Аграрий Николай Шерер стал почётным гражданином Костанайской области. Депутаты облмаслихата одобрили представление на внеочередной сессии. Николай Николаевич – председатель Совета директоров и почётный гражданин Денисовского района, кавалер ордена «Құрмет» и иных государственных наград, успешный управленец с сорокалетним директорским стажем на одном месте; человек, который с самого рождения шёл наперекор обстоятельствам и принимал самые суровые вызовы… Мне предстояло убедиться: почётный – это не акиматовское, это народное признание.
Если тронуться от Костаная по Рудненской трассе и потерпеть всего три часа шафранных нив, то попадешь в подобие выставки: справа – чистенькая база, слева – машинный двор, впереди – аккуратные домики и надпись «Стадион». У школы под пирамидальными тополями тянутся подстриженные кусты, а у конторы – настоящая оранжерея во время полива. Это знаменитое Фрунзенское, центр немецкого порядка и сельской идиллии одновременно…
Очень скоро навстречу выходит Николай Шерер, дядька-здоровяк с мощным голосом:
– Давайте я сначала весь наш «культурный центр» покажу, – предлагает Николай Николаевич, и через минуту мы уже шагаем в столовую, где полноценный обед стоит 200 тенге, в салон красоты к мастеру Эве Шпис (сюда всегда очередь сельских топ-моделей), в клуб с колоннами, где помпезный ампир пятидесятых соседствует с фреской «Независимый Казахстан»…
Как создавался этот удивительный «мир Шерера»? Его основатель сам обо всём и рассказал. Пусть это будет несколько историй – штрихов к портрету.
Родился вопреки приказу
Отец нашего героя, Николай Георгиевич, был родом из крымского села Джанкой. До войны семь лет служил связистом в РККА (один раз даже в Смольном тянул провода). Мать – Зельма Емельяновна – с Алтая. Судьба распорядилась так, что в сорок втором оба они оказались в уральской тайге, в соседних бараках трудармейского лагеря близ села Лебяжье, что в Свердловской области.
Матери Николая Шерера было всего 22, когда её вместе с прочими немками высадили из «телячьих» вагонов прямо в снег. У кого какие пожитки были, тем и грелись. Бабы давай голосить: «За что нас, за что? Мы не пойдём работать в лес!» А Зельма (её прозвали Зоей) работящая была, она и говорит: «Девки, айда работать. Война идёт, потом разберёмся, кто прав. Пойдём, иначе мы тут все с голоду помрём». И поплыли лагерные будни: бревно за бревном, день за днём… Вскоре Зою поставили десятником. Она сама шуровала, да и девчат подгоняла – а к ней все за советом, за помощью, за утешением… За это и звали её уважительно «Mutter», хотя было ей, как помним, всего-то zwei und zwanzig.
– Там же мать с отцом встречались, – рассказывает Николай Николаевич, – а немкам нельзя было рожать: зачем немцев разводить? И вот мать, уже в положении, совершает побег из зоны
в Алтайский край к перепуганной родне («ты ж дезертир, Зельма!»), рожает практически в поле моего брата Валеру и опять добровольно возвращается за колючку под страхом заключения… Уже когда родителей перевели на вольное поселение, там в 1949-м и я появился на свет, а потом мои брат с сестрой.
«Мы все в труде воспитаны были»
– На Целину нас родственники позвали, мол, в хлебном краю не пропадёте.
И вот мы приехали сюда, на станцию Зааятскую, в марте 1957-го: снег, грязные проталины… На широких санях-розвальнях (подцепили к трактору ДТ) довезли до Подгорного. Я начал работать после четвёртого класса, пас свиней. А после пятого брали на сенокос. Косилки прицепные были с рулём и дышлом. Там ребята постарше работали, и меня, 11-летнего, не хотели брать. Я иду к бригадиру со слезами: я буду стараться! Мне сначала не хватало силёнок (при повороте на новый гон нужно было приподнимать аппарат), но как я был счастлив!
Всегда при своём
После армии Николай Шерер отработал год механизатором, взял направление и поступил в Целиноградский сельхозинститут на специальность «инженер-механик». На подкурсе был лучшим комбайнёром, по выработке получал до 700 рублей. Кто знает, что это за деньжищи были в 1970-е, может оценить. Брал все первые места и «знамёна»… Здесь же и встретил первую любовь – Галину. После второго курса родился старший сын Николай, а через год – дочь Алёна (позже у Николая Николаевича появятся Сергей, Валя и Альберт). Закончил вуз с отличием, а на защите дипломной работы председатель комиссии говорит:
– Вы превзошли мои ожидания. Я забираю вас аспирантом в свой научно-исследовательский институт.
– А я не хочу. Я вернусь в свой совхоз.
Ему говорили: «Что ты наделал! Некоторые этого места полжизни добиваются!» – «Нет, я должен быть на своей земле». Всегда быть верным своему решению, своему плану, своему мнению – в этом весь Шерер…
– Это личность неординарная, которая умеет отстаивать своё мнение, – считает член Попечительского совета ОФ «Возрождение» Ольга Киколенко, – а то ведь у нас больше таких, кто во всём соглашается и даже если в душе против, высказаться не хватает воли. А Николай Николаевич всегда при своём. Я таких людей особо уважаю, потому что для этого нужны и смелость, и решительность, и ответственность.
Где учат на хороших руководителей?
По возвращении домой Николай обратился к начальству:
– Дайте мне работу. Тяжёлую, настоящую работу с людьми!
– Хорошо, дадим. Главным инженером в совхоз «Перелески».
– Каким главным? Я выпускник!
– Вот и покажешь, чему выучился.
Шерер был единственным в области главным инженером, который каждый день добирался в совхоз на попутках. Так началась его уже «взрослая» трудовая биография. Николай Николаевич отработал там три с половиной года, а потом отучился на курсах директоров в Целинограде. В 1982-м его направили во Фрунзенское, в совхоз «Путь к коммунизму» – совсем рядом с родными местами детства и юности. Я интересуюсь: а что, вот так можно выучиться и стать хорошим директором?
– Конечно, каждого на директора не выучишь, – улыбается Николай Николаевич, – это должно быть заложено в семье, от природы. Считаю, что у меня этот «ДНК» был. Директор – это знания, это коллеги-друзья, у которых я никогда не стесняюсь брать лучшее. И я всегда прихожу на помощь в любую семью – это тоже директорское качество. Случилось несчастье – я там, случилась радость – я там! А у нас в селе около 950 человек, и про каждого я могу что-то рассказать.
Неравнодушный «корреспондент»
1998 год. Немцы массово отъезжают из области, у миграционной полиции длиннющие очереди, в аэропорту – трогательные сцены и слёзы. Фрунзенское уменьшилось на полтораста семей… Николай Николаевич, накинув на трубку кабинетного телефона носовой платок (чтобы не узнали по голосу), звонит старому знакомцу, акиму соседнего Камыстинского района Багитуру Дандыбаеву:
– Здравствуйте, я корреспондент газеты «Freundschaft». Нам поступила информация, что у вас в районе много представителей немецкой национальности уезжает. Это что за отношение к людям? Это же проблема, с причинами которой – безработицей, бытовой неустроенностью – надо работать!
Багитур Алимбаевич опешил и начал оправдываться:
– Да вы что! Мы это… Делаем всё, что в наших силах, понимаете, мы…
Тут Николай Николаевич снимает платочек:
– Да ладно, Багитур, успокойся, это я, Шерер. И мне обидно, что трудяги наши нас покидают. А я не хочу, чтобы у нас с тобой было как везде, понимаешь?
Сохранить собственное хозяйство во время «Дестройки» конца 1990-х уже было подвигом. Но, как говорили Шереру, «ты не просто сохранил, ты сделал его лучше!» В июле 2022-го директорству Николая Николаевича исполнилось ровно сорок лет…
– Это уникальный случай, – уверен герой того розыгрыша Багитур Дандыбаев, – к тому же хозяйство Шерера было единственным в области, где на собственные деньги провели газопровод и построили аж 750 квартир для рабочих. Николай всегда говорил: «Первая моя должность – человек, а потом уже – директор».
Добро всегда возвращается
Затёртое слово «интернационализм» Шерер преподносит по-простому, по-крестьянски: и церковь в селе построил, и мусульманам помещение выделил.
– Николай Николаевич каждый год помогает нам, – рассказывает имам местной мечети Болат Куандык-хаджи, – и всегда участвует в праздниках пожертвованиями, а мне лично помог завершить учёбу в университете.
В клубе, где мы побывали, дети бесплатно занимаются в шести кружках, а взрослые участвуют в самодеятельности. Село принимало районные соревнования на том самом стадионе…
Мы едем вдоль кладбища с ровным забором и новыми воротами. Всего Николай Шерер привёл в порядок восемь мест захоронения в окрýге:
– Некоторых из лежащих здесь я знал и с годами почувствовал, что мы обязаны отдать им долг памяти для потомков. Чтобы не было вандализма, неустроенности… Я живу ради того, чтобы что-то делать доброе. Нам мать говорила: «Дети, помните: добро всегда возвращается. Запомните – даже когда я умру, я за вами буду
смотреть!»
Мы на зернотоку: один за другим прибывают груженые КамАЗы.
В ТОО «Фрунзенское» сеют 21 тыс. га (из них 6 тыс. паров) да 8 тыс. га сенокоса. За 20 дней посевной лучшие механизаторы хозяйства заработали каждый до 600 тысяч, на химпрополке за 15 дней – 750-800, на сенокосе – до 500 тысяч. Основная уборка, кстати, завершается в эти дни; суданку и зерносмесь уберут последними. Мясо-молочная ферма на 700 голов – вообще тема для отдельной статьи.
– Политика – это говорильня, а мне надо работать. Достойные дороги, устойчивая связь, газ, вода и дисциплина – вот что нужно любому селу. А я, где бы ни был, всегда помню о родине. Звали меня и в соседние российские хозяйства, но я сказал: «Я не могу, я здесь вырос, к тому же вы там ещё и много водки пьёте». В Германию вызов был, но… я не хочу быть на вторых-третьих ролях. Я всю жизнь плачу благодарностью казахстанской земле. У нас прекрасные люди, в Казахстане взаимопонимание и дружба. Эта земля подняла меня, сделала человеком.
И мой долг теперь – так же поднимать её.
Три часа обратной дороги мигом пролетели в разговорах. Мы попрощались уже в Костанае, куда Николай Николаевич выехал по делам. «Жаль, что не успели на лошадях покататься», – посетовал герой труда. А я подумал, что этот человек всю жизнь мчит вперёд на коне своей решительности, упорства и трудолюбия (если меткие метафоры существуют, их следует применять).
Игорь Нидерер
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
