У Лидии Штыкельмайер хорошо поставленный голос. Таким он и должен быть у судьи. Каждое слово произносится разборчиво, а интонация соответствует тексту — ничего лишнего.
В школьные годы ее голос раздавался не очень громко. Спокойная, уравновешенная девочка не участвовала и в дискуссиях о выборе профессии. Она хорошо знала, куда пойдет учиться, в какой сфере и насколько добросовестно будет трудиться. И лишь в десятом классе удивила всю школу: «Буду следователем…»
«Ты? Следователем? Фантастика!» — такой была реакция ровесников на ее признание. Почему так восприняли эту новость? Во-первых, следователь — мужская профессия. В прошлом веке следствие вели в основном мужчины, даже в кино. Во-вторых, девочка тихая, не амбициозная, школьных расследований не вела.
Но ответ у этой загадки был. Мама Лиды, Тамара Григорьевна, работала в Союзпечати в райцентре Ленинское (ныне село Узунколь одноименного района Костанайской области). В доме всегда были популярные остросюжетные художественные произведения в книгах и журналах. Лида их читала с большим интересом и очень внимательно.
Ее брат Виктор сегодня говорит: «Мы не ждали, что Лида станет сыщиком, но в том, что она будет юристом, не сомневались. Сказала будет, значит, будет…»
Лиду назвали в честь бабушки, матери отца, Лидии Вист, которая была таким же трудоголиком, педантичным, пунктуальным и обязательным человеком, каким стала и Лидия Штыкельмайер. Только бабушка ведала в основном бытовой, домашней сферой, а внучка стала асом в юриспруденции.
Кто это, нотариус?
Был бы у нее другой характер, может быть, отказалась от своей мечты, когда с первого раза не удалось поступить на юридический факультет КазГУ. Срезалась на третьем экзамене по истории. Вернулась домой, где ее приняли на работу в райсобес (социальное обеспечение). Приняли без предварительных условий. Девушка из хорошей семьи, правильного поведения, есть стремление стать юристом. Лида сразу поступила в юридический техникум в Челябинске, где было профильное отделение. А вскоре в Ленинском открыли нотариальную контору. Новое учреждение для района.
Кто займет место нотариуса? Его предложили Лидии Штыкельмайер. Она со смехом вспоминает, что было ей всего 20 лет, а образ нотариуса из книг она вынесла прямо противоположный: седой старичок что-то пишет, а над головой у него паучок гнездышко свил. Однако, если доверили, надо работать.
По словам Лидии Фридриховны, на каждом этапе своей трудовой биографии она открывала для себя новую интересную работу. Интересную потому, что труд всегда был адресован людям.
Я задала своей собеседнице дилетантский вопрос: «В советское время частной собственности не было. Наверное, и клиентов у нотариуса было немного?»
Как бы не так! Клиентов хватало. Люди оформляли разного рода сделки, в том числе по наследству. Граждане оставляли наследникам недвижимость, весьма крупные суммы, машины, мотоциклы, домашний скот. У некоторых были кооперативные квартиры в городе, а также дачи. За каждым наследством – родственные, человеческие отношения. В сельской местности скандалы, связанные с наследством, были очень редкими. Все всех знали, и никому не хотелось выставлять на публику домашние свары.
В нотариальной конторе Лидия проработала шесть лет. За это время успела окончить Всесоюзный юридический институт в Оренбурге. Уже с дипломом о высшем образовании перешла работать в районную прокуратуру.
Есть вакансия
Ей всегда находилось место, точнее вакансия. Я спросила: каких людей принимали на работу в прокуратуру в советское время?
Ответ можно разложить на две полочки. На первой – дефицит юридических кадров, особенно в сельской местности. На второй – фактор прямо противоположный: желающие работать в прокуратуре всегда были. Поэтому создавались специальные комиссии, ведущие отбор претендентов. Лидия прошла без проблем. Мало того: ее хотели взять на работу еще в двух районах – Федоровском и Урицком (ныне Сарыкольском).
— Вы говорили, что были тихой, но Вас замечали и брали на работу в престижные структуры. Что видели руководители этих структур? – спросила я.
— Спокойствия мне и сейчас не занимать. Но, скорее, это выдержка в любой ситуации. Думаю, такое качество важно для тех, кто работает в прокуратуре и в судах. Но только на этом карьеру не построишь – нужен еще и добросовестный труд. Я всегда работала в рамках необходимости, а не графика. Думаю, что так работают многие. А мне это, к тому же, нравилось. Было интересно делать своё дело именно так, чтобы оставалось чувство исполненного долга.
Дела минувших дней
Через четыре года Лидию Штыкельмайер пригласили работать в областную прокуратуру. Тогда ее должность называлась так: прокурор отдела по надзору за рассмотрением уголовных дел в судах. Если раньше она мечтала искать уголовников как следователь, то теперь она видела тех, кто уже «найден», и надо было, как представителю надзорного органа, следить за соблюдением законности в отношении участников судебного процесса. На районном уровне одни и те же прокуроры вели гражданские и уголовные дела. На областном — функции четко разделялись.
«Хотя «пропасти» между уголовными и гражданскими делами нет, но разница в специфике большая, — говорит Лидия Фридриховна. — В советское время было очень много гражданских дел, и уголовных не меньше, чем сейчас. В уголовном порядке рассматривали такую чепуху, которую сейчас и в административном не рассматривают, вообще вывели из разрядов состава преступлений. Например, у нас много было дел по спекуляции – в УК было несколько частей именно таких статей. В зависимости от размера так называемой наживы спекулянты получали сроки. Мало не казалось. Или за легкий вред здоровью, побои следовало уголовное наказание, потом такие дела перешли в разряд административных. Нельзя сказать, что граждане только позитивно реагируют на изменение законодательства. Многие считают, что чем строже, тем лучше».
Чужая боль
В годы работы в областной прокуратуре Лидия Штыкельмайер изучала дела по убийствам, тяжким и особо тяжким преступлениям. «Изучала» — не то слово. Она говорит, что много нервов и здоровья отнимали эти дела. Тяжело было психологически – невозможно отстраниться полностью, все равно через себя приходилось пропускать чужую боль и чужую жестокость. Спустя какое-то время Лидия попыталась сравнить, кому приходится тяжелее: прокурору или судье?
Когда стала работать судьей, пришла к выводу, что судье. Сначала — в городском суде, потом в областном, где имела дело, как и в прокуратуре, с тяжкими и особо тяжкими преступлениями, по которым судьи выносили и смертную казнь. А потом эти приговоры приводились в исполнение. Для собственного мироощущения судьи, кем бы он или она ни были, это не проходило бесследно. И преступление, и наказание судья, живой человек, пропускает через себя.
Дискуссия о высшей мере
Какую позицию занимает Лидия Штыкельмайер в дискуссии о моратории или отмене сметной казни в РК? Она считает, что трагически памятная всем история с серийным убийцей Чикатило перевернула эту тему в глазах и судей, и общественности. До того, как арестовали и осудили истинного преступника, несколько безвинных людей было осуждено и казнено.
Были и другие подобные истории, может быть, не такие громкие. Но то, что следственные и судебные ошибки происходили, стало настолько очевидным, что очень многие поняли: нужны кардинальные перемены. Какие?
Лидия говорит: «Если коротко выразить мысль, то пусть один виновный сидит пожизненно, чем невиновные будут осуждены ошибочно и погибнут. Но с другой стороны, совершаются особо жестокие преступления нередко в условиях очевидности. И тогда даже судьи жалеют о том, что нельзя вынести приговор, который очистил бы общество от патологически жестокого преступника. Сегодня в соответствии с международными стандартами пожизненно осужденные живут в полном бытовом комфорте. У них все есть, кроме свободы. Но достаточна ли такая мера? Принцип неотвратимости наказания сейчас смазан».
19 лет работала в Кустанайском областном суде, 14 из них судила уголовников. И только за пять лет до отставки стала работать по гражданским делам. Почему ушла из прокуратуры, если там было интересно и престижно?
— Был период, когда суды «оголились» в связи с миграционным бумом в 90-е. Набирали новых. Самый простой ответ, почему я перешла работать в суд: там была больше зарплата. А если задуматься глубже, то надо говорить о всей системе ценностей человека, о философии жизни.
Доброе имя
Сегодня ее статус – судья в отставке. Это почетный штрих к портрету, так как отставку судей принимает Глава государства. Репутация, доброе имя, добросовестный подход к любому делу – немецкие корни, наверняка, в ее характере играют не последнюю роль.
Но как она говорит сама: «Главное в другом. Мне везло на хороших руководителей, на отзывчивых коллег. Сейчас работает более молодое поколение – это профессиональные и чуткие люди. Приятно, что выросла хорошая смена – судьи независимого Казахстана».
Людмила Фефелова
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
