В многотрудной истории Казахстана особое место занимает массовая гибель казахов в ходе коллективизации начала 30-х годов ХХ века. В голодное лихолетье погибло около сорока процентов населения. В книге известного казахстанского писателя Валерия Михайлова «Великий джут» подробно исследованы причины и характер этой трагедии.
Совсем недавно книга благодаря издателю Вальдемару Веберу пришла и к немецкому читателю. Она издана на немецком языке в Аугсбурге под названием Die Chronik des Großen Hungers. И неслучайно книга вышла в 2009 году. Этот год объявлен годом Казахстана в Германии и Германии в Казахстане. Благодаря этому изданию немцы откроют для себя ещё одну страницу кровавой истории Октября, которая не обошла стороной и Казахстан.
Читатель, интересующийся этой эпохой, найдёт на страницах уникальной книги немало пронзительных эпизодов, вдохнёт сам воздух того мрачного далёка, о котором талантливо повествует писатель. В книге приводятся потрясающие свидетельства тех, «кто уцелел во время казахстанского голода, кто видел собственными глазами картины мора, тысячи и тысячи трупов по всей бескрайней степи, обезлюдевшие аулы, где бродили потерявшие человеческое естество люди, охотившиеся на себе подобных».
Умение автора проникнуть в суть рассматриваемой проблемы, нестандартная манера изложения, широта фактологического и психологического охвата темы увлекают с первых страниц.
Валерий Федорович Mихайлов поэт, писатель, публицист, главный редактор литературно-художественного журнала «Простор». Лауреат международной премии «Алаш». Награжден орденом «Парасат». Несмотря на занятость он любезно согласился ответить на вопросы, связанные с выходом книги в Германии.
— Валерий Фёдорович, в одном из своих стихотворений «Деды мои» вы пишете: «За то, что ввек не были иждивенцы/И жили только собственным трудом/Им дали имя спецпереселенцы/И право вновь все брать своим горбом». Сталкивала ли вас жизнь с казахстанскими немцами, которые тоже подпали под эту категорию во время депортации 1941 года?
— Что касается немцев, то ведь их тоже весьма сильно «кулачили» в коллективизацию. Например, в моей родной Караганде, в спецпосёлке Майкудук, где с голоду пропадала семья моего деда, Прокофия Ивановича Михайлова, организовали два колхоза, один русский, другой немецкий. Немецкий колхоз в посёлке даже и прозвали между собой «Берлином». В 1994 году я некоторое время читал в Караганде архивы и тогдашнюю местную многотиражку «Большевистская кочегарка». И в бумагах и в газете мне довольно часто, среди имён бывших кулаков и спецпереселенцев, попадались немецкие фамилии. Что касается немцев-трудармейцев, их потомков, разумеется, как казахстанец я сталкивался с ними. Знаю их судьбу, теперь об этом есть и обстоятельные исторические работы, они есть в моей библиотеке.
— Чем для вас является выход книги в Германии?
— Выход моей книги в Германии на немецком для меня большое событие. Я долго этого ждал. Ещё когда была написана книга, в 1989 году, я задумывался над тем, как бы её перевести и издать в Европе, ведь казахская трагедия тогда, да и, по сути, до сих пор «белое пятно» в новейшей мировой истории. Я очень рад, что книга вышла именно в Германии, потому что Германия мировой лидер в издании исторической литературы. От души благодарен издателю Вальдемару Веберу и переводчицам книги Юдит Грубер и Клаудии Зеккер.
«Хроника Великого джута» по сути первая книга, посвященная голоду в Казахстане? Олжас Сулейменов назвал её «книгой настоящего казахстанца, гражданина». «Казахские писатели о трагедии своего народа даже сообща не высказались с такой яростью, с какой сказал один Михайлов», говорит он в одном из своих интервью. Что заставило вас обратиться к этой теме? Может быть, что-то личное?
— Личное? Да, несомненно. В раннем детстве, когда у дома я впервые дошёл до перекрёстка и посмотрел по сторонам, меня поразило пространство, которое меня окружает. Оно начиналось сразу же за соседними немногими домами и, казалось, не имеет ни конца ни края. Это была степь. По правую сторону она была пуста, а по левую на самом горизонте виднелись чёрные правильные пирамиды. Позже я узнал, что они называются странным чужим словом терриконы. Если бы я мог тогда, на перекрёстке, выразить словами то мыслечувство, которое во мне возникло, оно звучало бы так: зачем я здесь, почему тут оказался? Что-то глубоко внутри меня будто бы мне говорило, что вовсе не это я должен был увидеть. Кроме тайны пространства, я почуял и другую тайну дома. Взрослые что-то недоговаривали и не торопились объяснять это недоговорённое. Вот эти две тайны я и пытался разгадать с детства. И с годами всё, что мог, узнал. Оба моих деда были в 1930 году раскулачены и в 1931 году высланы с семьями в Караганду, впрочем, никакой Караганды тогда ещё не было, а была голая степь и несколько старых колодцев. Один дед был с Белгородщины, другой из Саратовской области. В страшные 31-33 годы мои будущие отец и мама чудом выжили, а вот малолетние брат и сестра отца и его мать, моя бабушка, ей было около 40, погибли. Так было во всех семьях спецпереселенцев. А казахов в голод полегло несчитано
Валерий Федорович, ваша книга в большей степени посвящена страшной роли Голощёкина — партруководителя Казахстана в те годы. Что вас более всего отталкивает в личности Филиппа Голощекина?
— Мне кажется, ваш вопрос возник под впечатлением тех нескольких слов, что сказал о моей книге О.О.Сулейменов в своём интервью. Вот этих слов: «Первая книга, целиком посвящённая этой теме, вернее, определённому краю темы страшной роли Голощёкина» Однако Олжас Омарович, должно быть, невнимательно читал мою книгу или же он прочёл только первое издание, 1990 года, но не читал второе издание, 1996 года, вдвое большее по объёму — где тема развёрнута в полноте. Моя книга вовсе не о роли Голощёкина в голодоморе начала 30-х, и в ней затрагивается не один край темы, а вся тема целиком. Эта тема уничтожение крестьянства в крестьянской стране, а стало быть народа, и шире советского этапа перманентной мировой революции, которая к тому времени шла уже несколько веков. Голощёкин лишь образ, символ исполнителя (а ведь были ещё и идейные вдохновители, про которых тоже довольно много в книге). В тюремной терминологии времён ОГПУ-НКВД исполнителями назывались палачи, производящие расстрел. Историк революции В.Л.Бурцев, знавший Голощёкина, так сказал о нём: «Это типичный ленинец Это человек, которого кровь не остановит. Эта черта особенно заметна в его натуре: палач, жестокий, с некоторыми чертами дегенерации». В исторических энциклопедиях перечисляется что попало о Голощёкине, но не сказано главного: типичный ленинец, цареубийца, палач казахского народа.
Чему-то очень тёмному служил, сознательно или бессознательно, этот человек мистически тёмному, ведь он был главным в организации убийства Божьего Помазанника царя Николая II.
Вот это самое очень тёмное и есть то, что больше всего меня отталкивает в личности Ф.И.Голощёкина.
— Работая над книгой, вы обращались к известным казахстанским писателям с просьбой вспомнить об их трагических историях, судьбах их близких, друзей, знакомых? Что больше всего поразило вас в этих воспоминаниях? Насколько они помогли вам в работе над книгой?
— Я обращался не только к писателям, но и ко многим другим людям, когда собирал материал. Изучил все доступные источники, включая художественную литературу. После выхода книги в мае 1990 года ко мне звонили люди, пережившие голод начала 30-х, я записывал их рассказы и некоторые из них включил во второе издание. Всё это прямые свидетельства преступления власти революционеров по отношению к народу. В условиях, когда архивные документы тех лет или уничтожены, или засекречены (меня не допустили ни в партийные архивы, ни тем более в архивы органов госбезопасности), эти человеческие свидетельства, по сути, являются теми историческими документами, которые восстанавливают картину происшедшего. Трудно ответить, что больше всего поразило в воспоминаниях. Пожалуй, всё.
— Ваша книга по идее своей документальное свидетельство того, что массовый голод в Казахстане является частью общего голода в СССР начала 30 гг., что он непредусмотренное следствие проведения радикальных экономических реформ. Вспомним, что в те годы страшным голодом были охвачены Северный Кавказ, Поволжье, Урал, Западная Сибирь. Как вы относитесь к тому, что украинскими политиками голод интерпретируется как преднамеренное уничтожение украинского народа и, в частности, к акциям по установке памятников жертвам голодомора стоимостью в более чем 50 млн. долларов?
— Я бы не назвал массовый голод в СССР начала 30-х или, скажем, при Ленине — времён гражданской войны только «непредусмотренным следствием проведения радикальных экономических реформ». Тут всё сложнее и темнее. Вся так называемая ленинская гвардия (к которой относился, некоторым образом, и Сталин), полагаю, думала, по крайней мере действовала иначе. Еще в 1891 году в Самаре, центре голодающего Поволжья, молодой Ильич (ему шёл 21-й год), будучи помощником присяжного поверенного, то бишь при должности, «был единственным из представителей местной интеллигенции, который не только не участвовал в общественной помощи голодающим, но был принципиально против такой помощи», как пишет историк М.Геллер. Молодой да ранний Ильич считал голод явлением прогрессивным, ибо следствием голода было нарождение пролетариата, могильщика буржуазной системы, и в конечном счёте победа социализма. Вот логика типичного людоеда, или революционера. Тот же самый историк М.Геллер писал, что Ленин после революции действовал, «как захватчик в оккупированной стране, используя в качестве вооружённой силы продовольственные отряды». Разве не то же самое делал «лучший ученик» Ленина Сталин в начале 30-х? И только ли потому, что стране срочно и позарез требовалась индустриализация, ввиду приближающейся войны, да и вообще политики Запада, вечно желающего уничтожить Россию в любом её виде? В Библии сказано: «По делам их узнаете их». Царь-голод был для большевиков средством подавления, покорения крестьянства, то есть народа. И в гражданскую войну, и в начале 30-х. Ведь народ с оружием в руках сопротивлялся власти, не счесть крестьянских восстаний, на подавление которых посылались войска (будущий маршал Тухачевский, например, подавляя Антоновское восстание на Тамбовщине в двадцатые годы, брал заложников из крестьянских семей и расстреливал их в упор из пушек, а восставших травил в лесах газами). Сталин не зря назвал коллективизацию «великим переломом» (только вот не сказал, переломом чего? народной хребтины!) и по значению считал её не меньшим политическим событием, чем Октябрьская революция.
Я отнюдь не считаю народ безгрешным. Мистически, действительно, всякая власть от Бога. Российская империя и её народ все её народности были наказаны за свои грехи — революцией и советской властью. Забыли Бога, предали царя разве этого мало? Теперь вот «демократию» хлебаем, которую ещё древние греки признали худшим государственным устройством. Но всё же, всё же «Наверное, народ ни одной страны ни в одной революции в истории не дал так мало представителей на осуществление революции и так много на сопротивление ей. Понятие «русская революция», на наш взгляд, вообще должно быть исключено из научного обихода». Так писал историк М.Бернштам, бывший советский диссидент, уехавший в Израиль, и я согласен с этими словами.
Теперь что касается нынешних властей на Украине. Я не очень внимательно следил за тем, какие показательные выступления они там устраивают. Суть их политических мероприятий ясна это действия проамериканские, антинародные. В русском языке слова и понятия «народ» и «язык» — едины. (Как писал Пушкин в «Памятнике»: «И назовёт меня всяк сущий в ней язык», то бишь народ.) Русь (народ) была и пока ещё остаётся в трёх ипостасях Великая Русь, Малороссия и Белоруссия; так и язык русский существует в трёх разновидностях, согласно этим ипостасям. Как бы политики не делили, не растаскивали по своим новым суверенным странам русский народ внутренне, в душе он пока ещё един. Я это знаю по себе (люблю все разновидности русского языка), да и по многим другим моим товарищам и знакомым. И российские, и украинские, и белорусские «западэнцы» — ничтожное меньшинство, хотя и весьма крикливое, цепкое. Как будет дальше с нашим народом, Бог весть.
Как вы думаете, почему в Казахстане избегают подобных интерпретаций?
— Казахи, как нация, пострадали в коллективизацию гораздо больше, чем украинцы. Это очевидно, об этом говорит статистика, какой бы неточной и условной она бы ни была. Тем не менее в Казахстане и политики, и общество, как мне кажется, понимают, что большевики вовсе не уничтожали людей по национальному признаку. Они боролись с собственником как таковым (доходило до абсурда — до обобществления собак, кошек, тополей возле дома). К тому же, в судьбе советского крестьянства в ХХ веке есть и другая сторона: сначала коллективизация сельского хозяйства, через 60 лет его фактическая деколлективизация. Не много ли за один-то век? Теперь ещё и ВТО на носу, когда местный производитель весьма рискует быть раздавлен зарубежным. В таких условиях не до сомнительного политиканства. Есть, разумеется, и другие обстоятельства, отличающие современную Украину и Казахстан и, в частности, их власть предержащих. Если же говорить попросту, то, я думаю, казахстанские политики умнее нынешних украинских.
А память жертв казахского голодомора у нас в республике чтится. Ежегодно она отмечается 30-31 мая, в День Памяти жертв политических репрессий, — именно в конце весны 1933 года была самая большая гибель людей
— Когда вы собирали материалы для книги, с какими трудностями сталкивались? К каким источникам в основном обращались?
— О трудностях при сборе материалов к книге я уже говорил. Самая главная доступность архивов. Я не знаю, кого туда по-настоящему допускали, на каких условиях, как надолго и как глубоко. Да и что там осталось, тоже не знаю. Однако, как говорится, всё минется одна правда останется.
Ваша книга издавалась на казахском языке… Расскажите, пожалуйста, подробнее, когда это было, где и каким тиражом она издавалась? Как восприняли её сами казахи? Сколько раз она переиздавалась?
— Начну с того, что первое издание на русском «Хроники великого джута» вышло в мае 1990 года. Объём книги был 200 страниц, тираж 50 тысяч экземпляров. В 1992 году эту книгу перевёл и издал на казахском писатель Талгат Айтбайулы. Он сам и деньги нашёл на издание, так как к тому времени прежнее издательское дело рухнуло. Тираж на казахском в книге не указан, но мне Талгат говорил, что то ли 5 тысяч экземпляров, то ли что-то вроде этого, точно не помню.
В 1996 вышло второе издание «Хроники великого джута» на русском, объёмом вдвое больше первого, тираж 3000 экз. Потом книга на русском, в новом объёме, ещё дважды переиздавалась в 2002 и 2008 годах, тиражом по 2 тысячи экз., но уже под названием «Великий джут». По книге (моему сценарию) в 1992 году поставлен 40-минутный документальный фильм на студии «Казахтелефильм».
Мне много есть что сказать, как казахи отнеслись к этой книге, но говорить про это мне как автору не удобно. Вы, Надежда, можете сами заглянуть в интернет (на тему: Валерий Михайлов «Великий джут» и там найти отзывы). А мне же достаточно, может быть, упомянуть нечто любопытное: в мае 1990 года в издательстве «Жалын», где вышла книга (издавал её Ерлан Сатыбалдиев), на неё записывались десятки человек из разных коллективов Алма-Аты, а потом несколько лет я слышал от разных людей, что у них мою книгу украли-зачитали, у некоторых она не раз таким образом пропадала, и они спрашивали экземпляр у меня
Валерий Федорович, что бы вы хотели сказать в заключение потенциальным читателям вашей книги?
— Не знаю, право, что сказать возможным читателям книги. Наша жизнь так коротка, мы едва успеваем понять, что творилось в мире и что творится сейчас. А ведь творилось и творится.
Может быть, стоит пожелать потенциальным читателям внимательно читать и эту книгу, и другие по истории. Человек не остров, и страны не острова. Все и всё на Земле взаимозависимы. И все и всё — под Богом.
Приобрести книгу можно по следующему адресу: Waldemar Weber Verlag, Nordendorfer Weg 20, D-86154 Augsburg, Tel.: 0821-4190431 und 4190433, Fax: 0821-4190431. E-mail: waldemar.tatjana@t-online.de
Интервью: Надежда Рунде.
13/03/09
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
