Я смотрел на него, и трудно было поверить собственным глазам. Таким – иссохшим, маленьким, обессиленным стариком – его невозможно было представить никогда. Только его сын повторял: это он. Олег находился с ним рядом все эти мучительные тринадцать месяцев. С того дня, когда стало известно о болезни.
На сцене театра, ставшего в день похорон местом прощания, позади постамента с гробом висел большой портрет, где дядя Сережа был еще собой прежним, настоящим, каким мы его знали. Но меня поразил его взгляд. Это взгляд смирившегося с тяжелым положением человека, ушедшего в себя, словно созерцающего то, что нам не видно и не понятно. Фото было сделано примерно за месяц до кончины, чтобы стать последним. Дядя Сережа и это предусмотрел, позаботился, уже устав бороться с болезнью и осознавая, что скоро его ждет проигрыш. Хотя раньше он всегда побеждал.
Я не смогу сказать, в каком возрасте мне открылось, что мой дядя отличается от всех окружающих своим характером. Очевидно, с той поры, когда становятся ясными самые простые истины о родителях и близких родственниках. Никогда не проигрывать и не сдаваться, быть упорным и решительным, держать слово, не болтать лишнего, не потакать своим слабостям и не выказывать их, двигаться вперед к новым целям, заниматься спортом, быть верным в дружбе и веселым за большим столом. А еще – ценить поэзию, элегантно одеваться, излучать обаяние. С ранних лет я понимал: мой дядя – особенный человек.
Сам себя сделал, сам выковал свой характер. На голом упорстве, ответственности и работоспособности начал свой профессиональный путь рядовым инструктором комсомола в одном из районных центров целинного Казахстана. И, не изменяя своим принципам, достиг вершин карьеры государственного служащего.
На сцену, где установили постамент с гробом, поднимались всё новые и новые люди. Сколько их пришло попрощаться со своим коллегой и другом, сказать невозможно, но вереница не заканчивалась, пока позволял отпущенный лимит времени. Многие женщины плакали, да и у мужчин дрогли голоса, когда они говорили прощальные, такие теплые, слова. Для всех он был своим, близким. Видя их слезы, сдерживаясь сам, я старался переключиться на воспоминания – каким я знал и любил дядю Сережу.
Каждым летом, во время школьных каникул, я несколько недель проводил с его семьей. Своей семьей. Такое забыть невозможно. Я хорошо помню, как мы, преодолевая живописные перевалы Тянь-Шаня, ехали на Иссык-Куль. Как собирали урюк в окрестностях Медео. Как застревали в песках на подъезде к Капчагаю. Как устраивали грибные вылазки в Зеренде. Как окунались в радостную суматоху, приехав к родне, поселившейся на соседних улицах в любимых Шортандах. Всё организовывал дядя Сережа, командовал, давал, если потребуется детям, трем своим и мне, четвертому, нагоняй. Или устраивал общее веселье. Или придумывал для нас полезное занятие. А однажды помог мне получить путевку в «Артек». И хоть я хорошо учился и числился в примерных пионерах, без его содействия не попасть бы мне тогда на Черное море. До сих пор горжусь памятным снимком на фоне знамени лагеря.
А еще помню разные сувениры, которые дядя Сережа привозил из загранпоездок. Отчетливо помню удивительное чувство обладания сувениром из Эквадора, нереально далекого и экзотичного государства где-то в тропических Андах. Во всем моем дворе ни у кого больше ничего подобного не было. Ведь шел, кажется, 1981 год. А еще я мог во дворе похвастаться, что мой дядя лично участвовал в мероприятиях Олимпиады-80 в Москве. Посещал с комсомольским визитом настоящий крейсер Северного флота. Привез для меня после чествования годовщины событий на Халхинголе маленький вымпел, подписанный первым монгольским космонавтом. Я гордился своим дядей. И не только в детстве. Я и сейчас горжусь.
Он был невероятно требовательным к себе и выдвигал высокие требования для нас, четверых воспитываемых им детей. У нас даже выработался особенный стиль общения, когда каждый телефонный разговор наполовину выглядел как небольшой отчет. Но и пошутить и даже иногда подшутить в разговоре он тоже себе всегда позволял. Я удивился, когда недавно узнал, что он и со своими родными детьми, с которыми созванивался, конечно, чаще, общался абсолютно так же. Для нас четверых такой стиль стал непременным атрибутом нашего семейного существования. Так выражалась его постоянная забота о нас. Она по-разному выражалась. И мы, окруженные этой заботой, росли наделенными важным чувством защищенности. Наташа и Оля, мои сестры, после похорон признались: отца уже нет, а в голове то и дело мелькнет мысль – надо бы позвонить ему, давно не разговаривали.
А я думал о том, как по возвращении домой буду рассказывать о дяде Сереже своим сыновьям. Я расскажу, как с ним прощались всем Казахстаном, как искренне звучали слова всех, кто вспоминал его на прощании, как его с высшими почестями похоронили в Государственном пантеоне под Астаной.
Расскажу, что в свое время он был самым молодым в Советском Союзе мэром областного центра – первым секретарем горкома партии. Что за 25 лет существования независимого Казахстана он единственный, кто работал в Мажилисе парламента всех созывов. Как считался одним из самых старых и надежных соратников Президента страны Н.А.Назарбаева. Что он мог в короткие сроки подготовить докторскую диссертацию и выучить казахский язык для общения на равных с коллегами в парламенте. Расскажу, как заботился о близких людях и о тех, которые обращались к нему за помощью как к представителю власти. Как он любил песни Высоцкого и не позволял себе ни капли малодушия или слабоволия. Был человеком долга и человеком чести.
Мой дядя – Сергей Александрович Дьяченко. Родители назвали меня в его честь. Я Сергей Анатольевич Дьяченко.
В нашей семье еще восемь мужчин разного возраста носят эту фамилию.
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
