Алексей Парщиков ушёл из жизни 3 апреля прошлого года в Кёльне на 55 году жизни. Русский поэт жил в Германии он эмигрировал в Западную Европу в 1994 г. и сначала проживал в Базеле (Швейцария), а потом долгое время в Кёльне.
Стихи Алексея Парщикова живут в капсуле, к которой нет доступа, и одновременно абсолютно открыты. Порой даже возникает впечатление, что он, словно на пальцах, объясняет нам алфавит поэзии.
В его стихах явственны косвенные переходы поэтических смыслов. Парщиков словно раскрывает читателю, зримо показывает ему механизм рождения поэзии:
Вес облегает борцов и топорщится,
они валят его в центр танца,
вибрирующего, как ствол,
по которому карабкаются с разных
сторон вверх,
соприкасаясь пальцами,
но не видя напарника. («Борцы»)
«Вибрирующего, как ствол» Этот «ствол» и эти «вибрации», взявшиеся здесь ниоткуда, материализация даже не метафоры, а той супрематической третьей искры, которая возникает между двумя словами в настоящей поэзии, как зелёный тон проявляется на стыке синего и жёлтого. Эта искра загорается в сознании читателя на доли секунды, мерцает, а в стихах Парщикова она остановлена, зафиксирована, превращена в зримый, материальный образ.
Парщиков не просто стыкует слова, он наполняет материей энергию, рождающуюся при прикосновении слов друг к другу.
Здесь же и реализация метафоры: по «стволу», которого нет, карабкаются вверх, обхватывая его с разных сторон. В стихотворении «Борцы» ряд реализаций метафор. Вот виртуальная «крона» (которая «кажется») обретает «ветви»:
Казалось, сражаются на острие.
Нет, в кроне,
распирающей лунный шар. Ищут
противника среди ветвей.
Парщиков подходит к явлениям неординарно: то, что для других является исходом, для него начало. Но это для поэта не парадокс, а логика жизни.
Наркоз нас приводит в чувство.
Мы помним, когда очнулись,
а не когда утратили.
Переезд Парщикова на Запад был утратой скорее для его читателя, чем для самого поэта.
Да, в Германии Парщиков-поэт жил в иноязыком мире. Он вне России, вне преобладающей устной русской речи (раскрытое окно в русский мир русскоговорящие в Кёльне и Интернет). Поэт вне тока речи. Но ко времени переезда на Запад Парщиков уже поэт давно сложившийся, насыщенный речью, с собственным поэтическим голосом.
К тому же крупный поэт по своей природе всегда одиночка, он живёт, углубившись в себя. Может быть, этот «другой», иноязыкий мир, безусловно, мучая и искажая, в меньшей степени, чем мир понятный, привычный, отвлекал его? И тем самым в большей степени давал жить внутри себя, наедине с собой? Отсюда стремление вверх, к дирижаблям. В капсуле инобытия, в которой жил Алексей Парщиков, легче и понятнее поднять голову к небу, чем обращаться по горизонтали к тем, кто тебя недослышит.
Чтобы генерировать новое, всегда нужно «другое». Только «своё» не может, не умеет рождать. Для Парщикова «другое», конечно, далеко не только германское. Инобытие здесь и внутри, и снаружи. Мир в Германии был для поэта «другим», но и он был «другим» для всех реальностей.
Дирижабли, вы небо в небе.
Поэтому там вдвойне
ощутимо присутствие ангелов.
Парщиков и сам теперь «небо в небе». В новом инобытии.
09/04/10
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
