Окончание. Начало в предыдущих номерах
— Вам приходилось бороться за специалистов немецкой национальности, когда они кому-то были неугодны?
— Бывало и такое. Если Франц Христианович Шлосс читает эти строки, он подтвердит мои слова. Сейчас живет в Германии, но контакты с Костанайщиной у него крепкие по сей день. Его мы забрали из совхоза «Силантьевский», где он успешно директорствовал, на опытную станцию, которая у нас погибала. Он долго не соглашался, а потом стал работать. Буквально за пару лет сделал ее неузнаваемой. Здесь, помимо производственных, идеально решались и бытовые вопросы. В домах животноводов и на полевых станах работали душевые, на ферме удалось создать прочную кормовую базу, были отремонтированы объекты культуры и жильё. Шлосс привел в порядок всю инфраструктуру.
И вот в область приезжает Горбачев, в то время секретарь ЦК. Какие бы оценки ему сейчас не давали, в сельском хозяйстве он разбирался хорошо. Я с ним ездила по району, как первый секретарь. Побывали в одном хозяйстве, в другом, потом решили пообщаться с учеными. На опытную станцию приехали все члены бюро обкома партии. Ведущей мероприятия была я. С левой стороны от меня сидит Демиденко, с правой – Горбачев. Я предоставила слово Шлоссу, все его внимательно слушали. Горбачев задал один вопрос – Шлосс ответил, другой вопрос – ответил. Третий вопрос…. Горбачев же говорил длинно, сложными предложениями, а Шлосс, не дождавшись, когда он закончит свой вопрос-монолог, стал отвечать. Что тут началось! Это надо было видеть и слышать! Горбачев стукнул кулаком по столу: «Товарищи члены бюро, есть предложение снять Шлосса с работы».
Тогда я поднялась, как ведущая. Меня за пиджак дергают, щипают по бокам, шипят «сядь» и прочее. А я думаю: «Чем терять Шлосса, пусть лучше с меня голова слетит». Говорю: «Михаил Сергеевич, позвольте этот вопрос рассмотреть на бюро райкома партии, а сейчас предлагаю директора Шлосса не снимать». Горбачев согласился. Конечно, потом никакого бюро не было.
— Вера Васильевна, у Вас слава собирателя кадров. Вы не упускали талантливых людей из виду. Переманивали их?
— Меня тоже переманивали. Когда из Затобольска предложили перейти в Уральск, я обратилась к Кунаеву: «Динмухамед Ахмедович, как отца прошу Вас: не надо меня с Кустанайщины забирать, буду в своей области работать». Он мне ответил: «А я Вас, как дочь, прошу: уважьте отца». И я стала вторым секретарем Западно-Казахстанского обкома партии, единственной женщиной в СССР в таком ранге. Кадровая политика – краеугольный камень в любой работе. Я это всегда понимала. Помню Арнольда Владимировича Бергера. Познакомились, когда он работал председателем сельского совета в совхозе имени Маяковского. Не аграрий. Но вместе с ним приехали на весенне-полевые работы, пошли по агрегатам, по пашням.
Я спрашиваю, какой сорт семян, какая глубина заделки, знают ли механизаторы культуру земледелия и прочее. Директор, парторг молчат. Говорит только Бергер. Я потом поговорила с Яуфманом, чтобы тот, как глава райисполкома, сам пообщался с Бергером. Он привез великолепную характеристику Бергера, и мы назначили его директором Майкольского совхоза. Майколь под руководством Бергера за пару лет проснулся — он все вопросы там решил. Тем временем у нас сильно хромал учхоз имени Гагарина. Мы и туда решили направить Бергера, где он блестяще справился. Его избрали депутатом Верховного Совета СССР, он стал лидером сельских депутатов Верховного Совета – возглавил парламентскую коалицию аграрников.
Из Карасуского района я «переманила» Нину Петровну Тропман. В Кустанайском районном суде она стала работать секретарем. Настолько кропотливо и честно относилась к своему делу, что, когда оба судьи не могли провести заседание (отсутствовали по уважительным причинам), ей разрешили самой вести процесс. Это было не так просто, потому что требовалось согласие и вышестоящих инстанций, и всех участников процесса. Но Нина Петровна оправдала доверие и потом еще не раз проводила заседания. Я не помню случая, чтобы немцы подводили, обманывали или губили дело, за которое брались.
— В Кустанайском районе вы стали Героем Социалистического Труда. Все, что могли на своем посту, сделали. Или не все? О чем сожалеете?
— Вопрос надо поставить иначе: о чем я жалею из того, что случилось после меня? Поскольку разговор о немцах, продолжу эту тему. В райкоме партии у нас завотделом пропаганды работал Альберт Иванович Рук. Очень умный, заботливый, аккуратный и гостеприимный человек. У одного из специалистов случилась семейная драма. Он учился в партийной школе в Алма-Ате, где познакомился, как оказалось, с легкомысленной девушкой. Она родила ему сына, но отказалась забирать ребенка из роддома. Есенжол сам забрал малыша и привез в Затобольск. Проблема была сложная. Человека пригласили учиться в школу КГБ, а у него на руках младенец. Пришел ко мне: что делать?
Я пригласила Альберта Ивановича, и его семья забрала на время малыша к себе. Катюша Рук кормила ребенка и купала. Так несколько месяцев. Потом, правда, мальчика определили в дом ребенка, пока отец учится. Он закончил учебу, забрал его, женился на хорошей женщине – все пошло нормально. Но за «аморалку» могли человека исключить из партии, выгнать из школы КГБ. Я отстояла Есенжола, Альберт Иванович помог малыша поддержать – мне это до сих пор приятно. Я никогда не исповедовала принцип, что незаменимых людей не бывает. Я незаменимых людей знала, к ним отношу и Альберта Ивановича.
В Затобольске долго не было современного Дома культуры. Я выпросила его во время визита Кунаева в Кустанай. Динмухамед Ахмедович осмотрел поля в нашем районе, спросил, сколько хлеба мы ждем. Я ответила, что 25 миллионов пудов. Тогда и было сказано, что за такой хлеб мне полагается звезда Героя.
А я сказала, что лучше Дом культуры в районе построить. Кунаев сразу дал поручение. И вот ДК готов, надо его хорошо оформить. Альберт Иванович внес предложение: вместо наглядной агитации создать картинную галерею в честь 25-летия освоения целинных и залежных земель.
Предложение поддержали: вся история района была в портретных изображениях и картинах с лицами реальных людей, трудящихся. Авторами полотен стали московские художники. 120 работ разместили в ДК. Этим мероприятием полностью руководил Альберт Рук. Первая экспозиция состоялась в Москве, а следующая – у нас в райцентре. Посмотреть ее приезжали челябинцы, оренбуржцы, вся наша область видела эти картины. Но через годы галерею переместили, а точнее, выбросили в подвал. Оттуда увезли в Кустанай. Правда, нашелся один парень – казах, пять лет мы с ним созванивались, а в прошлом году он сообщил, что нашел 80 из 120 по-
лотен в одном из запасников. Меня судьба этих картин волнует до сих пор. Они – свидетельства истории, память поколений, эпоха.
Вообще, материалы о Затобольской галерее публиковались в разные годы. Они заканчивались знаками вопроса. Может быть, читатели DAZ внесут свою лепту в поиск?
В 1976 году В.В. Сидоровой было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Норвежская журналистка Эва Эриксон внесла Веру Сидорову в свой список самых выдающихся женщин планеты ХХ века. Этой чести не удостоилась больше ни одна советская женщина. Знакомство с Эвой состоялось в США, во время визита в составе делегации от Комитета советских женщин. А между городами Костанаем и Тобылом, на дорожном кольце, стоит монумент: золотой колос между двумя ладонями. Это руки Веры Сидоровой – так было задумано изначально первым секретарем Кустанайского обкома партии А.М. Бородиным. Старшее поколение так и зовет кольцо: руки Веры Васильевны. Ей же посвящена песня «У студентов есть своя планета, это целина». Вот такой человек Вера Сидорова.
Автор благодарит за помощь в подготовке материала Нину Волосович.
Людмила Фефелова
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
