Константин Владимирович Эрлих – член Союза журналистов CCCР и Республики Казахстан; член Союза писателей СССР, РК и РФ; Лауреат I премии Всесоюзного конкурса на лучшее произведение в области общественно-политической литературы; д-р философии, кандидат исторических наук; Заслуженный деятель культуры Республики Казахстан, Почетный журналист Казахстана, Лауреат Золотой Есенинской медали Союза писателей России. Благодарственные письма и грамоты от Президента РК Н.Назарбаева, Госкомиздата СССР, премьер-министра земли Гессен Р.Коха, первого бургомистра г.Гамбурга О.Ф.Бойста.
К.Эрлих родился 24 марта 1948 года в с. Желанном Одесского района Омской области, куда его отец был депортирован в 1941 году после ликвидации АССР немцев Поволжья. Склонности к журналистике у Константина Эрлиха проявились рано, изначально печатался в армейской газете «Советский воин». По окончании срочной службы поступил в Омский педагогический институт, где в 1975 году закончил филологический факультет, получив отличные знания немецкого и английского языков. С 1974 по 1978 гг. Эрлих работал редактором немецкого радио – сначала в Омской области, а затем в столице КазССР Алма-Ате. После в течение десятилетия трудился в качестве редактора в издательстве «Казахстан» в столице республики. Зарекомендовав себя блестящим специалистом, в 1988 году возглавил республиканскую немецкую газету «Freundschaft» (ныне «Deutsche Allgemeine Zeitung»). На сегодняшний день проживает в Германии.
Российско-немецкая трагедия
Сибирь… пурга…
Навстречь шальным ветрам
идет оборвыш – сирота-немчонок.
Голодный, тащится он по снегам,
как загнанный охотником волчонок.
Гоним бедой, он от двора к двору
сквозь сумрак и буран вперед стремится.
А мысль лишь об одном твердит ему,
что, может, ему сон всего лишь снится?!
Как бы хотел проснуться он, бежать
от этого кошмара и презренья…
По чьей злой воле должен испытать
безвинно он чужие прегрешенья?!
Не знает он, что крест ему нести
народа своего, в жестокой схватке
с антихристом, что мир вверг в лоно лжи,
пожертвовав ей правду без остатка.
* * *
…Указа из Москвы
– как гром средь бела дня –
никто из волжских немцев
не предвидел.
Наверно, то была месть
хитреца-вождя
за плутни фюрера,
что за своими не увидел…
Из верноподданных
стать в миг врагом…
Как быть тому?!
В Кремле как в это верят?!
Ведь немцы
подпирали Русь плечом
веками – кто патриотизм
их мерил?!
Уж сотни лет
в них виделся оплот
державы русской,
их святой России.
Как понимать
сей злобный, подлый ход
– плевать на вклад их,
доблести былые?!
Согнать гурьбой народ
с обжитых мест,
обильно что полили
предки кровью,
вдохнув жизнь в степь,
дремавшую окрест,
создав родной очаг
сыновнею любовью.
Им дали пустошь эту в вечный дар
от имени властительницы русской,
их подвиг беспримерной честью стал,
для них и Катарины
– родом прусской.
Взлелеяли они к ростку росток –
родное их немецкое Поволжье.
В сплетеньи тесном Запад и Восток
расцвел оазисом в былом безмолвьи…
Да, не всегда царила благодать
в забытом Богом этом диком крае,
забит гвоздями, этот мир брел вспять,
а для хоря, лисы и волка он был раем…
Кочевники пасли здесь встарь свой скот,
коней поили водами из Волги.
Потомком Чингизхана был сей род;
О ужас, память стук копыт тех помнит.
В этих степях приют себе нашли
пришельцы из далеких стран и весей.
Не ведали, что землепашцами
им быть, и детям, внукам их навеки.
Здесь титулов никто не различал, –
а, как известно, платежом долг красен.
«Крестьянский труд
их смыслом жизни стал», –
писал их предок, офицер фон Платен.
Никто не знал, что это не предел.
Форпостом русским и заслоном прочным
от кочевых племен назначен им удел:
брега Поволжья охранять бессрочно.
Слова из хроники гласят, что смерть
ярилась в том начальном поколеньи.
Затем нужды свалилась крутоверть,
уж позже хлеб стал кроной их терпенья.
* * *
…Февральской вьюжной он идет порой –
один «мужик» остался в хате стылой…
Вчера братишка в мир ушел иной,
к загате его трупик уложили…
Там штабелем лежат уж с декабря
одиннадцать ребят и старец Миллер.
Схоронят их, когда сойдут снега,
– бессилен люд, чтоб выдолбить могилы.
Отца и мать загнали год назад
в «рабармию» – от власти окаянной;
не знает он, что без креста лежат
давно они в могилах безымянных…
(Отец победу в шахте добывал,
ковать ее мать в лес препроводили.
В сердцах народных – тот лесоповал,
те шахты, что треть немцев загубили…)
* * *
…А дома – лазарет… Три дня подряд
семья во рту росинки не имела…
Сестренка чуть жива – стерпеть тот взгляд
не мог он боле – сердце леденело.
И Лизбет-бабушка – не в силах встать
с холодного, промерзшего топчана.
«Oh, Gott…», – не устает она взывать
меж тем, как вновь уйти в полон нирваны…
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
