Когда в Казахстан начали прибывать депортированные немцы? С первых дней войны немцев из белорусского Полесья начали высылать в Акмолинскую, Актюбинскую, Алма-Атинскую, Восточно-Казахстанскую, Талды-Курганскую области.
С 15 августа 1941 г. эвакуировали немцев из Крыма. Их отправили в Джамбульскую, Карагандинскую, Кзыл-Ординскую и Южно-Казахстанскую области. С середины августа шла депортация немцев с Украины. Транспорт продвигался долго, кружными путями, людей могли снять с поезда и временно использовать на уборке хлеба, на разборе путей. К концу лета или началу осени их привозили в Казахстан. После 28 августа 1941 г. началась массовая депортация немцев не только из Поволжья, но и из других регионов СССР.
Прибытие эшелонов в Казахстан по разным причинам растянулось от первых недель сентября до конца ноября 1941 г. Уже в июле 1942 г. на север Казахстана вывезли немецкие семьи из Харьковской и Ворошиловградской обл. Вот и получается, что первые дни депортации были разными… Кого-то из депортированных встречали зеленые села, а кого-то и заснеженная степь.
«Людям пришлось пережить мучительный путь в неизвестность», – так определила начальный период депортации Е.В. Чиликова, исследователь-архивист.
После долгого пути неизвестно куда приехали тоже неизвестно куда… Теоретически маршруты поездов и пункты назначения в НКВД и списки людей были определены заранее. На практике все оказалось иначе. Списки не успевали проверять, а иногда их не составляли вовсе. Направления поездов менялись фантастически. По приезде людей выгружали на станции, но подвод из аулов и сел еще не было. Так, на перевалочном пункте ст. Джаркуль переселенцам пришлось пробыть 16 суток. После трудного пути их не обеспечили ни питанием, ни кровом. Будущее пугало неизвестностью, где и как им предстояло жить, не говорили. Только прибыв в так называемые «места водворения», они узнавали название села или аула.
Именно в начальный период депортации отмечалось большое количество побегов. Контроль еще не был отлажен, поэтому люди убегали с перевалочных пунктов, уезжали из мест водворения. Они искали своих родственников или же надеялись найти такое место, где можно было как-то прокормиться. Как реагировать на переезды депортированных, местные власти поначалу не знали, так как не имелось определенных инструкций. Некоторым немцам, имевшим профессию, удалось устроиться получше, тем более что в казахстанской глубинке наблюдался дефицит квалифицированных кадров.
Шокирующие встречи
Здесь, в Казахстане, столкнулись группы людей, ранее даже не знавших или же имевших какие-то мифические представления друг о друге. Среди местного населения ходили слухи о том, что к ним везут людей с хвостами, а на головах у них рога! Характерно, что подобный демонический образ депортированных немцев был в ходу и у жителей сибирской глубинки. На такое восприятие, возможно, повлияли советские военные кинофильмы и пропагандистские плакаты.
Л. Бургарт приводит воспоминания о том, что местные жители были очень удивлены, увидев, что немцы – обыкновенные люди. Но и прибывшие в казахские степи немцы, например, с Украины ничего не знали о казахах. Вот как вспоминает о приезде в Казахстан Эдуард Абрамс из Донецкой обл. Их эшелон в октябре 1941 г. прибыл на ст. Анар в 100 км от Акмолинска.
«На следующий день стали прибывать подводы, которые должны были развести нас по степным селам и аулам. На них погрузили наши вещи, усадили стариков, больных да ребятишек, и наш караван тронулся в путь. По пути мы проехали небольшой аул Кинетай, состоявший из нескольких десятков глинобитных мазанок с плоскими крышами да нескольких юрт. […] Местные жители, прищурившись, внимательно разглядывали нас и восклицали: «Ой, ба-яй»! Это был возглас изумления. Возницы-украинцы объяснили нам, что это и есть местные жители – казахи. Э. Абрамс добавляет: «Они оказались людьми добрыми и приветливыми и, чем могли, помогали нам».
Контактом другого порядка оказалась встреча московских немцев с так называемыми «местными» немцами, живущими в Казахстане с начала ХХ в. Это потомки немецких крестьян-переселенцев, о существовании которых 16-летний москвич Рихард Лёвенталь даже не подозревал:
«… здесь я впервые столкнулся с совершенно новой для меня этнической группой немцев – оставивших свое Поволжье в годы столыпинской реформы и вольно перебравшихся сюда, в Казахстан». Его с родителями направили в колхоз Найдорф Карагандинской обл. и поселили в доме местных немцев. Отношения между соплеменниками сразу не сложились и даже перешли во враждебную фазу: «На нас, московских, эти немцы смотрели как на оккупантов, посягнувших на их, годами нажитое, добро, хотя, кроме деревянного топчана, собранного из случайных досок, мы от них ничего не имели. Ну, если не считать какую-то «жилплощадь» в их доме (домах)».
Надо понять местных немцев, которые старались отстраниться от каких-то приезжих. Это были чужаки, тем более, наказанные властью. Со временем различия между этими группами исчезнут.
Самые сложные и неразрешимые вопросы – жилье, трудоустройство и питание. Три важных для жизни условия сплетались в один узел. В советском государстве действовала жестко фиксированная система распределения, поэтому перемещенному населению из жизненных благ не хватало ничего.
Местные власти относились к депортированным как к дополнительной рабочей силе. Руководство Джамбульской обл. запросило втрое больше приезжих, так как срочно нужны были сезонные рабочие руки для уборки сахарной свеклы.
А вот Аягузский р-н Семипалатинской обл. вынужден был принять 2 834 человека, которые в скотоводческих колхозах оказались лишними. Районное начальство жаловалось, что мало мужчин, а для стариков и женщин в колхозах, недавно перешедших к оседлости, работы практически не было.
Прибывших людей должны были принять в местный колхоз, но если они не зарабатывали трудодни, то продукты им не выдавали. Купить еду и одежду было невозможно, оставалось только выменять или ли же подработать у кого-либо из местных жителей за продукты. Так мать Светланы Детцель спасла жизнь младшей сестре. Они попали в Павлодарскую обл. в казахскую семью, поселились в землянке. Хозяин давал ей «то бокальчик сыворотки, то блюдце муки», а она выполняла все дела по хозяйству, нянчила детей.
Не хватало жилья, хоть какого-либо. Власти в принудительном порядке вселяли новоприбывших в дома местных жителей, что было сложно для обеих сторон. Часто условия были невыносимыми, и немцы уже сами подыскивали более удобное жилье. Но помещений было мало, к тому же за квартиру нужно было платить. Если удавалось, то сами спешно строили землянки.
«Лишь бы прожить до конца войны»
На первых порах многие еще надеялись получить компенсацию за сданное на родине имущество. То, что местные власти относились к обустройству немцев как к временному, породило среди депортированных мысли, что после окончания войны их отправят в родные места. Некоторые вспоминали, что в момент депортации им говорили об эвакуации как временной. Органы НКВД доносили, что среди немцев есть настроения «отсидеться», из-за чего они на первых порах не вступали в колхозы. Это влияло на отношения с колхозниками, дело доходило до драк.
13 января 1942 г. сверху пришла директива: «Твердо предупредить всех немцев о том, что переселены навсегда и на свои старые места жительства возвращены не будут». Однако, надежда вернуться назад после войны у немцев жила еще долго… «Эта категория людей не имеет средств к существованию» – такой вывод о депортированных немцах сделали в своей аналитической записке от 2 декабря 1941 г. органы НКВД.
Из-за недостатка еды только за пять дней ноября умерло четверо детей… А впереди была зима, которая стала последней в жизни для многих…
В подготовке статьи использованы материалы сборника документов «Из истории депортации немцев в Казахстан. 1941-1945 гг.», воспоминания очевидцев и рисунки Г. Гуммеля // «Выселить с треском».
Тамара Волкова, к.и.н., почетный профессор Казахстанско-Немецкого университета
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
