По дорогам испытаний

von

29 мая, 2020

Сегодня у Розы Житник важный день. Она трясется в кабинке полуторки по степной колее, все больше удаляясь от Жантеке в сторону областного центра – Акмолинска. Воскресенье – базарный день. И Роза надеется обернуться в оба конца до ночи, удачно завершив одно очень важное дело.

Роза Семеновна (в девичестве Иохим) – учитель немецкого языка в местной школе. Жантеке – село, куда ее вместе с детьми сослали бдительные до немецких фамилий чекисты. Ну, а полуторка – известный в годы войны транспортный работяга, решавший в лихолетье почти все задачи логистики – и на фронте, и в тылу. А катит она по пыльному тракту за коровой – иначе не прокормиться лингвисту местного масштаба в суровую зиму, да и в лето тоже.

Война еще не закончилась, и призыв «Все для фронта – все для победы!» еще не снят с повестки дня в огромной многострадальной державе. Грузовичок то и дело обгоняет телеги в упряжке с быками; в телегах – зерно, которое везут за сто километров на сдачу в Акмолинск. На быках рейс только в одну сторону может длиться до трех суток, на полуторке – и за три часа можно управиться. Обратно – таким же способом. А вот буренку в грузовичок не приспособишь – маловато будет пространства. Но война делает людей безгранично живучими и на выдумку невероятно изворотливыми. Договорилась учительница. Покупку отправили в дорогу в сцепке с бычьей упряжкой и через три дня встречали в Жантеке. Целую и невредимую, надоенную и напоенную. Учителей в то время, даже репрессированных, уважали, особенно в сельской местности.

В первую же зимовку, к марту, начались испытания: кончились корма. Пошла учительница к председателю колхоза просить помощи. Тот ни в какую: корма – статья особая по условиям военного времени, своим колхозникам ничего ни за какие деньги не выдаю. А Роза Иохим – учительница, ни с какого боку к колхозу не относится. Такая вот диспозиция. Но председатель тоже ведь в школе учился, остались, видимо, трепетные воспоминания. По секрету шепнул: «Вы, Роза Семеновна, вашу Маньку рядом с моей лошадью у кормушки ставьте, ну, и как-то вот так дотянем до весны». Дотянули. Хотя и солому с крыши буренка попробовала, и камыш, и еще много чего. Ну, не хватало кормов у колхозов ни в мирное время, ни в военное лихолетье.

Почему так подробно расписываю историю с этой животиной? Вот передо мной сидит немолодой уже человек в тщательно отглаженном костюме, приветливо улыбается, охотно, часто с юмором отвечает на вопросы. Анатолий Дмитриевич Житник, сын Розы Иохим, по мужу тоже Житник. Только вот замужем была она недолго. Сын родился в 1940 году, через год мужа призвали, а уже в 1942-м он погиб где-то под Сталинградом. Тем временем Роза с маленьким сыном на руках перебралась из-под Одессы в Николаевскую область под мамино крыло. Но крыло оказалось бессильным против решения немецких оккупантов, и в 44-м семью насильно угнали, увезли в товарняках в Польшу.

Правда, ненадолго: дела у рейха пошли не очень, и в сорок пятом уже в советских теплушках Розу с сыном вернули почти на родину – в Казахстан, город Акмолинск. А оттуда в уже знакомое нам село Жантеке. Дальше мы уже почти всё знаем. Кроме немецкого языка Роза Семеновна преподавала ботанику и химию. Через несколько лет семья вместе с буренкой переехала в райцентр Кургальджино: Розу пригласили работать в большую школу-десятилетку. И дальше все пошло, как у многих сверстников Анатолия. Мама замуж больше не выходила, поэтому у Анатолия Дмитриевича ни братьев, ни сестер родных нет.

После окончания школы и переезда в областной центр юноша отправился работать – слесарем в локомотивное депо. Жили на рабочей окраине, снимали комнату «на лесозаводе»: был и, наверное, еще есть такой закуток в северной столице. Роза Семеновна учительствовала в школе рабочей молодежи. Потом пришла повестка из военкомата. И – вот же тесен мир! – молодой новобранец отправился… в Одесскую область, на свою родину. Учили парня на танкиста: шустрый, никакого лишнего веса, роста небольшого, с металлом «на ты» – лучше не найти. Но служба военная тем и прекрасна, что никогда не знаешь, куда она тебя позовет. Поэтому демобилизовался Анатолий из ракетных войск из-под Ленинграда в 1962 году.

Куда идти ракетчику-танкисту? На электрофак сельхозинститута, конечно! Тогда это был очень престижный факультет, наравне с архитектурным, куда вообще было не пробиться. Житник пробился и успешно окончил его. По направлению пришел преподавателем в строительное профтехучилище. Не понравилось. Долго, до самой пенсии, работал на железной дороге в вагоне-лаборатории по контролю за контактами на электрифицированных участках магистралей. Изъездил страну вдоль и поперек, расширяя маршруты командировок вслед за электровозами, там и тут подменявшими тепловозы.

У Анатолия Дмитриевича две дочери – Ольга и Елена, внуки и внучки. Елена с семьей давно живет в Германии, был там уже трижды. Доволен, что так все хорошо сложилось у наследников. Сам перебираться в фатерланд пока не собирается. С немецким языком не очень: супруга Лидия Андреевна русская, на языке предков мужа не говорила совсем, да он и не настаивал. Хотя в свое время, когда пошел в школу еще
в Жантеке, ни одного слова по-русски не знал, говорил только на немецком. Ну, а сейчас нашему ветерану восемьдесят лет, много чего изменилось. Овдовел. Вспоминает родной язык, когда поет в хоре немецкие песни. Или ездит в Боровое в академию сеньоров, или… Вообще, он один из самых активных ветеранов регионального общества немцев. Легкий на подъем, живо откликается на любые предложения и поручения.

Анатолий Дмитриевич признался: войну и репрессии помнит смутно.

В школе учился как все, в институт поступил без проблем, в армии служил в самых современных войсках Советского Союза, работал там, где хотел, звезд с неба не хватал – не нужны были. Просто жил и живет по той мерке, какая ему по нутру и по силам, – достойной. Спокойный, похоже, независтливый, самодостаточный человек – Анатолий Дмитриевич Житник.

И все же не могу никак избавиться от одной тревоги. Это ж как так получилось, какая такая тыловая сволочь отправила вдову фронтовика в ссылку с малым дитем на руках? Конечно, как любили в свое время говорить, война все спишет. Вот эти «товарищи», наверное, и придумали для себя защиту. Не спишет, не надейтесь.