В 1857 году у петербургского музыканта, немца по происхождению Карла Богдановича Шуберта родилась великолепная идея собрать этнографический материал для новых музыкальных произведений. Он отправляется по вольной и песенной матушке-реке Волге, выступая с сольными виолончельными концертами в татарских деревнях, кочевьях калмыков и аулах казахов, среди новых немецких поселений, с посещением Букеевской орды, Приуралья, Астрахани.
Карл Шуберт был автором многочисленных сочинений для виолончели и камерно-инструментальных ансамблей. Однажды на концерте были исполнены его «Воспоминания о летней ночи» и «Камаринская», прослушанные Михаилом Глинкой. Русский гений отметил: «…мой дорогой и несравненный друг! Берлиоз и ты – два лучших наших дирижера, каких я знаю». После первого пылкого признания последуют другие, которые выльются в большую творческую дружбу между двумя композиторами.
Профессор Петербургской консерватории, виолончелист К.Б.Шуберт (1811-1863) познакомился с народностями Степного края. Творческим воплощением его новых впечатлений явился струнный квартет «Моя поездка в киргизские степи» (Мeine Reise nach Кirgisien), изданная в Лейпциге в 1862 году.
Квартет Шуберта и в наши дни занимает видное место в истории музыкальной культуры. Рядом с «Временами года» Чайковского, «Картинками с выставки» Мусоргского, «Маленькой сюитой» Бородина, «Славянским квартетом». Вариации для пения и фортепиано посвящены Шубертом смерти графа В.А.Перовского, генерал-губернатора Оренбургской и Самарской губерний, героя Бородинской битвы, взятия Парижа и Ак-Мечети.
В Астраханском крае Шуберта ждал сюрприз. Здесь жил фольклорист Иван Добровольский, который еще в 1816-1818 гг. издавал «Азиатский музыкальный журнал» – первое подобное издание в России. На страницах журнала были опубликованы восемь азиатских песен в обработке для фортепиано. Шуберт мог познакомиться с журналом во время своего недолгого пребывания в Прикаспии. Его квартет «Моя поездка в киргизские степи» в немалой степени навеяна записями Добровольского.
В Астрахани прочно обосновались торговые люди, ростовщики из армян и персов, индусов и генуэзцев, верующих самых различных верований. Пользовался популярностью Гостиный двор, где путник созерцал сидящих полуголых факиров или моление гостей Астрахани перед Вишну. Шуберт получил приглашение в аул Тюменевку, историко-культурную достопримечательность Астраханских калмыков. Оно было известно среди художников и писателей. Его посетили писатели, живописцы, путешественники А.Дюма (отец), Я.Потоцкий, А.Гумбольдт, И.Аксаков, иные великие европейские знаменитости. Среди калмыцких поселений, наряду с войлочными кибитками, имелись деревянные избы крепостных калмыцкого князя (нойона), полковника Сереп Джаб Тюменева (1874-1858).
Он был героем Отечественной войны 1812 г., командовал полком, брал Лейпциг, Фер-Шампенуаз, Париж. После возвращения на родину возвел монумент воинской славы. Установил в Тюменевке в деревянном хуруле полковое знамя Второго калмыцкого полка и провел торжественное ламаистское богослужение. Его братья Батур Убуши и Церен Норбу, тоже войсковые герои, тоже сотники Астраханского казачества, корнеты лейб-гвардии казачьего полка в Санкт-Петербурге, владетели Хошеутовского калмыцкого улуса.
Высокому петербургскому гостю показали ламаистский храм с деревянной колоннадой, построенный в строгом соответствии с тибетскими канонами. Здесь до тридцати гелонгов и лам, одетых в богатые ризы, устроили настоящее шоу вроде оперного представления.
Впечатления от увиденного у виолончелиста Шуберта утроились, когда ему показали ставку Букеевской (Меньшей или Внутренней) орды в местечке Рын-Пески. «Проходя по улицам, приятно всматриваться в пестроту азиатской одежды, наблюдать повсюду движение, видеть верблюдов, послушно несущих на своих хребтах по нескольку десятков пуд сена, дров, вьюки товаров, хозяйственную посуду, жен и детей, покрикивающих от удовольствия».
В ханской ставке был даже не дворец, а деревянные сельские домики, кибитки аульчан, почтовая станция да базар на площади. «Занимая половину тех комнат, в коих жил хан, я любовался мечетью из моих окон, пред коими торчат жалкие остатки деревьев от бывшего некогда сада; вслушивался в протяжно-заунывный призыв муэдзина, раздававшийся с башни мечети на разные голоса и возвещавшей суннитам, чтобы они собирались к намазу (молитве); этот призыв, по уставу Корана, провозглашался им пять раз в день, а именно: перед рассветом, в полдень, перед закатом солнца, немедленно по закате солнца и спустя час по закате солнца».
Во Внутреннем ханстве, после смерти хана Букея и короткого правления его сына-преемника, казачьего генерала, чингизида Джангера Гирея (Жангир Керей), был учрежден временный Совет под управлением его родного брата Аделя, с наименованием правителя и опекуна, двух советников. Один из них – родной его брат Менгли Гирей, а другой – его дядя Чука Нурали, 80 лет роду. Были в Совете четыре султана, сыновья Джангера, воспитанники Пажеского корпуса, корнеты лейб-гвардии казачьего полка в Санкт-Петербурге. Среди них младший Губай Дула, средний Ахмет Гирей и старший Ибрагим. Службу проходили в Уральском, Астраханском и Оренбургском казачестве.Скажем, Губай Дула полковник, флигель-адъютант Его Величества. Старшая дочь Зюлейха впоследствии была выдана замуж за полковника Александра Тевкелева, жившего в Оренбурге.
«Достопримечательностью ханского двора были мечеть и двухэтажный дом зятя покойного хана Джангера, второй этаж которого был со стеклянным куполом и изящной балюстрадой. Стулья, кресла, диваны и зеркала выписаны им из Петербурга; картины, портреты семейные и его самого развешаны по стенам, что по закону магометанскому запрещается; по столам расставлены украшения, между ними помещены глобусы земной и небесный, последний с показанием движения планет; подле часы, на верху коих шар лунный, показывающий явления ее четвертей. В особом отделении устроена зала приемная для киргизов, коих он угощал, сидя на разостланных коврах; с ними он пил и ел.
Желая нравиться своей орде, он придерживался их обычаев, так что между ними был он тот же кочующий киргиз-кайсак. Между отечественными учеными состоял почетным членом Казанского университета. Его мнения и разговоры слушали с удовольствием. Он следил за просвещением и участвовал в исследовании края. Он любил собирать оружия из восточных пистолетов, ружей, саблей, шашек, ятаганов, топориков, булав, кольчуг, щитов и шишаков, крытых серебряной и золотой чернью и украшенных дорогими каменьями, с арабской или куфическою надписью. В числе саблей ему дарственных были от царственного дома, от императриц Анны, Елизаветы и Екатерины Второй, императоров Павла и Александра, царя Михаила Федоровича».
Шуберт с огромным интересом рассматривал оружейную комнату. Он участвовал в торжествах со скачками, национальной борьбой и с экзотическими вокальными номерами. В особо отведенном месте приезжий музыкант концертировал на простом табурете, но обитом сафьяном изумительной отделки.Во время гастролей в зал вошел молодой человек, сын Букеевского султана Сеит Гирей. В руках юнец держал малахай из красного бархата. На нем ладно сидел широкий распахнутый халат из синего сукна, с золотым позументам по краям, из-под которого виднелся вышитый серебром жилет.
Костюм дополняли широкие шаровары из фиолетового плиса, голову украшала небольшая тюбетейка из синего сукна, вышитая золотом и обложенная понизу соболем. Вполне уместным оказался обед с европейскими блюдами и местной вареной бараниной, поданной после дурманящей стерляжьей ухи, под лучшие французские вина и шампанское. Приглашенное общество расселось в мягких креслах, обтянутых шелковой персидской тканью. Во время ханской трапезы слух Шуберта радовал оркестр под управлением русского капельмейстера. Аульчане, к удивлению гостя, недурно исполняли Моцарта и Россини.
Владимир Проскурин
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
