Несмотря на то что по городам пока не плывет запах сирени, ведь март в северной и центральной полосе Казахстана – месяц холодный и суровый, в сердцах многих дам вопреки прогнозам погоды потихоньку зацветает весна.
Международный женский день, внимание, подарки… А что в раннем марте может быть лучше песни о любви, да ещё в прекрасном исполнении? Если не говорить о пышных букетах пестрых тюльпанов, вкусном ужине в японском стиле или ювелирном браслетике, то практически ничего! Песня и жить, и строить, и любить помогает. По крайней мере, хочется в это верить…
Накануне свежего дыхания весны я побеседовала с заслуженным артистом России, певцом, композитором, мультиинструменталистом Евгением Шахраем. О насущных проблемах, нюансах современной культуры, родной для артиста Астане, в которой он не был несколько лет, и немецких корнях – в этом интервью.
– Евгений, в 1980 году Вы заняли I место в международном конкурсе «Голоса народа», который проходил в Казахстане. Именно это выступление стало трамплином для Вашей дальнейшей творческой деятельности?
– Нет, начало моему творчеству было положено гораздо раньше. Тогда я учился в третьем классе. Меня пригласили выступить на центральном Целиноградском телевидении, и все узнали, что есть такой мальчик Женя Шахрай. Он живёт в Целинограде (сейчас – Астана, – прим.), играет на многих музыкальных инструментах, исполняет хорошие песни. Это, видимо, первое, что сподвигло меня идти дальше творческим путем.
– Слышала, что Вы играете в том числе и на традиционном баварском аккордеоне. Откуда в Вас эти таланты?
– Не знаю. Вероятно, родом дано. Меня никто никогда не учил. Всё приходит оттуда, сверху. Когда я во втором классе поступил учиться в музыкальную школу, то уже играл на гармошке, баяне, аккордеоне, фортепиано… То есть я пришел в музыкальную школу практически готовым учеником. В детстве к нам в дом приходили гости, собирались большими семьями, пели песни разных народов. Дедушка ставил меня, четырехлетнего, на табуреточку, и я пел песни: народные, фронтовые. На гитаре я играл уже лет с шести, свободно – на семиструнной, затем легко перешёл на шестиструнную… Что касается международного фестиваля, то в моей жизни он появился, когда я окончил десятый класс. Мы тогда отправились в город Гурьев – сейчас это Атырау. Там собрались исполнители не только из советских республик, но и из зарубежных стран. И я завоевал первое место. После этого был снова конкурс, там же, в Гурьеве, затем – в Алма-Ате в 1986-м… А в 1988-м я уже представлял Казахстан на «Юрмале». Потом перебрался в Москву.
– В том же 1988 году Вы стали лауреатом международного Брестского рок-фестиваля – так написано в вашей биографии. А в 1989-м получили звание лауреата международного рок-фестиваля «Тэнгиз встречает друзей». Вы действительно всерьез увлекались роком?
– Конечно. Как же без рок-музыки? Попса – это конъюнктура всё равно, как бы там ни было. И поем мы ее многие, чтобы просто песни слушались. Я называю себя эстрадным певцом, не причисляю ни к попсе, ни к шансону. Рок – более узкое направление. Практически каждый музыкант в душе – рокмен.
– Как Вам работалось в «Песнярах»?
– «Песняры» как-то приезжали с концертом в Целиноград и пригласили меня к себе. Это случилось практически под конец их деятельности, так что я мало там проработал. Когда «Песняры» распались, я остался в составе группы. Там были Толик Кашепаров, Валерий Дайнеко, Дмитрий Явтухович… Надо сказать, что как раз они меня и сподвигли уехать из Целинограда. Я год жил в Минске, а Владимир Мулявин был мне педагогом по вокалу – я много от него взял… Но родина моя, безусловно, – это Казахстан.
– Как Ваши предки оказались в казахстанских степях?
– Об этом можно написать книгу или даже снять фильм. Моя мама – Александра Паулевна Кох – дочь немецкого военнопленного. В 1943 году мой дед – Пауль Кох – попал в плен к советским войскам и был отправлен в Казахстан, в поселок Вишневка на работы. Там он вместе с другими военнопленными копал котлован под водохранилище. Деду на тот момент был двадцать один год – красивый, молодой парнишка. Бабушке – семнадцать лет. Донская казачка. Приносила пленному поесть из жалости. Ну, и подружились. Да так, что в 1945 году родилась моя мама.
А прадед мой – отец бабушки – был председателем совхоза. Деваться ему было некуда – побежал в НКВД, всё доложил. Поклялся, что пленный немец будет говорить только по-русски, станет достойным, не поедет в Германию, будет воспитывать ребенка, пахать, сеять и т. д. С прадеда взяли расписку. Но в 1948 году приехали, арестовали и вывезли деда. Не знаем до сих пор, куда… Я как-то гастролировал по городам Германии, и мне тогда сообщили, что нашли моих родственников по деду Паулю. Предлагали остаться, но я не захотел.
– Что Вам дал тот период, когда Вы выступали в составе группы «Цветы» под руководством Александра Лосева?
– Еще одну хорошую школу. Александр Николаевич являлся мэтром нашей эстрады, и с ним поработать было дано далеко не каждому артисту. Если говорить с позиции музыканта, то я многое приобрел в себе, общаясь с Александром Лосевым. Мне всегда на пути встречаются хорошие люди, от которых я беру самое лучшее.
– Как сегодня покоряется шоу-бизнес?
– У нас сейчас поют, можно сказать, все. Куда ни глянь – везде певцы. Шоу-бизнес же покорить невозможно. Его можно купить за баснословные деньги. При этом неизвестно, как долго ты там продержишься. Ну, или можно ещё шоу-бизнесу отдаться.
– У Вас как вышло: купить или отдаться?
– А никак. Я эстрадный певец. Не лезу в шоу-бизнес и не тусуюсь среди той когорты, которая там наверху. У меня своё видение этих людей, оно личное.
Я человек, более приближенный к народу. Спокойно хожу по улицам, не переступаю через моральные принципы, не поклоняюсь деньгам…
– Вредит ли шоу-бизнес развитию культуры, с Вашей точки зрения?
– Если говорить о временах моей молодости или моих родителей, дедушек и бабушек, да и вообще о прошлом, то была в песнях романтика, веселье, минор, трагедия и прочее. Сейчас же – безобразие. Невозможно порой понять, о чем поют. Бескультурье в словах, их бессмысленный набор, а музыка одна и та же: четыре аккорда, нет музыкальной линии. Не песни, а просто сленг… Мне нравятся молодежные исполнители, есть хорошие композиции… Но я говорю сейчас об общей массе, которой заполняется весь Интернет. Вообще никто не цепляет. За последнее время меня впечатлил только один трек HammAli & Navai под названием «А если это любовь?» И слова классные в песне, есть понимание, о чем поет человек. Трек был сразу отмечен мной – с удовольствием слушаю и даже пою сам.
– Ваши песни автобиографичны? Практически все они о любви.
– У меня каждая песня – автобиография. Если в моей судьбе что-то происходит, я это вкладываю в песни. Я сам по себе романтик. Люблю, чтобы всё было красиво, чтобы мужчина был достоин женщины, а женщина была достойна мужчины.
Я это воспеваю. Даже если люди расстаются, они должны уйти друг от друга красиво и мудро, не ругаясь… Вообще, стараюсь лечить людей своими песнями, они в ответ меня лечат словами благодарности.
Обмениваемся хорошей энергетикой.
– Есть ли смысл в любви?
– Конечно. Когда фанатично влюбляются и убивают потом друг друга ревностью и прочим ядом, то это не любовь. Страсть, привычка – не более. Год, два, три, и потом всё это надоест. Любовь же – это свет: надо любить, а не ущемлять, не грызть, не присваивать… Любить нужно искренне, душой, сердцем. Доверять и не бояться любить.
К сожалению, любовь сегодня перешла в материальное – важны не чувства, а финансовая составляющая. Я в юности пел серенады девочкам под окнами многоэтажек. И сам получал удовольствие от пения, и жильцы, выходившие на балконы, чтобы послушать. Тогда никто особо не задумывался о материальном.
А сейчас сплошь деньги, поэтому и хочется людям большой любви, и боятся любить: вдруг придется делиться финансами?..
– Ваши пожелания женщинам накануне 8 Марта?
– Хочу пожелать искренней любви и настоящего женского счастья.
– Спасибо за прекрасные пожелания и интервью.
Марина Ангальдт
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
