В себе открывая поэта…

von

12 октября, 2023

Известной поэтессе Лидии Розин исполнилось 75 лет. Она родилась в депортации в Кемеровской области. С 1956 г. до выезда в Германию жила близ Алматы. Стихи писала с детства, но печататься начала только в Германии, куда приехала в середине 90-х.

В Бонне Лидией была организована русско-немецкая радиопередача «Добрый вечер», а в 2003 г. – «Берега». Позже она переехала в Мюнстер, где живёт и ныне.

В 2010 г. с несколько необычным названием вышла книга «Ошарашунг», где под одной обложкой собрано все лучшее из прозы и поэзии автора. Также в издательстве Роберта Бурау под титулом „Vorüber Gestern“ опубликован немецкий вариант первой части романа «Ошарашунг» в переводе Евы Рённау.

Лидия Розин любезно согласилась рассказать о судьбе своих родных, послевоенном детстве и о первых литературных опытах. Многим она известна книгой стихов «Трансплантация души», которая вышла в свет в самый пик переселения немцев из СССР в Германию. Тираж разлетелся мгновенно. В конце 90-х Лидия Розин стала голосом немцев, которым предстояло прижиться в совершенно незнакомой стране.

– Мне посчастливилось родиться в глубинке, в семье, где росло девять детей, я – восьмая, – вспоминает Лидия. – Отец, Людвиг Розин (1908 г.р.), был выходцем из грамотного рода, в котором немало врачей и учителей, что тогда считалось скорее минусом, чем плюсом: ведь «выкашивали» именно грамотных. Когда он познакомился с мамой (Альвина Розин, 1909 г.р.), оказалось, что у них одинаковые фамилии. К началу войны родители жили в Поволжье, в селе Куккус – добротная усадьба, скот. А в сентябре 1941-го были депортированы в Сибирь. К тому времени в семье было четверо маленьких детей, и мама была беременна пятым. Он родился уже в местах выселения. До отправки в трудармию отец успел построить землянку, по осени земля ещё не была промёрзшей.

Семья выживала, как могла. Машинка «Зингер», с которой прилежная немка была на «ты», спасала всю семью. На счастье, жена коменданта оказалась модницей, и Альвина Розин ее с радостью обшивала. Отец вернулся в 44-м. В трудармии заболел тифом, и его отправили домой. В тот год была очень морозная зима, после он часто рассказывал, что даже не помнит, как добрался. «Видно, меня Бог вёл», – были его слова.

Туда, где яблоки растут

– Однажды нам принесли два яблока. От них исходил такой волшебный аромат! Семья была большая, поэтому их разрезали и поделили на каждого. Отец молча наблюдал за тем, с какой жадностью мы их съели, а потом сказал: «Я повезу вас туда, где растут яблоки». Нам трудно было это себе представить. Мы жили возле леса, собирали дикую смородину, малину, костянику, грибы, но вот яблоки в глаза не видели. После выхода Указа в 1956 году люди стали разъезжаться. Первые наши соплеменники уехали в Джамбульскую область, потом двинулись и мы. Отец приобрёл билеты, и поезд покатил нас в Казахстан.

От соседей Людвиг Розин слышал, что там не так голодно. Правда, он плохо представлял себе, куда едет, но жизнь настоятельно требовала перемен, нужно было думать о будущем семьи.

– Вместе с нами в холщовом чехле ехала наша кормилица, швейная машинка «Зингер», с которой мама, как и с нас, глаз не спускала. На каждой станции она только и делала, что, как цыплят, пересчитывала детей и вещи. В поезде папа познакомился с мужчинами, один из которых рассказал, что под Алма-Атой есть хорошее место, где нужны рабочие руки, пообещал помочь устроиться, – вспоминает Лидия.

Пока глава семьи искал работу, семья жила на привокзальной площади. Спали на баулах, лавочках.

Работа нашлась через несколько дней в подхозе КГБ. Так пригородный посёлок Яблоневый сад близ Алматы стал новым местом прописки вплоть до отъезда в Германию.

Лида у нас Некрасов!

Рифмовать стихи Лидия начала в детском возрасте.

– Когда мы еще жили в Сибири, помню, в землянке было тесно, поэтому как только наступала весна и высыхали дорожки, я выбегала на улицу, садилась на завалинке с газетой «Правда» и читала её бабушкам. Тогда же начинала рифмовать, этому меня научил папа.

Я могла с легкостью заучивать большие стихи и сама сочиняла в рифму. Братья (а их у меня шестеро!) частенько меня дразнили: «Лида у нас Некрасов!», – вспоминает поэтесса.