Новое имя и новый голос

von

2 октября, 2009

Время стоит за спиной у каждого, безжалостно и неумолимо забирая в прошлое мысли, поступки, настроения, слова и жесты всё, что существует в данный момент, будь то материальное или духовное. Панацеей от забвения становятся популярные в последнее время мемуары. Они дают новую жизнь былому, да и сама госпожа История предстаёт в воспоминаниях не в виде сухих схем и статей, а через яркие переживания, поступки и чувства конкретного человека. Нет теперь ни цензурных, ни идеологических преград для издания воспоминаний, поэтому последние годы стали особенно урожайными на мемуары. И не закрыть-запечатать их теперь в архивах и спецхранах, не запретить. Свобода!

/Антонина Шнайдер-Стремякова изложила в книге почти 240 лет истории своего рода./

Взялась за перо и бывшая учительница Антонина Адольфовна Стремякова, урождённая Шнайдер, в памяти которой, как она признаётся, «накопилось столько ярких воспоминаний, что на склоне лет решила часть из них выплеснуть на бумагу». Так родился двухтомный мемуарный роман-исповедь «Жизнь что простокваша», с трогательным посвящением: «Светлой памяти погибших родственников». Он был написан и издан Антониной Адольфовной в два приёма. Первый том вышел в 2005 г. в Барнауле, а второй в 2008 году в Берлине. В общей сложности около 560 страниц убористого текста.

На обложке — безлюдная заснеженная равнина, украшенная запорошенным стогом, морозные сумерки, неприкаянная одинокая фигура в санях погоняет лошадёнку. Именно на таком фоне разворачивается значительная часть событий романа. Не знаю, читал ли российский немец, писатель и художник Курт Гейн, книгу до того, как взялся создать для неё обложку, но попадание в тему и настроение потрясающее!

А. Шнайдер-Стремякова поставила перед собой невероятно сложную задачу проследить как можно более полно почти 240-летнюю историю поволжских немцев из рода Шнайдеров-Германн, от Каспара Шнайдера, подёнщика из деревни Виллервальден, отправившегося в 1765 году с семьёй за лучшей долей в Россию, до его потомков, 6 июля 2003 года вернувшихся на родину предков, в Германию.

Удивительно и достойно восхищения то, как много в этой семье сохранилось информации о предках! Первым полутора столетиям их жизни в России посвящён «Краткий очерк моего рода» в начале книги. А дальше читателя ждёт увлекательнейшее повествование о жизни пяти поколейний семейств Шнайдеров и Германнов. Они были единым целым со страной, потому и не минули их ни войны, ни тяжёлый труд, ни голод, ни коллективизация, ни аресты, ни трудармия, ни множество других испытаний, которые можно было бы избежать, не будь они немцами в стране, которая воевала с фашистской Германией.

Начиная читать роман «Жизнь что простокваша», я подумала: странное, съедобное у книги название, раньше мне такое изречение встречать не приходилось. Оказалось, что оно «фирменное», семейное, и принадлежит прадеду Ивану. Его афоризм в семье любили и часто повторяли. Вот что, к примеру, говорила мама плачущей Антонине, когда её документы вернули из техникума лишь потому, что она немка: «М-м, обидно! Молоко скисает тоже обидно! Жизнь что простокваша, в ней больше кислого, сладкого мало, но и простоквашу любят, к тому же она полезна! Неудачи тоже полезны они характер закаляют. Не отчаивайся. Жизнь во всех проявлениях полезна!»

Читать роман приходилось урывками, выкраивая время у повседневной рутины. Неожиданно поймала себя на том, что мчусь домой не для того, чтобы отдохнуть и пообщаться с сыном, а чтобы выяснить, что же будет с Эллой, мамой очаровательных близняшек Тони и Изольды, которая сбежала ради них из трудармии? И как подействует на семью отдалённый, но ощутимый испытательный взрыв ядерной бомбы? И найдёт ли свою любовь героиня, поднимется ли после очередного предательства? Сможет ли получить столь желанное образование?

Наконец, перелистнув последнюю страницу романа и найдя ответы на все вопросы, я, человек далеко не сентиментальный, промокнула слёзы и подумала: редко встречается книга, герои которой становятся для тебя родными и близкими настолько, что горе и радость в их жизни воспринимаешь, как собственные.

Поразила искренность и абсолютная правдивость этого произведения, словно автор поклялась перед собой «говорить правду, только правду и ничего, кроме правды». Мне приходилось читать немало мемуаров, встречались среди них и «причёсанные-напомаженные», написанные по принципу «не соврёшь не расскажешь». Увы, в литературе такое встречается сплошь и рядом, как, впрочем, и в жизни, особенно в жизни эмигрантской.

Совсем другой стимул движет Шнайдер-Стремяковой: «Молодое поколение начинало карабкаться, цепляться за воображаемые высоты духовные, любовные, материальные. Исповедаться в истории этого «карабкания» и «цепляния» было легче всего на примере собственной жизни, и я «оголилась»… Утвердила это желание книжка моего далёкого предка из XIX столетия. Грех, в самом деле, закапывать жизнь, которая поможет будущему поколению лучше представить себе эпоху, в которой жили, любили и страдали рядовые люди: немцы, украинцы, русские… Исповедь усложнялась желанием передать факты честно, доступно и по возможности интересно. Обидно, если читатель усомнится. В этой истории ничего не придумано».

Книга получилась многогранной и многоплановой. Читатель, уже ознакомленный на первых страницах с историей рода, попадает в мир детских ощущений и переживаний автора, которой в 1941 году, через две недели после начала войны, исполнилось четыре года. А дальше в венок повествования вплетаются воспоминания родных и близких, знакомых и коллег. И вот уже рождаются колоритнейшие образы друзей и соседей. Мы не только можем представить, как они жили и выглядели (в книге масса фотографий, подтверждающих словесные портреты), но и знаем, как они думали и говорили.

Ведь среди ссыльных в Сибири, помимо немцев, оказались люди самых различных национальностей. Они были другими, говорили иначе, и пытливый ум подмечал, запоминал всё непривычное и необычное. И теперь в своих мемуарах Антонина Шнайдер-Стремякова изображает каждого персонажа со своей речью, суевериями, традициями, религией, представлениями о добре и зле. Иному маститому писателю надо изрядно попотеть, чтобы его герои не были на одно лицо, а здесь всё настолько сочно, самобытно, ярко и естественно дух захватывает!

В романе «Жизнь что простокваша», как в жизни, слёзы и смех всё вперемешку. Так и читаешь то мороз по коже, то смех до икоты, то грусть, то жалость, то радость, то желание крикнуть молодой и наивной девушке: ну что же ты делаешь! Не видишь разве, что за человек перед тобой! И большое, всепоглощающее чувство уважения к автору и одновременно героине романа за чистоту и упорство, за любовь и трудолюбие, за вечную готовность помочь и понять, за самопожертвование и преданность.

Имя Антонины Шнайдер-Стремяковой пока ещё не знакомо широкому кругу читателей. Но это, очень надеюсь, — временно. Она обладает талантом и имеет все необходимые задатки для литературного творчества. Более того, эти задатки замечены уже по достоинству одной из престижных в России премий Бунинской: в 2008 году в номинации автобиографическая проза, в 2009 году в номинации художественная публицистика.

В публицистике и критике опыта у Антонины Шнайдер-Стремяковой еще маловато, однако, определить под рубрику «пробы пера» профессиональную и органичную статью Размышляя над языком и содержанием повести А. Платонова Котлован я не осмелюсь. И очерковые зарисовки Мозаика курорта Баден-Баден настолько свежи, что «проглатываются» на одном дыхании.

Очень важно, что Антонина Адольфовна потрясающе быстро учится. Если на первых страницах дилогии придирчивому читателю ещё встречаются стилистические погрешности, то дальше его ждёт просто удовольствие от чтения. К несомненному достоинству произведения, помимо уже перечисленных, я бы отнесла ещё и прекрасную корректорскую работу самого автора.

Очень надеюсь на продолжение романа. Ведь переехав на родину предков, в Германию, она, как думается по собственному опыту, изрядно «хлебнула» новых жизненных коллизий. Во всяком случае, последние строки романа дают нам надежду на то, что ей захочется вновь взяться за перо: «Думалось, что в битве за жизнь самым обидным было презрительное «немец», звучавшее в контексте со словом «фашист». Но я ещё не знала о парадоксальной неожиданности. Для немцев Германии я стану презрительно «русской» почти с таким же подтекстом. Может, это и правильно где родился, там и пригодился… Только что делать тем, кто повис между двумя странами?»

Хотелось бы услышать ответ.

С автором легко связаться через интернет-журнал «Русский переплёт».