В Петербурге в 2011 г. в издательском доме «Коло» вышла в свет книга Эрики Фогт и Бориса Кирикова под названием «Архитектор Карл Шмидт», повествующая об одном из выдающихся петербургских архитекторов раннего модерна. В основу книги положены мемуары Карла Шмидта, написанные им в 1943-1944 гг. в Германии, а также его жены Эрики Шмидт. Издание состоит из двух частей.
/Фото автора/
Первая часть называется «Архитектор из Петербурга». Его автор – Эрика Фогт, внучка К.Шмидта, ныне проживающая в Берлине. Вторая часть «Мастер «кирпичного стиля» и модерна» написана одним из ведущих исследователей петербургского модерна, архитектором Борисом Кириковым. В этой части автор рассматривает творчество Карла Шмидта с точки зрения вклада петербургского архитектора-немца в развитие облика Санкт-Петербурга в первые годы ХХ века.
Нашему корреспонденту удалось получить информацию об этой книге из первых уст — от самой Эрики Фогт.
— Уважаемая госпожа Фогт, расскажите, пожалуйста, об издании в России, в Санкт-Петербурге вашей книги «Архитектор Карл Шмидт». На немецком языке эта книга вышла в 2007 году, и вот издание осуществлено на русском языке в городе, где вашим знаменитым дедушкой создан ряд лучших построек Санкт-Петербурга: здание фирмы Фаберже, особняк Форостовского, доходные дома Кёнига и Шульца, дворец княгини Палей в Царском Селе и другие. Что было для вас особенно примечательным в работе с издательством «Коло»? Каково это — работать с русскими партнёрами?
— Желание рассказать о дедушке было моей давней мечтой на протяжении многих лет, возможно, именно потому, что я его хорошо помню; но то, что он был знаменит, мне в то время ещё не было известно. В нашей семье говорили, что он построил «Каменный дом» в Павловске, где жил с женой и детьми. Прежде чем семья эмигрировала за границу, Карл Шмидт нарисовал эту виллу для каждого из своих пятерых детей. Этот рисунок, точнее, образ дома сопровождал меня с детства. Моя мама провела в этом доме свои первые десять лет жизни. И чем старше она становилась, воспоминания о том времени всё явственнее оживали в её памяти. Я сама часто говорила с ней об этом доме. Так, с годами, у меня сложилось о нём определённое представление. Я слышала и о других зданиях, построенных дедушкой: о больнице – Александринском приюте для женщин и, конечно, при упоминании этих построек то и дело упоминалось имя Фаберже. Много позже я узнала, что здание знаменитой фирмы Фаберже тоже было построено Карлом Шмидтом.
Всякий раз, когда я держала в руках книгу на немецком языке, всё больше росло моё желание представить биографию архитектора и читателям, говорящим по-русски. Для меня было важно показать масштаб личности архитектора Карла Шмидта, внесшего значимый вклад в архитектуру города на Неве. Счастливым случаем для меня оказалось то, что моим проектом заинтересовался издательский дом «Коло». Этот контакт завязался благодаря фабержеведу Валентину Скурлову, с которым я много лет назад познакомилась в Санкт-Петербурге. Издатель Антон Вознесенский сам навестил меня в Берлине и убедился, что эта тема будет интересна читателям в Санкт-Петербурге и в России вообще. В результате моя рукопись была включена в издательскую программу. Вскоре завязалась продуктивная совместная работа, и я сразу же почувствовала профессионализм редакторов.
— Это издание вышло в соавторстве с крупным специалистом по истории архитектуры Борисом Кириковым. Кому вы обязаны контактами с ним? Ведь известно, как важно найти союзников по духу, тех, кого тема также бы интересовала и всецело захватывала, как и вас.
— Когда началась работа над книгой о Карле Шмидте, я стала целенаправленно искать литературу по истории архитектуры в Санкт-Петербурге, и специально о периоде стиля модерн. В результате в моих руках оказались некоторые публикации Бориса Кирикова, например, его книга «Петербург немецких архитекторов от барокко до авангарда» (2002 г.), в которой он в длинном ряду немецких архитекторов и строителей отвёл место и Карлу Шмидту. Мне понравилось, с каким знанием дела и симпатией автор осветил важные аспекты построек Карла Шмидта. Ранее в 1987, 1996 годах исследовательница И.Г.Токарева (Калужская) информировала читателей о Карле Шмидте. У нас с ней состоялось несколько интересных разговоров. Но Борис Кириков раскрыл эту тему более подробно. Конечно, я уже тогда подумывала о согласованном совместном сотрудничестве с таким именитым автором, чему в результате и посчастливилось сбыться.
— Могли бы вы рассказать нашим читателям о тех чувствах, которые вы испытали, впервые приехав в Санкт-Петербург и увидев архитектурные творения своего дедушки. В каком году это было? Идея написать книгу о Карле Шмидте возникла тогда?
— Впервые я приехала в Ленинград в 1970 году для участия в международном конгрессе, состоявшемся в Москве. В моём распоряжении был всего лишь один день, чтобы побродить по Ленинграду в поисках следов Карла Шмидта. Позже я увидела и дом в Павловске, но он к тому времени представлял собой грустное зрелище, и хотя ещё стоял на своём месте, но особенности его ранней архитектуры были уже едва различимы – годы, суровые изломы истории отложили свой отпечаток и на нём. Моя мама посетила дом в 1958 году, она встречалась тогда с жителями Павловска, которые ещё могли помнить семью Шмидт. На протяжении долгих лет я собирала документы и памятные вещи семьи, свидетельства, которые мне важно было сохранить для потомков Шмидтов, чтобы впоследствии можно было проследить с их помощью судьбу и путь предков. В результате и возникла эта книга.
— Архитектор – всегда провидец городского устройства – социальных, экологических и технических взаимосвязей, исторических закономерностей и всегда устремлён к новому уровню качества зданий. Несомненно, таким архитектором был Карл Шмидт, и именно поэтому он в России был сполна востребован. После революции, когда талантливейшему архитектору в расцвете творческих сил пришлось возвратиться в Германию, Карл Шмидт построил лишь небольшой двухэтажный особняк для собственной семьи. Как вы думаете, не случись революция в России, как сложилась бы его дальнейшая профессиональная судьба?
— Из-за драматических событий ХХ-го века у многих людей в Западной Европе сложилось и до сегодняшнего дня господствует представление, что город Санкт-Петербург географически удалён от Европы, как Австралия, Канада или Америка. Но так было не всегда. До 1914 года с Западом шло тесное сотрудничество и взаимный обмен знаниями и новшествами во всех сферах – интеллектуальной, культурной, а также экономической. Историк Карл Шлёгель посвятил этой теме книгу «Петербург. Лаборатория современности 1909-1921». «То, что произошло в Санкт-Петербурге, случилось в европейском контексте – от развития искусства до политических теорий, от влияния эффектов индустриализации до появления нового чувства времени. Санкт-Петербург был частью общего движения, которое в настоящее время в ретроспективе можно назвать первым модерным временем или первой глобализацией».
Карл Шмидт созидал в этот короткий, но по содержанию невероятно творческий период. Во время своей годичной исследовательской поездки по Европе в 1894 году он набрался впечатлений и идей во всех странах. Даже позже, годы спустя, он неоднократно бывал в Западной Европе. Безусловно, он превосходно знал тенденции европейской архитектуры. С другой стороны, и сами заказчики, для которых он строил, задавали определённые критерии, основанные на современных достижениях архитектуры. Многие из них со своими компаниями и фирмами были известны на европейском уровне – Эрикссон, Нобель, Кёниг, Фаберже и другие. Новые технические возможности способствовали внедрению инноваций в социальной и экологической областях. Такие задачи стояли на повестке дня наиболее передовых стран. Огромный подъём во всех сферах жизни мог бы продолжаться и в последующие годы, если бы Первая мировая война не направила эту перспективу в иное русло.
В 1914 г. Карл Шмидт как именитый архитектор находился в полном расцвете своего мастерства – его профессиональная карьера могла бы и в дальнейшем успешно продолжаться, также с возможным влиянием новых тенденций в архитектуре. Но антинемецкие настроения, вызванные политикой правительства России, вынудили его семью в начале войны принять решение об эмиграции в Германию. Выезд удалось осуществить лишь после 1918 года.
Шмидт был, разумеется, не единственным, кто считал, что в Германии господствуют закон и порядок. Однако, в тех неблагоприятных условиях, с которыми ему пришлось столкнуться по прибытии в Германию, он не смог продолжать свою профессиональную карьеру.
— Чем была Россия для вашей семьи? Как передавалось чувство сопричастности к этой стране детям и внукам?
— Карл и Эрика Шмидты переехали в Германию со своими пятью детьми. Все члены семьи пережили Вторую мировую войну и умерли, дожив до старости. Все они в более поздние годы записали свои воспоминания в разной манере, каждый по-своему. Ганс, Эрика и Ольга отважились на поездки в Ленинград и Павловск. Их привязанность к стране своего рождения проявилась в углублённом изучении русской классической литературы и искусства.
Большое число представителей последующих поколений давно интегрировано в Германии, но им интересна и судьба предков. Две внучки изучали историю России и славистику и посвятили свою профессиональную жизнь прошлому и настоящему этой страны. Карл Шмидт признан ведущим международным специалистом в мире в области своего хобби – земской филателии – и в этом контексте остался верен русской истории.
— Могли бы вы поделиться своими впечатлениями о чувствах, которые испытали, впервые взяв в руки русское издание книги «Архитектор Карл Шмидт»?
— Это было, конечно, ощущение счастья, которое не так часто возникает в жизни! И я хотела бы выразить благодарность за подготовку текста русского издания Ирине Лейнонен, Розе Штейнмарк и Татьяне Вебер. Именно они приблизили мою мечту к реальности. И, конечно, профессор Кириков. Свой раздел в книге он закончил фразой: «Шмидт-архитектор относится к ряду крупных мастеров периода модерн». Кириков по достоинству оценил значимость Карла Шмидта для Санкт-Петербурга. И это мнение специалиста особенно ценно для меня.
— Могли бы вы рассказать нашим читателям подробнее о немецком окружении Карла Шмидта в годы его жизни в Санкт-Петербурге? Ведь особая ценность книги заключается ещё и в том, что в ней подробно запечатлен быт русских немцев начала двадцатого века.
— У Карла Шмидта было трудное детство, будучи ещё школьником, он должен был зарабатывать деньги для своей семьи. Профессиональная карьера его отца сложилась только после того, как он уже прожил в России 30 лет. Сын Карл получил суровый урок жизни, поэтому со строгой последовательностью шёл он к своей цели, как в школе, так и во время учёбы в Академии художеств. Он не позволил соблазнить себя студенческими развлечениями. В то же время Карл Шмидт был страстным семьянином. Он строго разделил работу и дом. Со своими заказчиками он встречался только в городе и на строительных площадках. Вечера он посвящал своей семье и внимательно следил за подрастающими детьми. Настоящую дружбу, завязавшуюся в ранние школьные годы, он сохранял до глубокой старости. В его окружение входили также семьи Иоганзен (родственники по его жене Эрике), Вениг (родственники по материнской линии), фон Буш (дедушка Эрики Шмидт), Штильмарк и Казанские. Хочется отметить, что Карл Шмидт сделал много полезного и благотворительного для общества. За эту деятельность он получил несколько орденов, чин статского советника и потомственное дворянство. Не последнее место занимает и его общественная деятельность в Павловске: будучи членом Дорожной комиссии, он контролировал строительство дорог и мостов; будучи членом школьного совета, предоставил проекты для сельских школ, больниц. На протяжении многих лет он был почётным мировым судьёй в городе и председателем Церковного Совета в евангелической общине Павловска. Цель всей этой обширной работы он сформулировал так: «Своей работой на общественных началах я хотел воздать должное и выразить свою благодарность государству, общине и Церкви за возможность реализоваться в своей профессиональной деятельности на благо общества».
— Какие качества характера поражают вас в вашем знаменитом дедушке? В чём был, на ваш взгляд, секрет его жизненной стойкости?
— Я знала своего дедушку как добродушного, ласкового и шутливого. Он всегда был занят – в основном он сидел за своим большим письменным столом, которым вот уже более полувека пользуюсь и я, и занимался филателией. Художественный талант он унаследовал от своей матери (из семьи Вениг); усердие, трудолюбие, честолюбие, решительность от своего отца. И он с завидной гордостью и удовольствием объединил всё это в своих известных творениях. К политике он не имел никакого отношения – для этого он был слишком честен.
Насколько глубоким было его разочарование по поводу катастрофы его карьеры в Германии, мы, дети, не могли понять в силу своего возраста. Бабушка и дедушка никогда не жаловались на разлом своей жизни, на потерю наработанного за годы достатка. Воспоминания об успешных и счастливых годах в России давали им импульс для дальнейшей жизни. Для них было важно духовное общение, литература, музыка, живопись и тесный контакт с семьями и друзьями из прошлой жизни в России.
— Продолжатся ли исследования наследия Карла Шмидта? Можно ли ожидать выхода новых книг по этой теме?
— Исследования продолжаются, а с каким результатом – покажет время.
Интервью Надежды Рунде.
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
