Героиня сегодняшнего интервью, пожалуй, знакома всем казахстанским и российским немцам.
Ольга Мартенс, в девичестве Видигер, в 1990-х годах возглавляла Кокчетавское областное общество “Видергебурт” и Союз немецкой молодежи Казахстана. В 2000-х годах, в течение длительного периода, Ольга Мартенс являлась первым заместителем председателя Международного союза немецкой культуры.
— С момента создания Всесоюзного общества немцев “Возрождение” прошло 35 лет. Ольга, чем Вам запомнилось то время? На дворе, ведь, стоял непростой 1989-й год — предвестник уходящей эры: перестроечные преобразования и испытания, горбачевская политика гласности, падение Берлинской стены…
— Мне сложно рассказать, как это происходило в 1989 году, — в то время я ещё не была активным участником «Возрождения». Мой путь в общественную деятельность начался через немецкий драматический театр в Темиртау в 1987 году — через участие в днях немецкой культуры и фестивалях, благодаря моим институтским преподавателям Валентину Майеру и Венделину Мангольду. И я не устаю повторять, что именно труппа немецкого театра и их постановки о судьбе российских немцев привели меня в дальнейшем в Кокчетавское областное общество «Видергебурт» в 1992 году. Будучи преподавателем на курсах немецкого языка и дополнительно помогая немецким семьям готовить документы на выезд в Германию, я столкнулась с огромным количеством семейных историй. В это время «заговорил» и мой дедушка, прошедший трудармию в Воркуте. Честно сказать, до того момента, как в 1994 году руководство общества, уезжая в Германию, вручили мне ключи от сейфа с учредительными документами и печатью общества, наказав продолжить начатое дело, я и не подозревала, какая велась активная работа по восстановлению прав нашего репрессированного народа. Как самый молодой председатель немецкого общества в Казахстане, и кажется, на тот момент единственная женщина-руководитель, меня оберегали и помогали со всех сторон наши корифеи общественного движения. Я очень благодарна Александру Дедереру, бывшему на тот момент председателем республиканского «Видергебурта» за доверие и наставничество, своим руководителям в Кокчетаве Альфреду Боосу, Марии Розе, которая вела эфир радиопрограммы на немецком языке для немцев области.
— Чего люди ожидали от перемен, настойчиво стучавших к ним в двери?
— В силу молодости у меня не было особых страхов, я радовалась тем возможностям, которые нам открылись: участие в многочисленных фестивалях немецкой культуры, встречи с писателями-российскими немцами, возможность слушать проповеди на немецком языке и петь в церковном хоре, что в детстве я видела и слышала только в очень узком кругу. Я была, наконец, включена в состав студенческой интербригады, несмотря на мою немецкую фамилию, и смогла увидеть ГДР практически перед самым падением Берлинской стены.
Вместе с тем огромное количество наших людей — свидетелей депортации, трудармии, спецпоселений со всеми вытекающими трагическими последствиями, ждали восстановления справедливости, снятия всех голословных обвинений по отношению к советским немцам. Многие из них хотели вернуться в свои регионы, из которых были депортированы в 1941 году. Этим ожиданиям не суждено было сбыться и начался массовый исход немцев из всех республик. Моя семья была наглядным тому примером: помню, как дедушка после участия в областной конференции «Видергебурт» в Кокчетаве, воодушевленно собрал чемодан и поехал с родственниками на разведку в Поволжье в 1992 году. Он верил власти, верил, что будут сняты обвинения, радовался справке о реабилитации и не хотел эмигрировать в Германию, хотел вернуться домой в своё поселение под Марксом. Вернулся он в тревоге и расстройстве и заставил меня оформить документы на выезд для всей нашей многочисленной семьи. «Нас там никто не ждёт» — был его горький вердикт.
— В чем заключались главные проблемы советских немцев, с Вашей точки зрения?
— Я думаю, это описано во многих исследованиях советского периода со стороны Ассоциации исследователей истории и культуры российских немцев. Было издано огромное количество книг на эту тему: о репрессиях по национальному признаку, о том, что долгое время не давали немцам вернуться в места, откуда они были депортированы, о том, как разрушительно отразились на нашем народе отсутствие компактных поселений, ограничения в получении высшего образования. Да и сама национальность – «немец» долгое время была клеймом в обывательском сознании, особенно в послевоенные годы. Я всё это пережила на собственном опыте в школьные годы, а это были уже восьмидесятые годы. Могу себе представить, что происходило в более ранний период, особенно в европейской части СССР.
Вообще могу только пожелать всем российским немцам, независимо от их места проживания сегодня больше читать литературы о судьбе наших семей и нашего народа.
— Какое влияние оказала созданная организация на общество в целом и в частности на этнических немцев, проживавших и проживающих на постсоветской территории?
— Нас стали, наконец, официально воспринимать, как часть гражданского общества в Казахстане с головной структурой в Алматы. Для меня, например, был важен мандат в Ассамблее народов Казахстана, выданный в 1994 году. Наших представителей стали включать в официальные делегации билатеральных казахстано-германских контактов. Структурированно проводилась широкая информационно- разъяснительная работа с населением. В региональных центрах велись курсы немецкого языка, функционировали воскресные школы для детей, развивались творческие коллективы. Через наши организации к нам приезжали многочисленные эксперты, которые помогали развивать предпринимательство. Это было очень воодушевляющее и эмоциональное время возрождения! Как руководитель немецкого общества в Кокчетавской области, я активно развивала молодежную работу и летом 1996 года у нас прошел первый молодёжный проект с участием делегаций всех молодежных клубов Казахстана и референтов из Германии и появилась возможность развития контактов на европейском уровне. Всё это, конечно, давало свои плоды и спустя годы мы видим сильную самоорганизацию немцев Казахстана несмотря на то, что огромное количество наших семей выехало в Германию. Кстати, я никогда не скрывала, что мы продолжали поддерживать и семьи, которые приняли решение о выезде в Германию. Многие семьи испытывали на тот момент огромные затруднения в получении виз и билетов на выезд. Часто людей просто «обдирали как липку» и выделенные федеральным правительством Германии средства для выезда наших семей продавали как услугу через местные фирмы, создавая искусственный дефицит билетов. Я рассказала об этом одной из делегаций журналистов из Германии, была опубликована статья, и вот меня пригласили на беседу в Алматы с руководителем «Олимпия-Райзен». Как происходила эта беседа — это целая отдельная история, но в итоге нам удалось улучшить ситуацию с выдачей билетов на выезд. Этой историей я только хотела показать, что в лице руководителей и актива немецких обществ у немцев Казахстана появились свои «адвокаты».
— Проблемы этнокультурного развития и идентичности этнических немцев в наше время?
— Их много: это и векторы государственной политики, которые не всегда в пользу национальных меньшинств, это отсутствие критической массы и жизненной энергии в самом сообществе российских немцев. С отъездом огромного числа наших соотечественников, среди которых было очень много творческой интеллигенции, мы оказались в некотором культурном вакууме: наши культуртрегеры, на которых мы равнялись, были в Германии, а новое поколение писателей, художников, музыкантов, ученых, исследователей нашей истории, преподавателей, общественно-политических деятелей, наконец, из числа российских немцев ещё не сформировались. Поэтому очень важны были договоры о партнерстве с нашими организациями поздних переселенцев в Германии, которые позволяли оставаться в тесном сотрудничестве и подпитывали нас необходимыми контактами с нашей творческой элитой, проживающей в Германии. Несмотря на огромные усилия общественных самоорганизаций российских немцев, утеря самобытного этнокультурного пласта продолжается: идёт трансформация культуры памяти, идут изменения соотношения этноконсолидирующих признаков, мы активно ушли в виртуальное пространство, а это, при всех положительных пунктах, касающихся сохранения этнокультурного наследия, например в музейном пространстве, очень противоречиво влияет на развитие этнической культуры. Мы смотрим в социальных сетях очень техничные, динамичные, профессиональные ролики, но многое мы не можем больше «потрогать руками», оно иллюзорно и не эмоционально. И каждый раз задаешь себе вопрос: «А сколько нас ещё в нашем сообществе носителей нашей аутентичной этнокультуры и сколько нас, владеющих этнокультурной компетентностью?
— Благодарю за крайне интересный диалог.
Марина Ангальдт
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
