Современный российский переводчик… Кто он, в каком проблемном поле бытует, к чему стремится? На эту тему беседа с Еленой Калашниковой – филологом, журналистом, постоянной ведущей встреч с переводчиками в московских культурных центрах «Билингва», «Покровские ворота», «Экслибрис», автором книги «По-русски с любовью. Беседы с переводчиками» («Новое литературное обозрение», 2008).
/Фото автора /
– Елена, каково, на ваш взгляд, современное состояние художественного перевода в России? Постсоветский кризис в этой сфере продолжается или всё же снижает обороты?
– Начиная со второй половины 1980-х сложилась такая ситуация, что большинству издателей безразличен уровень перевода, главное, чтобы книжка вышла в срок. Исключений в этом ряду не так уж и много. Например, журнал «Иностранная литература» традиционно держит высокую планку, там, помимо прочего, работают замечательные редакторы. В основном нынешние редакторы, штатные и внештатные, – запас советского времени. Со сменой поколений в редакционном деле ситуация намного хуже, чем в переводческом цехе.
– Героями ваших интервью и переводческих встреч были, безусловно, и те, кто работает с немецким языком. Среди них Евгений Витковский, Владимир Микушевич, Алексей Прокопьев, Элла Венгерова, Михаил Рудницкий, Елена Баевская…
– Да, в моей книге много тех, кто работает с немецкоязычной литературой. Это, кроме вами перечисленных, Соломон Апт, Евгения Кацева, Виктор Топоров, Александр Белобратов, Марк Белорусец, Ольга Седакова, Нина Федорова, Владимир Фадеев, Татьяна Баскакова, Анна Глазова, Ольга Кольцова… Немецкий язык популярен среди моих собеседников.
– Перевод с немецкого и на немецкий, как сказал бы Пушкин, «дьявольская разница».
– Вы правы, считается, что на язык должен переводить тот, для кого он родной, кто долго прожил в стране этого языка. Так, на встрече, которую я устраивала в «Билингве», Владимира Микушевича спросили, публиковались ли его переводы на немецкий. «Нет, – ответил он. – Особое раздражение у немцев вызывает сам факт, что я перевожу на немецкий, и хорошо на нем читаю. Многие немецкие переводчики считают, что поэзию не надо переводить в рифму».
Нину Фёдорову я спросила, не хотелось ли ей познакомить с русской классикой иноязычного читателя. На что она ответила: «Нет, я не билингв. Нужно вырасти в двух культурах сразу, таких людей немного. По-немецки я могу выразить все свои мысли, но всё же пусть немецкие переводчики выражают мысли русских авторов. У нас был единственный переводчик-билингв – Юрий Эльперин. Он перевел на немецкий много русской литературы».
– Чаще российские переводчики сами находят издателей или издатели их?
– По-разному. Вот что Соломон Константинович Апт рассказал о том, как он стал переводить Томаса Манна и Кафку: «В «Гослитиздате» составляли сборник новелл Томаса Манна и решили привлечь, что называется, молодых переводчиков. Мне было уже за тридцать, но, видно, я еще вписывался в эти рамки. По заказу издательства я сделал свой первый перевод Манна. Эта работа стала моим первым напечатанным переводом с немецкого (до этого я занимался античными переводами). Впоследствии инициатива переводов этого писателя исходила от меня. Позже было сочетание инициативы издательства с моей заинтересованностью. Так получилось с Кафкой. В 1960 году в «Иностранной литературе» решили: неудобно, во всем мире читают Кафку, а у нас его не знают. И мне предложили выбрать что-нибудь, оговорив, что объем должен быть листов пять, не больше. Я до этого читал Кафку и знал, насколько у нас одиозно его имя. Поэтому особо не рассчитывал на публикацию. Я предложил новеллы, которые, с одной стороны, вызвали недоумение, а с другой – заинтересованность».
Другая моя собеседница, Элла Венгерова, рассказала о том, как ее перевод романа Патрика Зюскинда «Парфюмер» появился в журнале «Иностранная литература»: «Они несколько лет его мурыжили и никогда бы не напечатали, если бы в журнал не пришел главным редактором Владимир Лакшин. Он прочел редакционный портфель, сразу же позвонил мне домой и сказал, что ставит «Парфюмера» в ближайший номер».
– Среди героев ваших встреч и интервью не только россияне, но и зарубежные переводчики русской литературы. С какими именно переводчиками из Германии, Австрии или немецкоязычной Швейцарии вам уже довелось побеседовать?
– Из иностранных переводчиков русской литературы я говорила только с живущей в Берлине Габриэле Лойпольд. Среди ее переводов «Петербург» и «Котик Летаев» Андрея Белого, «Наши» Сергея Довлатова, «Колымские рассказы» Варлама Шаламова, стихотворения Виктора Сосноры… Героем моего интервью стал и наш переселенец Борис Шапиро, который живет в Германии с 1975 года, пишет стихи на русском и немецком, с немецкого переводит Фридриха Гёльдерлина, Пауля Целана, Герту Мюллер, а на немецкий, например, – стихи Мандельштама.
– А с кем еще из переводчиков немецких текстов вам хотелось бы поговорить?
– С Вячеславом Куприяновым, Владимиром Летучим, Мариной Кореневой… Елене Александровне Суриц форма интервью, увы, неинтересна. Жалею, что не успела поговорить с Грейнемом Израилевичем Ратгаузом, а сейчас по состоянию его здоровья это уже невозможно.
– Подрастает ли новое поколение переводчиков немецкой литературы?
– Талантливых людей много. Другое дело, будут ли они заниматься переводом художественной литературы, – неизвестно. Весной 2009 года я несколько раз ходила на семинар, который Элла Венгерова проводила в Гёте-институте. Кто-то из этих ребят преподает язык в вузе, кто-то занимается переводами в фирме, у нескольких уже были опубликованные художественные переводы. У Дениса Лынника, например, есть опыт совместного перевода романа Кристиана Крахта «Я буду здесь, на солнце и в тени».
Одна из трудностей, которая встает перед молодым переводчиком – найти издателя. Так, Александр Филиппов, с которым я тоже познакомилась на этом семинаре, упорно ищет издателя для публикации переведённых им произведений Роберта Вальзера.
– Российско-немецкий поэт Вальдемар Вебер написал о переводе: «Переводчик, перевозчик… Паром качает, палубу заливает, пассажиры выходят на берег с разбитыми коленками и промокшими ногами. Они не жалуются и рады вновь ступить на твёрдую почву». А с какими образами у вас ассоциируется художественный перевод?
– Родной язык – это материал в руках умелого скульптора, который любуется оригиналом, сверяется с ним, но делает свое. Точная копия тут невозможна, да и не нужна. Получается новое произведение, а уж каким оно будет – добротным, прекрасным или неказистым – зависит от мастера.
– Вы стали участницей III Форума переводчиков и издателей СНГ и стран Балтии, прошедшего в Ереване и Цахкадзоре в октябре прошлого года. Переводчики и издатели приехали познакомиться друг с другом, обрести взаимную поддержку…
— Да, поездка оказалась замечательной, я там познакомилась с очень интересными людьми. Сделала интервью со Змитером Коласом. Он переводит французскую литературу на белорусский, немного переводил с французского на русский, успешно занимается издательской деятельностью.
– Планируете ли вы продолжение своей книги о переводчиках?
– Я продолжаю делать интервью с русскими переводчиками зарубежной литературы, а также с иностранцами, работающими с русской литературой. Думаю, в следующей книге будут две части – разговоры с нашими и зарубежными переводчиками.
Интервью: Елена Зейферт
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
