Тимур Сулейменов: «С Тодоровским мы совпадали в мыслях»

Сценарист и режиссер Тимур Сулейменов — о казахстанских и российских немцах, любви к Алматы и фильмах Вернера Херцога, а также о совместных работах с Петром Тодоровским и киноленте «Ретро втроём», сценаристом которой он выступил.

— Тимур, на днях обратила внимание на один из Ваших постов в социальных сетях. Цитирую: «Мне всегда была очень интересна история российских — советских немцев, начиная с первого «Немецкого двора» в Новгороде 1184 года… И ведь немцы сыграли огромную (часто недооценённую) роль в Российской империи, а затем и в СССР. В моём детстве в Казахстане они считались общепризнанным символом трудолюбия и эффективности труда (легендарные немецкие сёла)». Почему и чем Вам интересна история этнических немцев? Предлагаю начать беседу с этого.

— Что ж, давайте. Это складывается из двух факторов: первый — то, что мне по жизни встречалось много немцев начиная с города Аральска, где я родился. Там жили ссыльные немцы с Поволжья. Они с детства на меня оказали очень большое влияние. Ну, а второй фактор — уже в зрелом возрасте, хотя нет, тогда лет семнадцать мне было — когда я от французской литературы перешёл к немецкой: Томас Манн и т. д. И она мне понравилась гораздо больше. Я учился в политехническом институте на инженера-механика (в 1965 году мы переехали в Алма-Ату), и, соответственно, в этой сфере мне нередко встречались немцы: конструкторским делом в Алматы зачастую занимались именно они. Когда я пришел в первый раз на практику на завод «Поршень» учеником слесаря (это было после восьмого класса), наставником моим тоже был немец — Генрих Иванович, слесарь-универсал высшего разряда. Он также оказал на меня огромное влияние.

— Вы родились в Аральске, который в советское время являлся центром рыболовства, портом Аральского моря.

— Да, это так. Аральск — небольшой городок, но он имел важное стратегическое значение. Там собрались люди разных национальностей, в том числе и немцы. Так, у моего папы на судоремонтном заводе немцами были главный инженер, главный бухгалтер и т. д. И они жили с нами в одном доме. Я точно не помню фамилию того главного инженера — мне было тогда 4-5 лет — но когда мои родители уходили куда-нибудь в гости, он меня брал к себе. У него дома были замечательные старинные книги по живописи, совершенно потрясающие альбомы. И я их рассматривал. Пожалуй, это одно из самых хороших воспоминаний детства. Вообще, оно у меня было замечательным, прошло в кругу изумительных, высококультурных людей, среди которых было много выходцев из Ленинграда, инженеров и простых рыбаков. В нашем доме всегда была очень хорошая компания.

— Ваше мнение касательно того, что в сегодняшних казахстанских школах язык Шиллера и Гёте практически не преподают?

— Я не очень компетентен в этом вопросе, однако мое личное мнение таково: надо позволять детям выбирать, какой язык они хотели бы изучать. Но с другой стороны, педагогических кадров по немецкому языку сейчас, скорее всего, мало. Я всё время говорю: для Казахстана наиболее важны связи именно с Германией, а не с Францией, Англией или США.

— В перестроечном 1987-м Вы поступили во ВГИК, хотя до этого получили образование совершенно другой направленности — инженер-механик. Почему кинематография и когда именно она Вас поманила?

— Попасть во ВГИК или литературный институт мечтал со школы, но понимал, что вряд ли поступлю в такие элитные вузы. Ну, и к тому же о чем после десятого класса писать и снимать? Поэтому я решил окончить политех и по ходу жизни уже сориентироваться. Когда в 1985-м началась перестройка, понял, что мне тоже надо идти дальше. Кстати, ещё учась в школе, я уже начинал снимать на ручную камеру друга.

— Первый фильм, режиссером которого Вы выступили, — «Стрейнджер» (1993 г.) — довольно мистическая история с щедрой порцией фантастики: американский патологоанатом, пришельцы из космоса, переселение душ… Что подтолкнуло Вас снять эту картину? Какое место занимает в Вашей жизни мистика?

— Мистика играет в моей жизни огромнейшую роль. Я считаю, что это основная сфера, в которой любой человек должен находиться время от времени. Например, существуют медитации и т. п. — как бы приближение к той сфере, в которой разум наиболее свободен. Мистика иррациональна, поэтому она позволяет любые решения и фантазии. Но в «Стрейнджере» идея несколько в другом. Один французский журналист сразу подметил: это история о том, как мальчик хочет стать взрослым мужчиной. Эдакое навязчивое стремление к взрослению. И вокруг этого я «навертел» какие-то элементы, которые были призваны повысить зрительский интерес.

— Ваше отношение к киноработам немецкого режиссера и сценариста Вернера Херцога, в фильмах которого тоже немало таинственного?

— Это один из моих кумиров. Для меня самое ценное в Херцоге то, что он абсолютный энтузиаст в кино, готов на всё ради того, чтобы сделать фильм. Эта его черта мне очень сильно импонирует. Херцог — настойчивый, трудолюбивый, настоящий немец. Думаю, любой зритель может из его фильмов почерпнуть для себя фанатичное упорство в достижении своей цели. Хотя это упорство иногда может быть и опасным, потому что Херцог порой переходил грань допустимого. Кстати, могу сказать, что главным режиссером Германии для меня всегда был и остаётся Фолькер Шлёндорф. Его работы мне наиболее близки: если бы я сейчас снимал кино, то брал бы те же темы, что и он.

— «Правда, порой их (главных героев, — прим.) старания напоминают греблю на песке – за оттачиванием деталей основная история почти забыта. Роом делал драму; Тодоровский, судя по всему, предполагал снять эту историю иронично. А в результате картина иногда напоминает почти что пародию на «Третью Мещанскую» – местами иронии слишком много, а иногда ее не хватает, и некоторые драматичные эпизоды без оговорок переносятся в новый контекст», — из критической статьи о фильме «Ретро втроём», одним из сценаристов которого Вы выступили («Новый взгляд», 27.06.1998). Доля правды в этом есть, на Ваш взгляд?

— Скорее всего, да. Идея этого фильма принадлежит Мире Григорьевне, супруге Тодоровского. Она хотела сделать ремейк «Третьей Мещанской». В кино всегда нужно поддерживать свой проект какой-то интересной идеей, чтобы получить на это финансирование. Петр Ефимович хотел снять современный, весёлый ремейк. А я хотел сделать, в принципе, то же самое, но более иронично, остро и эротично. Почти треть фильма основана на историях из моей личной жизни. Когда я в 1993 году вернулся в Москву из Алматы, со мной происходило примерно то же, что показано в фильме… У каждого из нас троих — Тодоровского, его супруги и меня — касательно сценария было своё собственное мнение. Из этого всего в итоге сложилось что-то общее и интересное. Возможно, это даже помогло фильму избежать определенных подводных камней.

— Легко ли было работать с Петром Ефимовичем Тодоровским?

— Он был моим руководителем ещё во ВГИКе. С ним всегда было приятно и легко. Я нередко ездил к нему на дачу — Тодоровский жил там каждый год по несколько месяцев — он всегда рассказывал массу интересных историй. Часто мы совпадали в мыслях, не было такого, чтобы кто-то из нас на чём-то настаивал, что-то отстаивал. Если тот или иной момент не нравился в сценарии, то решали сделать иначе, и всё. Это было своего рода идеальное соавторство.

— Верите ли Вы в судьбу?

— Даже не знаю, что сказать — слишком обширная тема. Я поклонник той теории, что жизнь каждого человека — это своего рода его мыслеформа. То, что мы себе представляем, хотим, о чем думаем, то в результате и получается, случается в жизни. Но это, конечно, всё спорно.

— Благодарю за прекрасную беседу.

Интервью: Марина Ангальдт

Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia