Демьян Фаншель страстный книгочей и меломан. В его домашней библиотеке тысячи томов, и там нет никого из нелюбимых авторов. Он — поклонник джаза, особенно блюзов, горячих старых рок-н-роллов, но любит и классику.
— Говорят, что судьба это характер. Твоя судьба привела тебя в Германию. Это случайность, характер, судьба?
— Это естественный ход событий. Следуя Мандельштаму: а кто нам обещал, что он обязательно будет совпадать с нашими неестественными желаниями?
— Насколько органично ты вошел в немецкую действительность? Не испытывал ли комплексов советского человека, меняя свой образ жизни?
— Я не испытывал комплексов советского человека и в Советском Союзе. Чего-то насмотревшись, и что-то посоображав, 11-летним сопляком заявил папе, что, если это Советский Союз, то я антисоветчик. Причем довольно громко, на улице, возле углового магазина, где кругом знакомые. Побледневший и похолодевший папа, зажав мне рот, почти подмышкой, быстренько уволок домой. На том мое диссидентство и закончилось. Без комплексов.
А если серьезно, уехав в 17 лет из дому, один, совсем в другой мир, на север России, и не живя, с тех пор никогда стабильно, подолгу, на одном месте, перестаешь тосковать по каким-либо определенным местам, «образу жизни» — и прочим, нужным нормальному человеку, вещам. Только по родным и близким, приятелям, милым сердцу людям. Мой «образ жизни», скорее внутренний. Так что и менять ничего не приходится. Тем более, в Кельне уже 12 лет. Так долго нигде.
— Говорят, когда человек счастлив, он беззащитен. Как ты относишься к этому утверждению?
— Никак. Счастлива может быть и бедная Лиза бледная и беззащитная, и Чингисхан вырезавший очередной городок с малыми и старыми. Вот тебе и утверждение!
— Суеверный ли ты человек? Веришь ли в предопределения, вещие сны? Может быть, в твоей жизни происходили странные, необъяснимые события?
— Абсолютно противоположное, я — скептический, кощунственный человек. Ни в какие сны не верю. А необъяснимые события сплошь и рядом.
— Говорят, что одним людям на роду написана искренняя вера в Бога, другим в удел вечные сомнения. Что дано тебе в этой жизни?
— Ничего себе вопросик для интервью! («Не могли бы вы, вкратце, буквально в двух словах: мировую историю от Большого Взрыва?»). Если в двух словах — о вере или неверии, то для меня это не проблема. Гораздо более интересным и завораживающим кажется существование, или несуществование бесконечности. Уже самой постановкой вопроса отметающей любые решения, бесполезное любопытство, вообще — все.
Попытки что-либо выведать, получить ответ при помощи кулинарных запретов (неедение вообще в пост, или каких-то продуктов), говорений в определенных постройках, в одно и тоже время, одних и тех же словесных блоков до скороговорки, до стирания смысла, попытки услужить, удружить этому, неоформленному, безбрежному чтобы твою, ничего не значащую сущность сделали вечно существующей, да и еще, по блату, переведя жить на верхние этажи, все это видится мне ну…, не совсем адекватным, что ли… Верить в доброго Босса, не верить ни в чох, ни в порох ничего не меняет. Антропоморфная субстанция, о которой ты спрашиваешь, существует она, или не существует, здесь исчезающе малая величина, которая, просто, без натяжек, вписывается каплей в эту большую загадку.
— «Тоска по Родине давно разоблаченная морока…» Тоскуешь ли ты по Родине?
— Что значит «по Родине»? По Советскому Союзу? По Одессе? По Западной Украине, по Львову, по Стрыю? По Северу, по Архангельску, по Палеме? По Вологде, по Устюжне, по дивному Великому Устюгу? Заморишься, тосковамши. Все во мне. А я в Кельне. Живем мы тут. А тоска, как говорили акмеисты по мировой культуре. «Отечество нам — Царское село». Все остальное, раз уж не сложилось не царское дело. «Ты царь живи один». Это и есть недостаток излишней тоски по мировой культуре прилипчивое цитирование.
— Существует категория несбывшегося, несмотря на то, как мы себя ощущаем. Что у тебя не сбылось, о чем ты сожалеешь?
— Да, в принципе, если бы по-другому сбылось, была бы другая жизнь. А мне моя нравится.
— Что является двигателем твоих чувств в творчестве?
— Ничто. Никакого такого «пламенного мотора»-двигателя. Просто судьбой подаренная антенка, настроенная на прием Тонкого Мира. Сиди и слушай. Кстати, по Аристотелю, Первичный Двигатель Бог. «Идея».
— Твои любимые поэты, писатели, твоя любимая музыка?
— У меня около 2000 единиц хранения домашняя библиотека: там никого из нелюбимых. Аудиотека около 180 дисков хорошей музыки: джаз, особенно блюз, горячие старые рок-н-роллы, доступная мне (для души) классика, настоящая не эстрадная народная подборка. Раньше барды (сам играл), теперь все меньше. Попсу недолюбливаю. Но и не морщусь, когда другим нравится.
— Бытует мнение, что интеграция меняет людей иногда до неузнаваемости. Что ты думаешь по этому поводу?
— Время меняет. И врожденные свойства характера им пестуемые. Интеграция, эмиграция. На них легко можно сваливать. Мол, граждане судьи, у этого подлеца было тяжелое детство и интеграция.
— Как ты думаешь, чем же все-таки отличается душа русского человека от души немецкого, скажем, гражданина? Правда ли, что есть нечто «особенное» в русской душе?
— Душа понятие индивидуальное, а не групповое. Русские немцы, русские евреи, русские генетические, присмотрись: все-таки больше отличаются (и группируются по этому признаку) первым словом. А их потомство в третьем поколении будет, все-таки, больше немцы. То же в Америке. То же в России. Если бы Казахстан был лет 100 страной одной казахской монокультуры: то же и в Казахстане.
— Возникало ли у тебя хотя бы раз желание вернуться назад?
— В детство пожалуй, нет. В молодость да. В первую матерость еще как! А география Бог с ней. Извозчики довезут.
— Если бы вернуть день отъезда, ты бы оставил все так, как есть, или все-таки бы уехал в Германию?
— В день отъезда я уже никогда ничего не меняю, хоть свет перевернись.
— Что ты больше всего любишь в немцах и в Германии?
— В каких-то немцах, русских, евреях что-то люблю. В каких-то что-то не люблю. А Германия словно дала возможность оклематься после болезни, сделанной накануне операции. Поддержала в бытовом плане так, как ни одна другая страна бы и не подумала. Это надо понимать. Какие-то возможности дала, какие-то сузила.
— Что ты можешь сказать о русскоязычной творческой интеллигенции здесь, в Германии?
— А ее как единого целого нет. Как и в любой другой стране. Кто-то нравится, кто-то не шибко, кто-то пустое место, не стоит и разговора. Все как у людей.
Интервью: Светлана Фельде
28/07/06
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
