Серенький разбитый «Москвичок» ребятишки окружили двойным кольцом. Удивленные, ждущие, умоляющие глаза и еще такие же умоляющие слова: «Возьми меня, мама! Возьми меня к себе!»
Эту сцену Винтеры будут вспоминать очень часто.
Кажется немыслимым, совершенно непонятным, откуда малыши, да еще двух-трехлетки понимают и ждут этого! Ведь и женщины и мужчины, решившие усыновить или удочерить ребенка, говорят с выбранными детьми без лишних свидетелей, в кабинете главврача, например, и ребятишек стараются поскорей убрать с глаз остальной малышни, чтоб поспокойней, чтоб без слез, — но вот передается, протягивается от тех, кто ушел, к тем, кто остался, ощущение вечного ожидания, вечного желания, бесконечной мечты: вот войдет в группу человек — мужчина, а лучше женщина и скажет:
— Где тут мой сынок?
— Заждалась, моя доченька!
Они глядят во все глаза на всякого входящего. И каждому мужчине говорят, чуть обождав:
— Папа!
И каждую женщину зовут, оглядевшись:
— Мама!
Одолей свою печаль
Кто они, родители этих брошенных обездоленных ребятишек?
Эльдара нашли подкинутым на порог больницы в поселке Вольный, где сейчас живут все Винтеры — ему было полтора месяца отроду Лена и Света росли до трех лет в больнице в г. Абае. От маленькой Бахыт мать отказалась еще в роддоме.
Да, у каждого из этих ребятишек своя изломанная судьба, и сколько же потребовалось от Александра и Марии, создавших свой семейный детдом, самоотверженности, сердечного ума, такта, своего единоличного опыта, чтобы восстановить разруху в душе отчаявшегося и ожесточенного ребенка и на месте головешек построить новое, пусть и хрупкое здание надежды и веры! А ведь житейский опыт здешней малышни такой горечи и боли, какой другому взрослому за всю жизнь не испытать.
Одинокий ребенок! Можно ли привыкнуть к этому понятию, смириться с ним? Есть одинокие женщины, матери-одиночки — горькая несправедливость житейских бурь. Но — одинокий ребенок! — вслушайтесь, как укоризненно звучит это, как безнадежно, как больно бьет по всем нам, взрослым, какой стыд вызывает!
Не слишком ли, скажут мне, особенно те, кто привык к строгим дозировкам сладкого и горького: а детские дома, а директора и воспитатели, а суммы и средства. Я сама стояла и стою за упрочение этих домов, за их материальное процветание (не такое, как еще недавно: одно платье на выход, одно — на каждый день, а когда стирка — ребятня бегает в трусах и майках) и светлый спартанский дух воспитания, который должен царствовать там. И все же выход из детского бедствия лежит не через двери детского дома, а через взрослое родительское сердце.
От слов общество переходит к делу, свидетельство тому создание семейных детских домов со своими уставами, правами и обязанностями. Это фон, воздух наших дней. Но дело вершит не кто-то, а все мы. И если дрогнет ваше сердце при мысли о покинутых детях, как дрогнуло оно у Винтеров, первое, что надобно сотворить, так не дать себе совершить подлость. А второе укрепиться в сознании соучастия и двинуться к детскому дому, к интернату, к дому ребенка, чтобы поступком, словом, чувством скрасить жизнь тех, кто там живет и кто не завтра, а сегодня, всегда был и есть нашим общим РЕБЕНКОМ.
Надо одно лишь запомнить тут: это не минутная забава, не самоублажение. Честь, совесть и постоянство вот что требуется более всего, чтобы одолеть нам сообща трудную эту печаль.
Александр и Мария
Их дом я нашла по длинной бельевой веревке, сплошь увешанной детским бельем, штанишками и платьицами. Большой лохматый пес, черный и добродушный, барахтался с ребятней. Малышня повизгивала от избытка чувств и смеялась.
Меня не сразу заметили. Первым спохватился пес, просигналил хозяйке два раза и уже больше не обращал на меня внимания.
Вышла полная голубоглазая женщина, как-то спокойно-веселая, мягко-раздумчивая, пригласила в дом, не удивляясь моему визиту, не задавая вопросов.
Винтеры только что вернулись из города — были в Караганде. Старый москвич стоял во дворе еще не разгруженный. Мария показывает на полный мешок детской обуви: сапожек, ботиночек, валенок.
— Вот как разбогатели! — оба смеются.
Я не сразу поняла причину этого веселого смеха. Александр объясняет: когда мы брали ребятишек, многие говорили, что хотим разбогатеть, берем в дом рабочую силу Говорит беззлобно, смеясь. И сейчас и потом в разговоре я не раз замечала: о чем бы ни говорили Винтеры о том ли, как забирали свою малышню из детдома, или как первый раз услышали от них такое дорогое «папа» и «мама», или, например, о своем приобретенном богатстве — уйме прибавившихся забот — обо всем — весело, ни на кого не обижаясь и не сердясь, чуточку беспечно и радостно.
Вот это, пожалуй, самое главное — удивительное единомыслие супругов, их общая радость от того, что они теперь центр этой большущей шумной и хлопотливой державы — их семьи.
Они рассказывают, перебивая друг друга, торопясь и все время дополняя рассказ все новыми подробностями.
— Лето у нас такое короткое, ребятишки не успевают вдоволь полакомиться фруктами, ягодами. Как-то купила две сетки дынь-колхозниц, каждому по одной — они ведь небольшие — вот, думаю, сейчас сюрприз своей ребятне сделаю. Но «сюрприз» сделали мне.
— А я знаю, мама лимонов купила!
— Какие большие!
— Нет, это не лимоны, это апельсины!
— Мама, скажи, это же такие помидоры, ведь бывают желтые?!
Сердце вдруг обожгло: дети не знают, что такое дыня. Они их никогда не видели То же самое было, когда начали спеть ягоды: малина, клубника, вишня, яблоки дети рвали их зелеными, не в силах сдержаться, подождать, когда поспеет такое «чудо».
Если радостей мало, самая негромкая звучит фанфарами, искрится красками, обещает, манит. Так бывает у Винтеров всякий раз, когда Александр везет ребятишек в Абай или Караганду — приодеться. Так и теперь — малыши сообща вытаскивают из машины мешок с обувью и другой побольше — с одеждой: мордашки лучатся счастьем и радостью, что невольно сжимается сердце: ведь если понять как следует, а вернее, почувствовать, что у ребятни никакого своего имущества нет, все до пуговицы казенное, то и покупки эти приобретут уже совсем иной смысл.
— Когда и как пришло это непростое решение взять детей из детского дома?
— Как-то смотрели с Сашей передачу по телевизору: показывали Дом ребенка в Ленинграде (тогда еще). Сейчас трудно сказать, что именно, но передача поразила нас обоих и как-то само собой пришло: а почему бы и нам не попробовать, пока молодые.
— Но ведь у вас своих четверо!
— Ну и что?! Детей мы оба любим, а мне рожать больше нельзя.
Вот так очень просто и очень обыденно, без экзальтации, без высоких слов. Судьба покинутого человека представала в той далекой передаче во всей своей конкретности, ударила по сердцу пронзительно и больно. Ударила, вызвав сострадание, сочувствие, а потому и действие.
— Старались брать круглых сирот, чтобы потом, знаете, не было недоразумений с объявившимися родственниками. Выбрали, получился полный интернационал, — опять улыбается Мария. — Леночка — чеченка, Света русская, Наиля — татарка, Рустам и Эльдар — казахи, самая маленькая Бахыт — тоже казашка.
— Еще не все у нас так хорошо, как хотелось бы, — перебивает ее Александр. — Наиля по ночам кричит, машет головой. А Лена — Он помолчал, в чем-то пересиливая себя и продолжил: Как-то стояла она рядом, с тетрадкой, принесла, чтобы я проверил задачку, ну, я, как водится, посмотрел, подумал и по привычке полез пятерней в затылок, а она так испуганно шарахнулась от меня, прикрываясь руками, что я сам испугался. Подумала, что я замахиваюсь на нее.
Пока я разговаривала со взрослыми, ребятишки как-то незаметно окружили стол и настороженно-любопытно рассматривают меня.
— Тетя, а что вы пишете?
— Про вас хочу написать, как вам тут живется. Леночка, не скучаешь по ребятам, воспитателям?
— Нет!
— А назад не хотела бы вернуться?
— Нет!
— Почему?
— Там бьют
— Как? Чем?!
Вопрос понят по-детски конкретно. И вот ответ, не менее конкретный:
— Палкой, ведром, стулом.
— У Рустама до сих пор не зажила разбитая голова. Он тоже вздрагивает во сне, вздыхает Мария.
Когда собираемся за вещами в детдом — дети ни в какую не хотят ехать, боятся, что мы их вернем назад. Приходится брать пальтишки, платьица на глаз, без примерки
До недавнего времени у Винтеров старших — бабушки и дедушки — самое страшное наказание, когда малыши не в меру расшалятся, сказать: «Вот придет мама, пусть везет обратно таких непослушных» Тишина наступает мгновенно? «Не говори маме, мы больше не будем». Старая женщина не может скрыть слез.
— Правда, однажды Лена вроде бы согласилась поехать взглянуть на свою любимую Анну Сергеевну, но поставила «ультиматум»: я буду сидеть в машине, а вы ее позовите.
Не так велик «стаж» мамы-воспитательницы Марии Винтер, а уже не отличишь, где тут чьи. И только потому, что эти шестеро никак не похожи на Александра и Марию, я догадываюсь, что это и есть новые дети — рука не поднимается написать «приемыши» или «чужие», так беззаботно и радостно виснут они на матери, так нежно обнимают ее
— Вы считаете себя счастливой, Мария?
— А как же! — широкая улыбка в ответ чувствовать себя единственно нужной, необходимой этим нежным и таким благодарным сердцам — разве это не счастье! А вы думаете по-другому? Когда они вырастут (а Винтеры уже строят планы на этот счет), даже если только треть из низ будут ходить ко мне с внуками, и то уже сколько будет — вот посчитайте!
— Но ведь это так тяжело и хлопотно, — пытаюсь спровоцировать недовольство хоть чем-нибудь. — И физически, и морально.
— Да, физически трудновато. Стирать, например, приходится через день, но у меня муж молодец, помогает во всем, с другим я никогда бы и не решилась на такое.
Возле двора Александр соорудил турник, качели, гимнастическое бревно положил — упражняйся, кто хочешь! Ну как тут не позавидовать? А когда есть садится вся эта разноголосая армия, то уплетает с таким аппетитом, что никому и в голову не придет, как это можно уговаривать ребенка поесть И опять соседские ребятишки предлагают меняться мамами, по достоинству оценив кулинарные способности тети Марии.
Есть и такие, кто отворачивается от их больших и малых забот, но о них почему-то совсем не хочется говорить.
Оба Винтеры — Александр и Мария — просили меня не писать об их семье, по крайней мере до тех пор, пока они не уедут. В тот момент, когда я с ними познакомилась, они уже оформляли документы на ПМЖ и ждали вызова. Не хотели лишних вопросов и вообще они люди очень скромные: не любят выставлять себя напоказ. И вот совсем недавно мне позвонили из Германии: Мария рассказала, как они устроились. Уже успели побывать на Бодензее: дети были в восторге — ведь они никогда не видели моря, пусть даже такого небольшого. «У нас все замечательно, просто прекрасно, если хотите — теперь можете писать о нас. Еще немного подождем, окончательно обживемся и приедем за детьми: хотим взять еще хотя бы двоих — мальчика и девочку».
Я подумала, какая бумажная волокита им опять предстоит, и тут же оборвала себя. Винтеры из тех людей, кто не бросает намеченное на полпути. Они обязательно сделают то, что задумали, и обязательно вырастят своих детей добрыми, отзывчивыми, глубоко порядочными, как сами родители, то есть они, Винтеры.
Марина Перевалова
29/06/07
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
