Культура

Манфред Май живет с семьей в родном городе Винтерлинген (Германия). Его книги переведены на 25 языков мира. Эпиграф «Увидеть себя и окружающий мир по-новому» раскрывает его взгляд на предназначение литературы. 

Эту быль автор услышал от своего отца, учителя средней школы. Рассказав эту трагическую историю, одну из горьких страниц сталинского концлагеря, И.Гергенрёдер в заключение подчёркивает два психологических момента. В хрущёвское время оперуполномоченный Ерёмин («человек органов») работал вахтёром бугурусланского горисполкома. И Регина Яковлевна не раз говорила, что некоторые из тех, кто девушками знал оперуполномоченного в лагере, заходя по делу в горисполком, приветствовали его как старого, доброго знакомого и даже позволяли поцеловать себя в щёчку.

Какие только планы не вынашивала девочка, мечтая изменить имя и национальность, уехать из поселка туда, где её никто не знает. После окончания школы на накопленные деньги от мытья полов Ида уехала в райцентр. Она поступила на библиотечные курсы, вечером училась, днём работала уборщицей в райкоопе. Когда подошло время получить паспорт, Иде удалось изменить своё имя и отчество с Иды Бертгольдовны на Лидию Петровну, и изменить национальность.

Всё переплелось в судьбе «неблагонадёжного» народа – и героическое, и трагическое, высоко человеческое, и безнадёжное рабство. Излучистой оказалась дорога Августа и его сокровников на бескрайних имперских просторах. Немыслимо было поначалу привыкнуть к обрушившемуся в одночасье изгойству.

Манфред Май живет с семьей в родном городе Винтерлинген (Германия). Его книги переведены на 25 языков мира. Эпиграф «Увидеть себя и окружающий мир по-новому» раскрывает его взгляд на предназначение литературы.

В двенадцать лет Иду разыскала мама, которая вернулась из лагеря. Мать также нашла двух старших детей – Аню и Якова – и забрала к себе. Ида, конечно, не узнала мать, она даже испугалась, что её мама, которую она так долго ждала, такая некрасивая. Когда мама при первой встрече с Идой попыталась обнять своё дитя, девочка в испуге отшатнулась.

Есть такой международный литературно-художественный журнал «Kreschatik». Выходит он ежеквартально уже шестнадцатый год. Орган издательства «Вест-консалтинг» (Москва).

Даже в своей комнате, где мальчик жил со своими сверстниками, Саша продолжал упражнения. Сыграл он героя блестяще, сымпровизировав крик «Ура!» после слов по сценарию, и даже, уже лёжа на полу, умирая, несколько раз артистично дёрнулся в «конвульсиях». Всё это придало весомость его и без того талантливой игре.

После войны стало чуть полегче. Детей мало-мальски одели, обули, кормили горячим. Детдомовцы уже давно не знали вкуса горячего супа, многие из них впервые в своей жизни его ели. И наваристую кашу, и компот или сладкий чай с хлебом. Какая это была вкуснятина! По сравнению с прошлыми годами, такая жизнь казалась этим обездоленным раем, хотя вдоволь наедаться им не доводилось. К тому же детский истощенный организм теперь, когда еды стало чуть больше, требовал пищи ещё сильнее, чем в голодные дни.

В суровые военные годы жить стало ещё труднее. Дети по большей части были брошены на произвол судьбы – кормить в детском доме их было нечем. Сиротская снедь – жидкая кашка или супчик с недоваренной перловкой – один раз в день, только усиливали чувство голода. Сироты, с позволения взрослых, побирались, просили милостыню. Грязные, вшивые, обездоленные – выживали, как могли.