Именами достойнейших славится земля (продолжение)

von

6 декабря, 2012

«Неисповедимы пути господни…» – поистине эти слова как нельзя лучше подходят нашему небольшому, но такому знаменитому Павлодару: кто только ни жил и кого только судьба ни забрасывала в Павлодарское Прииртышье… Именами достойнейших людей, известных чуть ли не всему свету, славится наша земля.

Продолжение. Начало в предыдущем номере.

После смерти отца, Эдуарда Иохановича Фальц-Фейна, и отчима фактически всем большим хозяйством стал управлять старший Фридрих. Его мать, Софья Богдановна, и его братья с сестрой полностью ему доверились, зная его крайнее упорство, работоспособность, ответственность и просто какую-то сверхлюбознательность, что тоже полезно в любом деле. К тому же, как старший брат, Фридрих считал себя ответственным за младших в самом благородном смысле этого слова.
Фридрих Эдуардович, как и его отец и дядя-отчим, внимательнейшим образом испытывал каждое новшество в области сельского хозяйства. Шла ли речь о вновь изобретенной машине или об особом построении полевого севооборота, ему надо было убедиться в пользе нового, а потом сразу же внедрить у себя, не считаясь с крупными затратами. Фридрих ездил в Германию, Англию и в другие страны, стараясь перенимать передовые методы, чтобы не дать погибнуть большому хозяйству.

Самая большая проблема – вода. Колодцы, воду из которых для полива и водопоя тащили наверх два вола, себя не оправдывали. Трудоемкая и неблагодарная работа. А самое главное – усилия молодого хозяина были направлены на то, чтобы отвоевать у земли воду в непосредственной близости от ее потребления. Он уже слышал об артезианской воде. Специалист в этой области англичанин Вининг был приглашен в «Асканию-Нова» для решения этого вопроса. И – о счастье! Вода наконец-то из глубины в 70 метров вырвалась на волю – чистая, долгожданная! Но со временем возникла необходимость в насосном устройстве, которое тоже было установлено.

Позже, с установлением газогенератора, в сутки на поверхность земли стали выкачивать по 300000 ведер воды. Газогенератор также снабжал энергией мельницу и все мастерские хозяйства, а с помощью динамо-привода – светом. Теперь и сады, и заложенные Фридрихом парки, называемые «ботаническим садом», различные деревья и кустарники, устроенные по образцу английских садов, благоухали от обилия влаги. Популяция растений с каждым годом множилась, пышная растительность и удачно разбитые древесные насаждения украшали берега вырытых почти по всему периметру ботанического парка широких канав и прекрасных прудов, где вольно чувствовали себя водоплавающие птицы. Различные пернатые стали охотно здесь задерживаться на долгое время. Большое внимание уделяли фазанам, разводили рыбу, появилась возможность завести пчел.

Теперь в полную меру Фридрих Эдуардович стал осуществлять свою давнишнюю, скорее даже детскую, мечту: организовать в «Аскании-Нова» зоопарк с различными диковинными видами животных. Если 1883 год можно считать годом основания зверофермы, то следующие четыре года были посвящены дальнейшему развитию этой идеи и привели к прекрасным результатам. Благодаря неутомимым стараниям Фридриха и его помощников Клима Сиянко, Генриха Рибергера и других ему удалось объединить животный мир степи и южной России, собрать большое количество млекопитающих и птиц. Он с энтузиазмом, свойственным ему, скупал по всему миру животных.

На протяжении сорока двух лет (1874-1916) с подросткового возраста Фридрих Эдуардович Фальц-Фейн создавал в степи оазис с его неповторимым миром животных, таких, о которых асканийцы и понятия не имели. На воле и в полувольных условиях к началу двадцатого века содержал 52 вида млекопитающих и 208 видов птиц.

Натурализовал в огромных количествах сайгаков, косуль, сурков, чуть позже – яков, бизонов; первым в мире завез из Монголии дикого коня Пржевальского (практически исчезнувшего с планеты) и размножил; первым в России и вторым в Европе получил птенцов африканского страуса, также нанду, эму; кольцевал птиц; подарил другим зоопаркам 90 видов животных, а музеям их чучела, прекрасно препарированные Генрихом Рибергером. Заложил в 1885-1902 г. в ландшафтном стиле дендрологический парк – 28 гектаров, где было посажено 220 видов лиственных и хвойных пород, которые поливались самотеком системой ручейков, заселил певчими птицами.

Действующая модель этого парка получила в 1889 году золотую медаль в Мюнхене и Париже. Первым в мире выделил из хозяйственного пользования участки степи – от 620 до 1000 десятин в разные годы – и организовал резерват. Вокруг него ввел зонирование: сенокосы сменялись последовательно пастбищами и пахотой. На заповедных участках организовал полную охрану всего природного комплекса. В 1898 году создал естественно-исторический музей, где экспонировались зоологические и археологические коллекции.

Весь парк был огорожен плотной проволочной сеткой, чтобы защитить заповедных животных от местных хищников – волков, лис, которых стали привлекать сюда вода и пища – несметные стаи куропаток, перепелов, зайцев, а в прудах – уток, гусей, лебедей и других. Постепенно вокруг «Аскании-Нова» были заложены опытные поля, засеянные зерновыми и травами для корма, Фридрих создал вокруг них зеленый барьер из деревьев и кустов, не только для задержания снега, но и для естественного укрытия мелких животных от хищных птиц. Особенно досаждали орлы, беркуты, соколы, болотный коршун, ястреб-перепелятник и ястреб-тетеревятник. Жемчужиной зоопарка считалась большая клетка для пернатых площадью в 520 квадратных метров с искусственным ручейком, в широком центре которого резвились большие японские золотые рыбки. В клетке еще были и внутренние клетки для адаптации только что пойманных птиц. Здесь же были созданы условия для гнездования. По стенкам клетки вился виноград. Рядом росли кусты сирени и обрубленные тополя, ветви которых широко раскидывались вокруг. Все рукотворное создавало естественность, и казалось, что это интересный уголок природы. Кормили пернатых раздавленным просом с добавлением отрубей.

Выводили быстрорастущих мясных овец, фермы которых располагались возле железнодорожной линии на Москву и Петербург. Расчет был прост: ягнят, рожденных в январе, свежезабитых и завернутых в парафиновую бумагу, можно непрерывно поставлять на мясной рынок обеих столиц. Покупателями ягнят стали известные отели и рестораны. Разводили также мериносов, делившихся по качеству шерсти на пять категорий – элитных, короткошерстных, густошерстных и т.д. Их и держали в разных загонах, чтобы не путать, причем в прекрасных условиях и неукоснительном соблюдении санитарных правил. Особенно прибыльным было разведение каракулевых овец, очень ценились шкурки ягнят при выкидышах и преждевременных родах, так называемых каракульчи. В Бухаре, чтобы овца разродилась преждевременно, ее били и часто животные от этого гибли. Такие издевательства над бедными овцами в «Аскании-Нова» не применяли: ягнят резали сразу же при родах, не причиняя овцематке страданий.

Опыты от скрещивания животных приводили иногда к удивительным результатам. Скрещивали различные породы мериносов с мясными овцами, разных видов оленей, зубров с бизонами, бизонов с домашней коровой, зебру с лошадью и т.п. Гибриды оказались намного сильнее и выносливее. Но не всегда, например, домашняя корова могла родить от бизона живого теленка: корова бывает стельной более длительный срок, чем самка бизона. И приплод, и корова часто были обречены. Лишь позднее для этого отобрали особо ширококостных коров и дело сдвинулось с мертвой точки.

Полученное потомство от скрещенных кобыл-полукровок с дикими лошадьми или зебрами, к сожалению, не всегда оправдывало себя, хотя это были очень выносливые животные. Дело в том, что инстинкт дикого животного сохранялся очень сильно, и это мешало одомашнить и применять их в хозяйстве, однако бывали случаи, когда их приручали. Приплода от новых видов тоже не было. Но это не останавливало упорного ученого, и опыты продолжались, особенно хорошо зарекомендовала себя система искусственного осеменения.

Иногда приходилось стерилизовать животных и птиц, и это с научной точки зрения имело большую ценность. Фридрих Эдуардович, чтобы не терпеть убытки, стерилизовал старых опытных самцов птиц, которые сами уже приплода не имели, но молодых самцов к самочкам не подпускали. Первый результат оказался поразительным – самец полинял и утратил свое прекрасное оперение, новые же перья стали точь-в-точь как у наседок – серые и непривлекательные. Он попытался провести эксперимент с молодыми самцами – результат тот же. Опыт повторили – только уже с наседками: куры внешне стали похожи на самцов – яркие, цветистые. Дальше-больше: стерилизованным петухам вживляли яичники наседок и наоборот. Петухи становились наседками, курочки – самцами… То же самое происходило после опытов с антилопой нильгау.

Жизнь так устроена, что любое дело редко проходит без издержек. Случались они и в «Аскании-Нова». Не всегда все гладко было с акклиматизацией некоторых животных, этому мешали зимние стужи, порою животные в неволе не размножались, проводимые опыты тоже иногда приносили убытки и здесь требовалось терпение. Портили посевы полчища саранчи, случался падеж от сибирской язвы – самой страшной болезни скота.

Сибирская чума почти ежегодно уносила овец, коров, лошадей – жертвы эпидемий исчислялись тысячами голов. И дед, и отец Фридриха в свое время обращались за помощью в ветеринарный институт в Харькове. Фридрих тоже по указке врача сделал овцам прививки от чумы. Первый эксперимент не удался: из овчарен ежечасно выносили сотни околевших животных. Удар был такой силы, что, казалось, не позволит ему никогда встать на ноги. Но несмотря ни на что Фридрих продолжал эксперименты с прививками и, в конце-концов, они себя оправдали.

После удачных результатов по всей Таврии власти вынуждены были прибегнуть к принудительной вакцинации животных, ведь крестьяне не верили в ее успех. А успех был ошеломляющим, эпидемию победили… С тех пор, с легкой руки Фридриха Фальц-Фейна, по всей России стали проводить прививки домашнему скоту.

Ф.Э.Фальц-Фейн постоянно поддерживал деловые и даже дружеские отношения со многими отечественными и зарубежными учеными – П.Козловым, А.Браунером, И.Пачоским, В.Талиевым, Л.Хекком, П.Мачи, О.Хайнротом, Х.Конвенцем и другими. Зная несколько языков, вел длительную переписку с зарубежными торговцами, продававшими животных, перешагнув рамки местной степной фауны. Особенно его восхищали степные животные Африки, Азии и Америки. Завозил живой груз и из Австралии. Он делал все для их акклиматизации и размножения. Также делал все возможное, чтобы сохранить вымирающие виды и местного, и зарубежного животного мира. Фридрих всегда вспоминал, как его отец пытался спасти от вымирания южнорусскую дикую лошадь (тарпана). Одна-единственная кобылица осталась от небольшого стада тарпанов в Таврии. Отец, узнав об этом, отловил ее и пытался одомашнить. Но лошадь убегала, несмотря на то, что в табуне ее приняли. Она даже родила жеребенка, но позже, вернувшись из степи, увела и его. След их пропал навсегда. Больше тарпанов на планете нет. Один только скелет в Петербургском музее сохранился; ни рисунков, ни фотографий – ничего!…

На фоне преимущественного развития скотоводства не было все-таки оставлено без внимания и земледелие. Фридрих здесь разработал и внедрил строгую систему – все только по науке и последнему слову техники. В связи с нехваткой воды он вынужден был придерживаться «черных паров». Никто еще в этой зоне такую систему сохранения влаги не внедрял. Чтобы использовать землю под пар, зерновые срезаются высоко, после чего оставалась стерня, способная задерживать снег, препятствовать ветру.

Весной влага впитывалась в грунт достаточно глубоко, затем поле вспахивали в течение весны и лета несколько раз, взрыхляя почву и тем самым уничтожая сорняки. Ближе к осени здесь высаживали озимые, которые снова же задерживали снег. На черном поле в первый год сеяли озимую пшеницу, на второй – ячмень, затем – рожь и, наконец, — овес. Просо, лен, одомашненные люцерна и клевер и другие кормовые травы – ничего не оставалось без внимания старательного хозяина. К счастью сельскохозяйственников, в начале 1850-х годов была изобретена паровая молотилка, купленная Фридрихом за немалые деньги.

В 1900 году Ф.Э.Фальц-Фейн бесплатно передал земству землю под древесный питомник. В 1904 году содействовал развитию науки: поддержал профессора И.И.Иванова – в исследовании искусственного осеменения животных. На базе зоопарка была создана Первая зоотехническая станция в России, открыта опытная станция по овцеводству. Здесь надо подчеркнуть, что все траты на создание заповедника и все что с ним связано он осуществлял только из своего кармана, нисколько не скупясь. Много средств тратил на благотворительность, делал значительные пожертвования во время голодоморов.

Высокие гости

Когда в 1911 году в Петербурге торжественно отмечали пятидесятилетие земского управления, губернское земство Таврии доверило Ф.Э.Фальц-Фейну представлять их край на этом всероссийском празднике. Там Фридриха Эдуардовича представили царю, который уже был наслышан об «Аскании-Нова». Николай Второй выразил желание посетить заповедник. До этого там уже побывало немало высокопоставленных государственных деятелей, отечественных и зарубежных ученых, представителей многих высших учебных заведений. Увидеть своими глазами нашумевший заповедник изъявил желание даже Бухарский эмир. Слава об «Аскании-Нова» распространялась по планете, достигая отдаленных ее уголков.

Решение царя посетить заповедник некоторые его приближенные приняли в штыки: как это так – царь всея Руси поедет к простому смертному, к тому же немецкого происхождения? Многим в правительстве не нравилось засилие в России немцев и о выселении их из страны все чаще поговаривали в кулуарах. Но царь все-таки посетил «Асканию-Нова», и эта поездка оставила в его сердце очень доброе впечатление. Именно в его сердце, о чем он подробно написал в письме своей матери, дивясь увиденным и услышанным. Это письмо императора полностью приведено в книге, написанной братом Фридриха — Вольдемаром Эдуардовичем. Царь пробыл в гостях у Фальц-Фейнов три дня, полностью посвятив их экскурсиям по заповеднику.

Множество приезжих в ожидании царя собралось под небом Таврии. Для поддержания порядка сюда подтянули сотни донских конных казаков, кроме того, часть дворцовой охраны и несколько лейб-казаков царя разместились вблизи покоев, где должен был почивать великий гость. Софья Богдановна даже подготовила хор украинской и русской песни и духовой оркестр, чтобы ублажить слух государя. 23 апреля 1914 года в ясный теплый день ближе к обеду царь со своей свитой на трех автомобилях прибыл в «Асканию-Нова». При въезде государя люди встречали его на пути искренними сердечными возгласами радости и криками ликования, ведь такого в их жизни никогда не было: лицезреть самого царя-батюшку. Фридрих со своими родными встретил высокого гостя держа в руках, по русскому обычаю, хлеб и соль. После короткого отдыха Николай Второй сразу же отправился на экскурсию.

Первым представителем животного мира, встретившимся на пути царя, был самец дрофы. Он воинственно бросился на высокого гостя, на что тот с улыбкой сказал: «Хотя и своеобразное, однако же, наверняка, сердечное приветствие!». И вольеры с различными местными и иноземными обитателями, и пруды с водоплавающими и летающими пришлись ему по душе, особенно фламинго, кенгуру, фазаны и грациозные карликовые олени. И множество прекрасных растений, и травы, изумрудно раскинувшиеся всюду, где вольно себя чувствовали куропатки, пестрые попугаи, соловьи, канарейки. Полюбовался фонтанами, удивлялся диким животным, резвившимся под сенью деревьев – зебрам, антилопам нильгау и каннам, косулям, сайга-антилопам. Поразил его воображение африканский страус-самец, который как раз усердно занимался высиживанием яиц.

Трудно поверить, что исскуственно созданное в степи сообщество животных, свезенное сюда со всех континентов, по сути, живет в родных экосистемах – парами, стадами, гаремами. Пусть и за заграждениями, ведь их кажущаяся свобода условна, но здесь такие прекрасные условия, что свобода им не нужна. Казалось бы, свободные птицы вольны в своих перелетах, но и они остаются жить в заповеднике, обретая в этом чудесном крае, как и животные, вторую родину.

«Здесь действительно рай!» — отметил великий гость.

Не оставил он без внимания и хозяйственные дворы, дивясь порядку и чистоте.

Показали ему также племенной скот, табуны ремонтных и других лошадей, тонкорунных овец, осмотрел он и мастерские и другие постройки. Продемонстрировали царю стрижку овец. Это трудная работа, требующая большого внимания и аккуратности, чтобы не поранить овец. Некоторые стригали не смогли сдержать от волнения слез – ведь рядом стоит сам государь. Одна немолодая женщина нечаянно поранила овцу. Царь подошел к ней и сказал: «Это очень хорошо с твоей стороны, что ты так любишь меня и что на глазах у тебя слезы, но овца-то здесь ни при чем! Не делай ей больно». Царь наградил всех стригалей золотыми монетами – по пять рублей золотом. В этой поездке император наградил почти всех, кто каким-то образом оказывался рядом с ним, серебряными и золотыми монетами, дорогими подарками: сувенирами, часами, инкрустированными табакерками и другими памятными вещами. Вел он себя с людьми просто, без тени высокомерия. Как-то на пути царя встретилась большая толпа крестьян, чем ввергла охранников в ужас, но Николай Второй сам подошел к людям и поговорил с ними.

Крестьяне на судьбу не жаловались – жить в «Аскании-Нова» можно безбедно. Многие от избытка чувств плакали.

Царю показали «Систематический каталог млекопитающих и птиц, содержащихся в «Аскания-Нова» к 1914 году. Было чему удивляться российскому правителю: сумчатых – четыре вида; верблюдовых – три; оленей – 13 видов; антилоповых – 21; коз и овец – 4 вида; полорогих – 5; лошадиных – 5; грызунов – 3 вида; птиц – от страусов до певчих – 402 вида. Всего 560 видов – внушительная цифра.

Николай Второй вел себя в гостях вполне по-домашнему, с удовольствием отведал блюда, приготовленные под зорким оком Софьи Богдановны. Во время ужина рассказывал о своих путешествиях, выказывая исключительные познания в области географии. Природа наделила его великолепной памятью и необычайным даром наблюдательности. В ходе беседы Фридрих, всегда болевший душой за крестьян, поделился с ним своими мыслями об аграрной реформе, ускоренном переходе крестьян от общинной к частной собственности, ведь только в этом случае от крестьянина будет хорошая отдача и он превратится в надежную опору трону. «Я знаю, я знаю», — ответил император.