Леониду Ивановичу Герману, автору 26 книг, в том числе о судьбе российских немцев, 12 июня этого года исполняется 80 лет. Леонид Иванович человек активный, разносторонний, увлечённый, живой. Я с Леонидом Ивановичем впервые познакомилась на книжной ярмарке в Лейпциге, позже мы встречались в 2003 году во Франкфурте-на-Майне, когда Россия принимала участие в крупнейшей книжной ярмарке Германии как почётный гость. Мы много говорили о современной русской литературе, о наших авторах. С тех пор началось дружеское общение, которое продолжается вот уже более пяти лет. Хочется поздравить Леонида Ивановича с юбилеем, пожелать ему здоровья и всего самого доброго и светлого, а также новых творческих открытий и, конечно, благодарных читателей.
Цифра 80 никак не вяжется с его яркой неуёмной натурой. Он всегда в центре всех событий, вокруг него сосредоточено немало творческих молодых сил. И молодёжь сама тянется к нему. Подкупают открытость, дружелюбие, предельная доброжелательность и бескорыстие.
Леонид Иванович автор книг «По следам исчезнувших цивилизаций», «В мире очевидного и невероятного» «Пираты поневоле», «Остров дракона» и многих других. К освещению всякой темы он подходит основательно. Широко известен и его двухтомный труд «Правда о великой лжи. Ленин. Гитлер. Сталин», в котором он продолжил поиск истоков коммунистического зла, начатый в повести «Смилуйся, Господи!», которая наряду с другими подобными изданиями способна сыграть важную роль в процессе морального возрождения российских немцев. Эта повесть была издана и на немецком языке. В своё время мною была написана рецензия на книгу «Смилуйся, Господи» «Он так и остался навеки в крысиной державе», которая по стечению обстоятельств так и не была нигде опубликована. А сейчас, как мне кажется, самое время.
«Он так и остался навеки в крысиной державе…»
(о повести Лео Германа «Смилуйся, Господи!»)
Мы люди мрака, люди-крысы.
Мы не идём на компромиссы.
Мы прогрызаем брешь в заре,
А если надо и в царе.
Нам наплевать, что нету кушать,
Необходимо мир разрушить.
Мы замыкаем провода,
Чтоб этот мир трясло всегда.
Глеб Горбовский
Крысы в книге Лео Германа отнюдь не художественный образ, как, например, у поэтов Горбовского или российско-немецкой писательницы Норы Пфеффер, предостерегающей от новой беды призывными строками: «Давно превратились в труху корабли тирании, и крысы водой захлебнулись, и всё-таки время не в силах из памяти вытравить горечь потерь. Не дайте воскреснуть им в старом ли, новом обличье. Нельзя допустить, чтоб крысиные жадные зубы в горячее сердце могли бы вонзиться опять». Крысы в повести «Смилуйся, господи!» вполне реальны: «Зимой трупы заключённых складывали высокими штабелями, и крысы, которыми всё в округе буквально кишело, до весны объедали их так, что от некоторых оставались одни кости.
Весной к этим местам пригоняли экскаваторы, рыли глубокие ямы и крючьями стаскивали останки людей в гигантский человекомогильник». Оторопь берёт от «фактологического материала», которым пользовался писатель, работая над книгой. И подобными, леденящими душу эпизодами изобилует всё повествование. Волей преступного государства невинные жертвы были приравнены к мерзким тварям. Люди методично уничтожались словно противное скопище вредных грызунов с остервенением, не поддающимся разумному объяснению. Лео Герман открывает малоизученные, почти неизвестные народу, но при этом поразительные страницы истории уральского плена. Он рассказывает о том, как в «малахитовую шкатулку» восемнадцати уральских концентрационных лагерей во времена Второй мировой войны было заперто, замучено в ней непосильным трудом и заморено голодом огромное количество российских немцев (общеизвестно, что и после Второй мировой войны в течение многих лет кряду на Урале ударно жило и трудилось около ста тысяч пленных немцев, итальянцев, румынов, венгров, а также тысячи японских милитаристов). О том, что происходило в этих лагерях с российскими немцами-трудармейцами, подлинная, без недомолвок и ретуши, правда писателя Лео Германа.
Строки набраны большим типографским шрифтом Allmächtiger, sei uns Gnädig!- так на родном языке звучит название художественно-публицистической повести. У её героев, обречённых на мучительную голодную смерть в экстремальных условиях унизительной депортации и «трудовых лагерей», зачастую оставалось одно утешение: вера в высшую справедливость милосердного Создателя, в силу молитвы. Только её могли они противопоставить геноциду и духовному порабощению.
Книга жадно читается благодаря динамичности повествования. По словам самого автора, повесть написана в строгой, рациональной прозе. Беллетристический элемент для него нечто вспомогательное, способ, но не цель. «В повествовании, — поясняет свою творческую задачу автор, — я постарался описать отрезок реальной живой жизни российских немцев, оказавшихся во времена Второй мировой войны в эпицентре всех реперессивных сил».
Повесть состоит из одиннадцати частей, в которых даны живые, психологически тонко и чётко обрисованные образы героев. Вереницей проходят перед читателями колоритные типы-характеры, представляя многоплановую (идеологическую, социальную и поведенческую) панораму жизни адъютантов тоталитарного режима и его бесправных жертв.
Выстраданность, выношенность каждого наблюдения позволили автору детально проследить ход мыслей героев, представить взору читателя ни на минуту не прекращающийся в их сознаниии мучительный процесс поиска истины. Происходящее в развитии не только внешних, но и внутреннних проявлений героев представляет писатель уже в первых главах повести «Начало тернистой тропы», «Новосёлы»: «Никто из этих простодушных доверчивых людей не мог себе представить, что ждёт их впереди, какая горькая участь им уготована…», «Непоколебимые твёрдые устои пошатнулись, совершилось нечто такое, что невозможно было осмыслить сразу».
События в книге развиваются одновременно по нескольким сюжетным линиям. В центре лагерная судьба Александра Менгеля и его сына-подростка, которому к моменту прибытия в «трудармию» не исполнилось и пятнадцати лет. Отец организовывает ему побег по подземному трубопроводу. Как знак, подтверждающий удачное завершение опаснейшего предприятия, подросток должен привязать на дерево вне зоны белую тряпку. Драгоценный лоскуток затрепетал на ветру лишь на вторые сутки. Писатель талантливо передаёт психологическое состояние отчаявшегося уже было отца.
Образ Александра Менгеля воплощает в себе лучшие человеческие качества. В должности бригадира ему удаётся спасти немало своих соплеменников от голодной смерти. Он сознательно завышает нормы реальных выработок, по результатам которых назначается паёк. При этом герой предельно правдив в отношениях с людьми и в оценке событий. Писатель изображает его ярым, непремиримым противником коммунистического режима. Образы его антиподов бывшего секретаря райкома партии Отто Гефа и коммуниста Альфреда Минга, раскрываются в многократных идейных стычках героев.
Судьбы обоих трагичны. Геф умирает на трудармейских нарах мучительной голодной смертью, несчастным молодым человеком Мингом овладевает бредовая идея быть погребённым во имя коммунизма в фундаменте одной из доменных печей. Последним оставшимся у него аргументом — собственной смертью пытается он продемонстрировать свою приверженность коммунистическим идеалам, рассуждая при этом так: «Здание, которое мы возводим, требует своих законных жертв, и мы должны на них идти независимо от того, насколько они будут велики и жестоки. По обычаям древних язычников в фундамент стоящегося здания замуровывали живую жертву».
Последовательно автор вводит читателя в мир, где единственная мысль довлеет над всеми остальными чувствами и побуждениями человека: как выжить? «Все мысли крутились вокруг сухой корки хлеба и черпака жидкой баланды», — пишет автор.
Некоторые из свидетельств писателя способны шокировать современного цивилизованного читателя, они просто-напросто не укладываются в голове человека с нормальной психикой. Приведённый ниже диалог двух трудармейцев, инвалида-горбуна Бальцера, за непростительную провинность переведенного на тяжёлые работы по строительству металлургического комбината, и его нового бригадира даёт представление о повествовательной манере автора и наглядно показывает, как людей доводили до последней грани, по определению писателя Лео Германа «затаптывали в липкую грязь»:
— Ты так и не сказал, где добываешь себе харч.
— Добываю из конского навоза,- сказал Бальцер, прищурив один глаз, чуть наклонив голову набок, посмотрел на Менгеля, как тот отреагаирует на его слова.
— Как из конского навоза? переспросил Менгель.Ты, Филипп, что-то темнишь.
— Вот тебе крест святой, — Бальцер быстро перечертил себе грудь. — Только нужно, чтобы был свежий помёт. Понимаешь, лошадей кормят ячменём, когда они оправляются, зёрнышки почти все остаются целые, только набухают. Я их наковыриваю по целой консервной банке, потом несколько раз промываю, затем варю и ем… Ничего страшного, что они побывали в животе лошади, сами зёрнышки целые, ничего с ними не сделалось. Вот этими зёрнышками только и выжил. Если бы не конный двор, меня бы давно уже отволокли в баландинский лес.
Бальцер говорил таким виноватым тоном, будто оправдывался за свой поступок.
— Ничего, Филипп, никто тебя за это не осудит. Живи, как можешь, — Менгель хлопнул себя по коленям, встал. — Ты вот что, брат Филипп, меньше о своём «источнике» разглагольствуй.
— Я никому и не говорил, только тебе. Если бы я стал всем рассказывать, завтра же на конном дворе появились бы сотни дистрофиков и стали копошиться в навозе. Нет, это место я застолбил, это мой единственный источник жизни, — сказал с горькой иронией Бальцер.
С надрывом, гневом и яростью, право на которые автор выстрадал и выносил в себе как непосредственный участник и свидетель трагических событий, повествует он об одном из самых сложных и противоречивых периодов советской действительности военного времени. Очевидна масштабность поднятого Лео Германом комплекса проблем и глубина их отображения в повести. Одна из основных тема межнациональных отношений в условиях тотальной антинемецкой пропаганды. Примечателен образ учительницы, немки, насильственно депортированной в один из Богом и людьми забытых аулов в голодной и холодной казахской степи. Она имела несчастье приглянуться морально и физически искалеченному войной фронтовику председателю Скобцову, котоый надругался над гордой женщиной. В его понимании бесправная спецпереселенка виновница его трагедии. По своей национальной принадлежности она чуть ли не лично обязана нести ответственность за бойню, развязанную Гитлером, «её родственником».
Притягательны во всех своих человеческих, национальных проявлениях образы казахов:сердобольного старика-скотовода Тюешала, бедняка,отдающего голодающим чужакам буквально последние крохи со стола, председателя Давлетбаева, который до ухода на фронт всеми доступными способами, в обход официальных «драконовских» предписаний помогал выживать несчастным страдающим людям.
Немало книг написано об этой скорбной эпохе. В них всесторонне осмыслены исторические, идеологические и морально-нравственные аспекты случившегося. Книга Леонида Ивановича Германа «Смилуйся, Господи!» в этом ряду. Она не затеряется в нескончаемом потоке подобной литературы.
Книги Лео Германа можно заказать с автографом у автора по телефону: 030/8156212
Надежда Рунде
20/06/08
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
