Владимир Марьин родился в 1941 году, художник-график, журналист. С 1960 г. жил и работал в Томске, заведовал отделом иллюстраций областной газеты «Красное знамя», как график-иллюстратор сотрудничал с сибирскими книжными издательствами и редакциями журналов. Библиофил, коллекционер экслибрисов, автор 360 книжных знаков, участник многих всесоюзных и международных выставок. С 1994 г. живет в ФРГ, был главным редактором газеты «Контакт» и литературного журнала русских писателей Германии «Родная речь». Член Союза журналистов России и Союза журналистов Германии.
16 октября Владимиру Марьину исполняется 65 лет. Юбилей, особенно для людей творческой профессии, как правило, становится поводом для подведения итогов: перечисления достижений, свершений и заслуг. Владимир Марьин не из их числа. Он не любит говорить о себе. Предпочитает говорить о творчестве. О литературе. О жизни. И если уж согласился сделать исключение, «то только по настоятельной просьбе в связи с юбилеем».
О талантливом человеке говорят, что он талантлив во всем. Это в полной мере относится к личности Владимира Марьина — художника-экслибрисиста, поэта, публициста, человека тонкого и сердечного, обладающего блистательной литературной одаренностью. В этом типично русском интеллигенте душевная щедрость неотделима от увлеченности творчеством, красотой: «С течением времени жизни мы замечаем, что очень многое меняется в наших отношениях, вкусах, привязанностях, критериях. Вечным остается лишь путь искусства и культуры…»
— Владимир Алексеевич, что такое талант, по-вашему?
— Не хочется говорить банальные вещи, но все же талант это милость Божья. Есть талантливые баловни судьбы, довольствующиеся тем, что им дано от Бога. А есть еще вечные трудяги, которым, быть может, не было дано так много, но которые упорной работой саморазвиваются и рано или поздно достигают истинного совершенства в своем деле. Вот перед этими неутомимыми талантливыми трудягами я склоняю голову. Но есть еще одна категория творческих людей, которых я бы назвал талантливыми имитаторами. То есть они весьма искусно имитируют талант, которым вообще-то не обладают, а дурят, так сказать, неискушенного обывателя. Что ж, надо признать, это тоже искусство.
— Вы верите в творческую предназначениость?
— Все еще верю. И, вероятно, до конца своих дней не разуверюсь в том, что без творческого труда человечество оставалось бы на самой ранней стадии своего духовного развития.
— Как вы относитесь к такой идее, что наш мир это как бы отражение другого реального мира прекрасного и чистого. А творческие люди просто умеют видеть и подчеркивать «лучики» того мира, которые пробиваются к нам?
— Вопрос этот из области философии, а потому коротко на него ответить довольно непросто. Реальный мир это тот мир, в котором мы существуем. Реальнее этого мира для нас и быть не может. А отражает он не только чистое и прекрасное, но и все уродливое и безобразное. Чего больше? Хочется верить, что первого. Такое ощущение, что истинные творцы, говоря по-старомодному властители ДУМ, в наше противоречивое время вытесняются властителями СУММ. Первые сейчас в значительной мере завияст от вторых. И это грустно сознавать. Тем не менее, все преходяще. А истинное творчество понятие вечное.
— Как вы понимаете этот мир, что вы любите, а что не терпите в себе и в мире?
— Я не столько понимаю, сколько принимаю этот мир, каким бы он ни был. В себе же не люблю очень многое я ведь тоже в некотором роде отражение этого мира. Надеюсь, что не очень кривое отражение. От чего-то мне, «земную жизнь пройдя до половины», удалось избавиться, к чему-то притерпелся, как к неизбежности. Чего не люблю и не терплю в мире вообще, то это насилия над личностью и воинственной бездарности, которая стремится пролезть в разряд гениев.
— Что для вас является самым сложным в жизни?
— Самое сложное для меня это что-либо начать. Как в житейских делах, так и в творческих: слишком долго запрягаю, как говорили на Руси. Но уж если решился что-то начать, то непременно довожу начатое до логического завершения. С разными результатами, но…
— «Традиционные представления о человеческих ценностях» — фраза, прозвучавшая однажды в нашей с вами беседе. Что это для вас «человеческие ценности»? Каковы они?
— Как я понимаю «человеческие ценности»? Примерно так: ценности эти накапливаются веками один человек что-то сделал, другой человек приумножил. И вот так, до бесконечности, между прошлым и будущим накапливаются и выкристаллизовываются добрые и вечные мысли, дела, поступки, а также страницы книг, бессмертные творения изобразительного искусства. Человек, конечно, живет в первую очередь для себя и своих близких, а вот истинный Творец не только для своих современников, а для будущих поколений.
— Знаю, что вам по душе строки из книги Анри Труайа: «Чтобы быть счастливым, в каждое мгновение жизни нужно помнить об очаровании, которое мы в ней найдем, когда оно станет воспоминанием». Какое из ваших воспоминаний является самым счастливым?
— Самые лучшие — да и счастливые тоже воспоминания остались о моих друзьях, которыми Бог меня в той жизни до приезда в Германию — не обидел. Как много они мне дали! Вероятно, значительно больше, чем я кому-либо, или даже сам себе. Перед ними, моими друзьями и единомышленниками, я вечный должник.
— Вы были редактором. Вы пишущий человек. Знакомы ли вам «муки творчества»?
— С годами приходит опыт, отметаются какие-то сомнения, но «муки творчества» почему-то не уходят. Вероятно, творческому человеку моего склада суждено вечно быть рабом этих мук.
— В Германии сегодня выходит множество газет на русском языке, журналов, альманахов. Как вы думаете, лет … через пятьдесят придет кому-то в голову искать в германских библиотеках всю эту литературу?
— Несомненно. Я уверен, что у будущих пытливых и неравнодушных литературоведов будет немало работы. Да и не только у них. Вот мы же сейчас с огромным интересом читаем и изучаем богатейшее наследие, например, русских писателей-эмигрантов двадцатых годов, расссеянных по Старому и Новому свету. Культура воспоминаний прошлого не умрет, пока существует память человеческая.
— Если попросить вас описать несколькими словами пятьдесят три года жизни ТАМ и двенадцать лет жизни здесь… Каковы эти слова?
— Не хотелось бы быть тем виноделом, который полвека своей жизни делал довольно неважнецкого качества вино. А потом, перебравшись в другую страну, остальные годы своей жизни утверждал, что его вино было самого отменного качества, даже лучше, чем делают в Бордо. К тому же, как сказал один восточный мудрец, достойно жалости не то, что сделал, а то, что не сделал. Вот говорит мне один доброжелатель: не занимайся пустяками. А я ему отвечаю, что и в пустяках не меньше смысла, чем в делах великих…
P.S. «Пустяки», которыми сейчас занимается Владимир Марьин, звучат так: подготовка к печати книги, состоящей из материалов, объединенных одной рубрикой «Этюды об экслибрисах и их творцах». Что-то из уже написанного печатается в некоторых российских изданиях. Что-то еще только предстоит написать. Впереди много работы. Хочется пожелать Владимиру Марьину успехов, вдохновения и сил «на пустяки», имя которым творчество.
Интервью: Светлана Фельде
06/10/06
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
