Ушел из жизни литератор Гейнц Пфеффер
Еще полторы недели назад у нас с Гейнцем Густавовичем состоялся телефонный разговор. Он бодро отвечал на мои вопросы, возникавшие при работе над эссе к 100-летию со дня рождения его сестры – известной поэтессы Норы Пфеффер. Ещё через день я вновь позвонил ему. Ответил сын Ральф, с которым я был знаком ещё по Алма-Ате, и сообщил, что отца определили в клинику с острым респираторным заболеванием.
Через несколько дней Ральф поведал мне, что медикам удалось снять воспаление у больного и его во вторник выпишут домой. Я решил пару дней выждать, не быть столь докучливым, но уже в четверг мне вновь позвонил Ральф с роковым известием о смерти отца… Неукротимая щемящая боль разлилась по моему сердцу. Уж очень скоропостижно и абсолютно неожиданно случилась эта трагедия…
Передо мной лежит письмо с Рождественской открыткой, полученной мной от Гейнца Густавовича перед Новым годом: „Lieber Kostja, ich wünsche dir ein gesegnetes, frohes Weihnachtsfest und für das kommende Jahr beste Gesundheit, Erfüllung all deiner Wünsche sowie weitere schöpferische Erfolge. Mit deinen lyrischen Werken hast du wahrhaftig himmelhohe Höhen der Sprach- und Dichtkunst erklommen, was wohl nur wenigen unserer Poeten gelungen ist. Ich bin stolz auf dich! Ich umarme dich herzlich. Heinz G.“
Приятные слова. Тем более, когда они исходят из уст специалиста-стилиста. И тем больнее терять такого человека: друга, соратника, коллегу…
…Так случилось, что я был знаком и дружен со всей современной династией Пфефферов, которой суждено было занять в культуре российских немцев достойное положение: Норой (1919-2012) – поэтессой, автором более десятка детских книг; Ральфом (1921-1980) – незаурядным знатоком немецкой словесности, известным переводчиком; Гейнцем (1923-2020 гг.) – педагогом, прозаиком, редактором; Густавом (род. в 1926 г.) – автором очерков и рассказов. Да, все они – часть моей биографии. И Гейнц Густавович был моим первым знакомым из этой достопримечательной плеяды.
…Нас свела судьба в конце декабря 1976 года, когда я, будучи редактором немецких передач Омского областного радио, приехал в Алма-Ату, в редакцию республиканского радиовещания с целью обмена опытом. Сама столица Казахстана, а в особенности интересная работа и любезный прием коллектива немецкой редакции, состоявшего в большинстве своем из молодых, вдохновенных сотрудников (Нелли Герман, Гермины Вагнер, Ольги Гололобовой (Бекк), Зауре Ликеровой, Лидии Цимбельман…), произвели на меня неизгладимое, незабвенное впечатление. В Алма-Ате немецкие передачи транслировались уже с 1957 года.
Немецкое население в республике насчитывало около 1 миллиона человек, тогда как в Омской области – в пределах 120 тысяч. Для меня, грезившего автономистскими идеями, это обстоятельство имело огромное значение. Сталось так, что и я, один относительно успешно решавший в Омске те же вопросы, хотя и в миниатюре, как и мои коллеги в Алма-Ате, произвел солидное впечатление на них. В результате мне была предложена должность редактора и спецкорреспондента. Уже в марте 1977 года я, ещё проживая в гостинице, с безудержным рвением приступил к исполнению своих должностных обязанностей в Алма-Ате.
Гейнц Густавович занимал в редакции особое положение. Он стилизовал или редактировал присылаемые корреспондентами и внештатными авторами материалы, проводил консультации, которые носили не назидательный, а откровенный дискуссионный характер. Среди нас его авторитет был непререкаем. И я также нередко обращался к нему за помощью или советом.
…Гейнц Густавович Пфеффер родился 18 марта 1923 года в Тбилиси четвертым ребенком в многодетной семье директора немецкой школы Густава и учительницы Эмилии Пфефферов. Свое детство и юношество он характеризовал как благополучное и счастливое. Репрессии обходили семью до поры до времени стороной… После убийства С. Кирова в стране стартовал новый виток массовых арестов и репрессий.
В 1935 г. в эту кровавую мясорубку попали и супруги Пфеффер. Если мать с помощью семьи Л. Берии (сын которого, Серго, был в дружеских отношениях с Гейнцем и учился с ним в одном классе) удалось вызволить из тюремных застенков, то отцу пришлось отбыть 11-летний срок в лагерях НКВД. Оборвалась также связь со старшим братом, Куртом, без вести пропавшим во время службы в Среднеазиатском военном округе.
Началась война. В октябре 1941 года Пфефферы, как и все немцы, проживавшие в Закавказье, были сосланы в Казахстан. Затем последовала так называемая трудармия. После войны по мере послабления условий комендантского надзора Гейнц Густавович закончил английское отделение Алма-Атинского института иностранных языков и позже немецкое отделение КазГУ. Работал преподавателем в КазГУ им. С.М.Кирова, а с начала 70-х годов и до выхода на пенсию – старшим редактором и заведующим редакцией немецких передач Казахского радио.
Гейнц Пфеффер обратил на себя внимание критики как даровитый прозаик, он занимает достойное место в российской немецкой литературе. Его новеллы „Rachmet“ и „Herbstlied“ были отмечены в литературных конкурсах газеты „Neues Leben“. У меня сохранился сигнальный экземпляр сборника его произведений „Der Sommernachtstraum und andere Erzählungen“ («Сон в летнюю ночь и другие рассказы»), увидевший свет в издательстве «Казахстан» и подписанный мной 04.02.1987 г. в печать.
Гейнц Густавович был солидного роста, спортивного телосложения и заметно выделялся среди окружающих. Но по своему характеру он был сдержанным, скромным человеком. Я уже с самого начала нашего знакомства смог убедиться, что на него можно положиться. Вспоминаю: я как-то по рассеянности оставил свои записи на печатной машинке в бюро. Среди них было одно стихотворение достаточно крамольного содержания:
Ich nehme wahr die Pflicht, um dreist zu revoltieren
gegen das Unrecht, das man meinem Volke angetan.
Ich weil’ in einer Welt, wo Schimpf
und Schmach regieren —
nach dem der Kremlbewohner
ausgefeiltem Plan…Wie lange sollen über uns die bösen Stürme wehn?!
Mein Volk, es ist die Zeit, um von den Knien aufzustehn!
Когда я пришел в редакцию на следующий день, ко мне подошла Нелли Герман (проживающая ныне в Бонне) и в некотором смятении протянула мне мои стихи. Оказалось, что их обнаружил Гейнц Густавович и передал ей, чтобы она меня предупредила, что надо быть осторожнее…
Для меня этот случай стал подтверждением тому, что среди наших людей, казалось бы, даже политически аморфных, есть симпатизирующие нам, застрельщикам «автономистского мышления». Но аморфными – если они и были, то больше для их окружения. Потому что в стране царила атмосфера подозрительности, нередко имели место доносы на сослуживцев, соседей или просто конкурентов по службе.
Анализируя ситуацию с поведением наших соплеменников, я пришел к выводу: большинство из них были честными людьми, законопослушными, но и – в особенности старшее поколение – чрезмерно осторожными. И причина этого – не во врожденном страхе, а в судьбе народа–изгоя, вынужденного пройти через горнило тотальных преследований и варварских репрессий. Я понял тогда, что среди наших людей есть симпатизирующие нам, застрельщикам «автономистского мышления», достойные, смелые люди. Другие еще находились в стадии «дозревания».
К ним относились и Гейнц Пфеффер, и даже Эдуард Айрих и Герольд Бельгер (для непосвященных это будет открытием) – в будущем известные имена в нашем движении. Были также и сочувствующие − вплоть до ЦК КПК. Это, например, Владимир Бротт, Владимир Ауман, Андрей Штоппель.
…Шли годы. Приняв руководство газетой «Фройндшафт», переименованной мной в «Дойче Альгемайне Цайтунг», я тут же инициировал создание при ней Немецкого культурного центра. Активное участие в его работе принимали ученые, журналисты, педагоги, читатели газеты: А. Гартунг, Э. Айрих, Г. Бельгер, Д. Фризен, Э. Боос, Э. Госсен, И. Сартисон, В. Михаэлис, Э. Геринг, В. Бауэр, Х. Дриллер и, конечно же, Г. Пфеффер. Гейнц Густавович станет членом делегаций 1988 г. в Москву и активистом общества «Возрождение».
…Я часто вспоминаю те времена, друзей и коллег по журналистскому ремеслу, соратников по борьбе за единение, демократию и гуманизм (призыв газеты «ДАЦ», которым я заменил лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь»)…
То и дело передо мной встаёт скалистым, могучим утесом образ Гейнца Пфеффера, человека благородного, бескорыстного, светлого.
Да будет вечной его память…
Константин Эрлих
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
