в мединститут, но судьба распорядилась по-другому – предстояла депортация в Казахстан. От Семипалатинска по Иртышу плыли на барже, высадили семью в Грачах, расселили в казахских семьях.
В семье Шредер было четверо человек: мать, отец, Эрика и Карл. Рядом с Грачами стоял сосновый бор. Мужчины занимались заготовкой леса, сплавляли его по Иртышу к Павлодару и Омску. Труд был тяжёлый, одежда и обувь обветшали, люди болели, в 1943 году отец умер. Эрика была учётчицей, мать поварила, а Карл вместе с местными подростками удил рыбу. Летом собирали ягоды, полевой лук, щавель.
В 1943 году семью Шредер отправили в Черёмушку, здесь налаживалось производство спичек. За селом стоял барак, здесь жили немцы, а рядом размещалась «фабрика»: подростки готовили чурочки по размеру спичек, сушили, опускали в парафин. Каждую спичку ставили в трафарет по 20, 50 и 100 штук, предварительно обмакнув в горючую смесь. Так трудились два года. В середине 1945 года в село стали возвращаться фронтовики. Пришёл с фронта Пётр Цепневский, его дом стоял на окраине, недалеко от фабрики. Повстречал Эрику: молода, стройна, светло-русая коса, зелёные проницательные глаза… Молодые полюбили друг друга, а время сложное. Решил фронтовик жениться на немке, но требовалось заполучить специальное разрешение коменданта. Тот поставил условие: переезжайте в Семиярку (в райцентр), чтобы быть под наблюдением. Пётр Константинович был лихой, напористый мужчина, войну прошёл от Москвы до Праги, поехали они с Эрикой в Семиярку и до регистрации жили там, и только с появлением первенца в 1948 году им разрешили вернуться в Черёмушку. В это время мимо села тянули линию телефонной связи, и Пётр стал связистом. Трое из шести детей по примеру отца тоже стали связистами. Никто из детей не уехал в Германию. Когда в семье зашёл разговор, Эрика сказала: ваш отец такой бы выбор не одобрил, и вопрос был снят.
Карл
Другим был путь Карла, брата Эрики. Учиться он не смог, на руках была престарелая больная мать. В Семёновке к тому времени образовался промкомбинат, и он с матерью перебирается туда. Его тонкую, красивую работу мебельщика ценили в районе. Он делал вначале столы, сундуки, затем серванты и шифоньеры. Имея золотые руки, создавая чудесную мебель, он продолжал жить в избушке на окраине села. Ему сейчас за 80. Год назад сын Эрики перевёз его к себе в Новосибирск. До сих пор он не получил вида на жительство, не имеет и пенсии, хотя в Казахстане он получал максимальную. Обидно старику.
Семья богата, и жизнь прошла не зря
По-иному сложилась судьба другого черемшанина Василия Васильевича Люфта. Через год ему исполнится 80. Была большая семья, до десяти человек. А сейчас они вдвоем с женой Александрой Ивановной.
— Жили мы, — рассказывает Василий Васильевич, — до войны в Ставрополье, в селе Довсун. Мать и отец — колхозники, воспитывали пятерых детей. Началась война, и беда постучалась в наш немецкий дом. На сборы дали несколько дней. Мать и отец готовили вещи, зашивали в узлы, а много ли возьмёшь? Всё что нажили оставили в доме. На станции нас загрузили в вагоны с зарешеченными окнами, места мало, духота, смрад, не хватало воды. Иногда не успевали запастись водой, были бомбёжки. Многие гибли, умирали, но мы, слава Богу, в дороге выжили все. В Семипалатинске на пункте переселения хоть скудно, но кормили. Потом на барже сплавляли вниз по Иртышу. Высадили на левом берегу, нам досталась заимка Укжал. Зима, снег, заносы, в Ставрополье мы этого не видели. Да и тёплой одежды у нас не было. Всю зиму родители помогали жителям заимки ухаживать за скотом, да и мы, дети, тоже. Впервые я тогда увидел верблюдов, казахи хорошо с ними управлялись. Весной отец сказал, что нам надо перебираться на правый берег, там больше населения, растят зерно, сажают огороды. Помню хорошо, как отец нанял лодочника – бакенщика, и он в обмен на рубаху перевёз нас на другой берег. Долго шли пешком, показалась Черёмушка. Нас встретили немцы, которые поселились раньше, и посоветовали обратиться к семьям Гагариных и Быковых, у них были пристройки к бане, там мы и жили. В 1943 году нам дали небольшой домик возле Матрёны Черепановой, мы его обустроили и жизнь стала веселее. Старшие работали на быках, а меня взяли подпаском. Всем тогда было трудно, кто-то получал похоронку, кто-то умирал, кто-то возвращался с фронта калекой. Такова была горькая военная судьба. И мы были рады Победе в 1945 году.
В 1949 году из Бураса приехал комендант Иван Маслов и сказал, что меня отправляют учиться в ФЗУ железнодорожников. Образования у меня был тогда всего один класс, но я хорошо овладевал техникой и на практических занятиях был первым. Работал путейщиком, сцепщиком. Там-то я и повстречал свою судьбу, посудомойку Шуру, родом из Тамбова. Отец её погиб на фронте, мать одна воспитывала трёх дочерей, было голодно. На Шуру заглядывались многие, но слюбилась она со мной, а в 1954 году я ей сделал предложение. Стала приходить почта, из Черёмушек писали, что в колхозе «Путь Ленина» жизнь налаживается, брат Иван в Щербактах окончил курсы трактористов, требовались механизаторы, началось освоение целины. Мы с Шурой решили поехать домой. Соседи нас встретили радушно: Цепневские, Шиврины, Салимжановы, Шакирдовы. Шуру все полюбили за её золотые руки. По вечерам она вышивала, вязала шали, которые носили многие в деревне, работала дояркой в колхозе. Стал Василий Васильевич знатным комбайнёром, долгие годы работал на прицепном комбайне «Сталинец-6» на Балапане. Слава о нём, неутомимом труженике, далеко разнеслась за пределы родного колхоза, а затем совхоза «Долонский». Два ордена Трудового Красного Знамени и многие медали украшают грудь ветерана. Что примечательно в династии Люфтов: имя Василий не исчезает.
— У нашего сына Василия, — продолжает свой рассказ Василий Васильевич, — тоже есть сын Василий, недавно он женился, ждём правнука, возможно тоже Василия. У нас пять детей и десять внуков. Семья богата, и жизнь прошла не зря.
В войну всем было трудно, и, конечно, обидно, что с нами, советскими немцами, поступили так! Выжили мы вместе, единой семьёй с русскими и казахами. Так думаю не я один, так думают все немцы, жившие с нами в Черёмушке – Лейман, Шредер, Штекляйн, Эдель, Люфт, Гребе, Каутер, Эрлих, Кенних, Вайс. А теперь здесь я остался один. Многие уехали в Германию, говорят, на родину.
Я никуда не поеду. Здесь родина моих детей, внуков, здесь я заслужил трудовую славу, здесь моя истинная Родина. Всё думаю, как быть с наградами, которые пылятся в сундуке? Добрые люди советуют сдать их в музей, который два года назад открыли в райцентре. Поговаривают, что и нам, спецпереселенцам, там отведут уголок. Оно и правильно, должна же быть на земле высшая справедливость.
Мы сидели, пили чай за самоваром. У меня в голове вертелась мысль: сколько горького выпало на долю этих людей, но они выстояли, прошли через тяжкие испытания, но остались людьми. Помогло взаимопонимание, добрые соседи, надежные друзья – казахи, русские, украинцы.
Патимат Майндурова
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
