28 августа 1941 года стало чёрным днём для сотен тысяч советских немцев. Это не только потеря автономной республики и родного дома, но и грязь, которой заклеймили полтора миллиона ни в чём не виновных граждан. На сборы им дали 24 часа, затем посадили в товарные вагоны и отправили в неизвестность. Более 400 тысяч депортированных немцев принял Казахстан. Шесть тысяч разместили в Приишимском районе Северо-Казахстанской области. Только степной ковыль да потомки тех, кто пережил эту трагедию, помнят подробности того жестокого времени. В памяти осталось и плохое, и хорошее. Из плохого — отсутствие жилья, голод, холод и лютая ненависть комендантов. Она была страшнее голодного воя волков, стаями бродивших по заснеженной округе. Из хорошего – милосердие, отзывчивость и помощь местных жителей, особенно казахов. Люди жили более чем скромно. У самих зачастую нечего было есть, но они делились последним.
Особенно тепло говорят об управляющем Воскобое. Имени этого человека уже никто не помнит, так как все называли по фамилии. Воскобоя вспоминают как защитника и спасителя, заслуженно возведя его в ранг героя…
В голой степи
Почти месяц Екатерина Дауэр с детьми провела в товарном вагоне. Сколько людей погибло во время пути от голода и холода — неизвестно (с собой разрешили взять только 40 кг багажа). На станциях выходить не разрешали, охрана боялась побегов. По прибытии в Казахскую ССР тех, кто выжил, распределили по областям.
Так Екатерина Дауэр — телятница совхоза Краснокутский Лизандергейского кантона, передовик производства, участница Всероссийской сельскохозяйственной выставки 1939 года, которой лично жал руку и вручал награду в Кремле М. Калинин, — оказалась в голой степи возле села Муромское. Её мужа, Филиппа Дауэра, арестовали за антисоветскую агитацию в декабре 1937 года и дали 10 лет лагерей. У супругов было большое хозяйство. И когда его пришлось отдать в колхоз, Филипп Дауэр был очень недоволен. Не молчал, возмущался недобросовестным ведением дел в колхозе, а на собрании по случаю Первого мая спел песню про Ернста Тельманна. Кому-то это не понравилось, написали донос. Его забирали дважды: в первый раз ненадолго, а во второй — навсегда. Чтобы избежать репрессий и спасти детей, Екатерине Петровне пришлось срочно уехать к брату в Узбекистан. Но там был страшный голод, и она вернулась в Поволжье. Брат остался в Узбекистане, он и вся его семья погибли от голода.
В очередной раз Екатерине пришлось в одиночку спасать своих детей. Стояла холодная осень, надо было как-то обживаться. Первый год она с сыновьями жила в овчарне вместе с овцами. Екатерина потихонечку брала с овец шерсть, пряла, вязала детям варежки и носки. И всё это надо было делать так, чтобы никто не донёс коменданту. В конце 1942 года её перевели телятницей, здесь много лет она проработала вместе с Аманжановой. Женщины, как могли, поддерживали друг друга.
Екатерине Дауэр два раза приходила повестка о призыве в трудармию. Но помогал управляющий Воскобой. Каждый раз, выдавая ей лошадь, он напутствовал: «Ты, Катя, не торопись, езжай потихоньку. До Пресновки где-то километров 60-70. На кого детей оставишь? Младшему только три года исполнилось. Поезд ждать не будет, когда ты приедешь! Поэтому главное — не торопись». Воскобой был спасителем не только Екатерины Петровны, но и других депортированных. Он просил свою сестру, которая работала в сливоотделении: «Отлей немного сливочек людям для деток». А также разрешал снимать верх для изготовления творога со скисшего обрата, предназначенного для пойки телят. «А это тоже было опасно, врагов народа кормил. Рисковал он очень. Не дай Бог, прознал бы какой-то «активист» о его щедрости, загремел бы Воскобой, и партбилет отобрали бы», — вспоминала Екатерина Петровна.
Екатерина Петровна проживёт долгую жизнь – 102 года, сохранив самые тёплые воспоминания о своих односельчанах. На её долю выпадут революция и две мировые войны, потеря мужа и троих детей, голод и депортация, развал СССР и эмиграция. Она не выйдет второй раз замуж, сохраняя верность своему мужу. Многие годы пыталась Екатерина Петровна хоть что-то узнать о его судьбе, но никаких сведений ей не выдавали. В 90 лет Екатерина Дауэр вместе с сыном и внуками уедет в Германию. Перед отъездом ей выдадут справку, что её муж, Филипп Дауэр, умер в 1943 году от истощения на строительстве Горьковской железной дороги. Первое, что её порадовало на исторической родине, — бой колоколов, который она слышала ребёнком. Отец Екатерины Петровны был священником, но после революции начался разгром церквей, всех и всего, что было связано с религией. А она всегда молилась, детей и внуков учила детским молитвам перед сном. Никогда и никого особо не агитировала, не внушала ненависти к власти, оберегая свою семью от негатива. Екатерина Петровна с достоинством несла свой крест и все тяготы, что выпали на её долю.
Память прошлых лет
Семья Гердт попала в аул Биксеит (позднее переедут в с. Минеевка). Его и аулом нельзя было назвать, это были просто овечьи кошары. Там жили семьи пастухов Батаевых и Кокшекпаевых.
Эмилия Гердт вспоминала о жизни в Биксеите: «Мы работали на ферме, пасли телят. На полях после уборки подбирали колоски и остатки свёклы, из них варили кашу. На реке Ишим собирали корень солодки, чтобы заваривать сладкий чай. Однажды весной, когда шла посевная, группа разновозрастных детей пошла вечером на полевой стан. Там на ночь оставляли сеялки. Голодные дети решили выгрести остатки зерна, чтобы хоть немного помочь родителям. По детской наивности они полагали, что их не тронут. Но сторож их сразу заметил и погнал на лошади. Хорошо, недалеко был лесок, дети туда забежали, а там воды чуть не до колена. Сторож кружил вокруг леса и не выпускал детвору. Вода под утро покрылась ледком. Босые дети, бросив свою добычу, плакали, стоя в холодной воде. Только под утро сторож ускакал назад в стан. Эмилия с младшим братом не бросили свою горстку зерна, донесли до дома».
Фридрих Фридрихович Гердт, участник Первой мировой войны, по возрасту избежал призыва в трудармию. Он был не только грамотным человеком, но и мастером на все руки: подшивал искусно валенки, плёл корзины, вырезал детям из старых газет различные фигурки. Не было ничего такого, что Фридрих Фридрихович не умел. Из-за нехватки квалифицированных кадров одно время он работал в рабкоопе с. Минеевка.
В конце 60-х — начале 70-х годов он организовал лютеранскую общину. Для общей молитвы старшее поколение собиралось у кого-нибудь на дому. Библии и песенники были у них от родителей. Эти книги на немецком языке конца XIX века каждая семья сохраняла как самую большую ценность. Так как в то время группы верующих лютеран и католиков (особенно незарегистрированных) попадали под определение «секта», Фридриху Гердту изрядно попортили нервы. Его неоднократно вызывали в район для «беседы». Но кто-то в парткоме заступился за пожилого человека, сказав, что вреда от него никакого нет, что на молитвы ходят одни старушки, и общину оставили в покое.
Фридрих Фридрихович с супругой родили 12 детей, в живых осталось шесть, остальные умерли младенцами. Возможно, поэтому они так самоотверженно любили своих внуков, старались как можно больше уделять им времени, приобщать к полезному труду. Любопытные детишки иногда своими вопросами заводили деда в тупик, но Фридрих Фридрихович всегда находил нужные ответы.
Почти 30 лет потомки Екатерины Дауэр и Фридриха Гердта проживают в Германии. И каждый раз, собираясь за семейным столом, вспоминают, какими прекрасными людьми были Курмагажиновы и Бурлукпаевы. Александр Филиппович Дауэр в очередной раз рассказывает о многолетней тесной дружбе с Ботаном Ботаевым и Ислямом Кокшекпаевым. О нашедшем приют в их большой и дружной семье репрессированном чеченце Захаре. И о приехавшем на целину киевлянине Володе Кириллове. За два года Володя настолько привык к семье Дауэр, что называл Екатерину Петровну мамой. А когда вспоминают Екатерину Петровну, то обязательно помянут добрым словом и её спасителя Воскобоя.
Валентина Корнева
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
