Реформы в Казахстане. О партиях и выборах, о глобальных игроках и роли Евразийского союза, об импортозамещении, зарплатах и развитии сел беседуем с главой парламентского комитета по экономическим реформам и развитию регионов, доктором экономических наук А.П. Рау.
Альберт Павлович, как работается во главе парламентского комитета по экономическим реформам и развитию регионов при нынешней формуле власти?
– Формула «Президент, сильный парламент, подотчетное правительство» была ожидаемой, переход находился в движении, но эффект от перераспределения слагаемых зависит от профессионализма, ответственности личностей и в парламенте, и в правительстве. По формуле демократической страны мы, прежде всего, ориентируемся на Германию, поскольку больше знаем о ее конституционном устройстве – победившая на выборах партия назначает правительство, чтобы реализовать программу, которую поддержало голосами население. В интересах этой программы формируется бюджет и соответственно инициируются законы. Рост экономики обеспечивают нужные законы. Лично я здесь, в центре, 12 лет работаю.
Мой опыт показывает, что мы впервые начали более четко выстраивать, как я выражаюсь, «хвост». Так немцы говорят: правительство не должно «вилять собакой», то есть, парламентом. Мы нанимаем правительство не для того, чтобы на следующий день забыли обещания, которые дают на профильных комитетах при согласовании на должности министры. С нашего согласия (имею в виду свой комитет экономических реформ и развития регионов) четыре министра назначены. Это, конечно, не для престижа комитета делается. Вопросы стоят очень серьёзные: рост несырьевого экспорта в контексте общего роста экономики.
В регионах, именно в селах, к 25-му году стопроцентно надо решить проблемы водоснабжения. Это не значит, что мы сидим и ждем 25-го года – нет, на регулярной основе на заседание комитета вызываем того или иного заместителя министра, куратора конкретного направления, и он отвечает на вопросы депутатов о развитии несырьевого экспорта, о водоводах на сельских территориях и о многом другом. Проводим тематические парламентские часы, где уже министры докладывают о выполнении того или иного пункта программы. Смысл власти – в качестве работы. Когда я был совсем юным акимом, один старший товарищ мне сказал: «Власть – это не пальто на вешалке, ее надо брать и держать». Во власти работают люди, они принимают на себя полномочия, а дальше нужны результаты.
– Законы и формулы власти – это еще не результаты? Действительное может расходиться с желаемым?
– От человека, от его чувства ответственности, от желания получить нужный эффект все и зависит. Не только в парламенте или в правительстве – на каждом рабочем месте, так скажем. Перераспределение полномочий обрело законную силу. Что дальше? Все пойдет динамично и с опережением? При условии, если люди реализуют такой подход так, как было задумано. Меньше всего мне хочется говорить красивые фразы, как это нередко бывает в период реформ. В одном из интервью я приводил в пример партии ФРГ – выиграли они выборы или проиграли, на следующий день после выборов начинают работать на следующие.
– Чтобы участвовать в следующих выборах? Работа как агитация?
– Можно и так сказать. Но если электорат высоко оценил работу или, наоборот, оценил невысоко, что-то надо делать. Результаты – лучшая агитация. Насколько выполняются предвыборные обещания в случае победы, настолько и успешны шансы на будущее партии. В существующем законодательном поле надо пользоваться полномочиями, которые предусмотрены Конституцией и ведомственными законами.
– Что будет сделано для развития регионов?
– За 30 лет независимости Президент впервые поставил задачу разделить функции местного и государственного самоуправления. Это не только экономика – реализация любых программ от нее неотрывна. Именно поэтому задача стоит непростая. Недавно на заседании фракции я сказал, что в последний раз, лет 13-14 назад, я участвовал в совещании на тему местного самоуправления. С тех пор оно толком не обсуждалось. Это не значит, что мы теперь должны что-то резко сделать, наломать дров.
О чем идет речь? Прежде всего, о готовности местных сообществ брать на себя ответственность. Надо не просто полномочия отдать на местный уровень, а еще и ответственностью наделить. А здесь возникают большие вопросы. Самый простой пример – жилищная реформа. Сколько лет прошло, а содержание жилья все еще не стало абсолютной нормой для хозяев квартир в многоэтажках. Споры и тяжбы не прекращаются, а ведь кондоминиумы и жилищные кооперативы являются элементами самоуправления. По ходу этих явлений законы «подрихтовываем», исходя из правоприменительной практики, но все признают, что жилищная реформа идет тяжело в том числе из-за пассивности собственников жилья.
– Может быть, стоит задаться вопросом, почему люди не видят позитива в жилищной реформе?
– С кем обсуждать будем? Те, кого эта тема касается напрямую, проявляют к ней мало интереса. Парадоксальное явление. Только общее собрание может утвердить тариф, текущий и накопительный. Из последнего производятся затраты на ремонт дома, и какими они должны быть, решает общее собрание, ходить на которое не привыкли. Это пример самоуправления, его качества.
Позитива немного, а равнодушие большинства участников явное. Люди просто не видят, как все это работает. Жилье находится в собственности граждан почти 30 лет. А они не знают, зачем нужен накопительный счет, минимальный тариф и т. п. К чему это может привести? Тариф должен быть экономически обоснован, иначе мы добиваем свое жилье. Так нередко и происходит. Все требуют низкий тариф, но чтобы и крыша не протекала, в подъездах было чисто, стекла сияли, светильники горели и лифты работали, как часы. Где брать деньги на этот порядок? Просить у государства? А дом, с учетом кондоминиума, в собственности жильцов дома. Вы же не просите денег у государства, чтобы ремонтировать собственную машину – понимаете, что это делается за свой счет. С домом – то же самое, но люди не всегда это принимают.
Теперь стоит вопрос по развитию широкого самоуправления на местах, передаче власти в руки сельчан. Это хорошо и правильно, но я убежден, что полномочия надо передавать постепенно. Чтобы люди были готовы их принять. Это первое условие. А второе: полномочия должны быть обеспечены надежным источником финансирования.
– Вы ставите на второе место финансирование, тогда как сельская власть видит этот пункт первоочередным.
– По финансам уже многое сделано. Селам, сельским акимам оставили практически все местные налоги. Он получает налог на землю не только в сельском населенном пункте, но со всего сельского округа, со всех посевов и т. д. За аренду земли средства теперь иду не в район, а в бюджет сельского акима. Проблема в том, что большая часть сельских населенных пунктов несамодостаточна. Поэтому Президент сказал о прямом финансировании местных бюджетов.
– Значит, не только о налогах речь, но и об энных суммах в «живом» виде?
– С этим еще предстоит разбираться. Из республиканского бюджета – это порядка 14 триллионов тенге – больше двух триллионов возвращаются регионам. Так делается для выравнивания очень сильной дифференциации среди регионов по ВВП на душу населения. Поэтому распределительная функция у государства, тем более унитарного, всегда была. Но там, где есть возможность не гонять деньги туда-сюда, нужно найти налоговые источники финансирования. Смотрим, какие еще налоги можно оставить на местах. Налог на прибыль малого бизнеса уже остается в местном бюджете, сейчас обсуждаем о НДС с малого бизнеса.
С такой налоговой базой увеличится самообеспеченность регионов, прежде всего, районов и городов. Насколько реально это будет работать? Прогнозы по корпоративному налогу даже в непростые из-за локдауна 20-21 годы перевыполнены были почти в два раза. Потому что регионы получили стимул: если деньги остаются нам, мы их добудем в том числе за счет поддержки МСБ. Ожидаем, что по этому принципу будут действовать города, районы и села, если налоговые поступления не надо будет никому отдавать.
– В республиканском бюджете появится брешь, если названные виды налогов перестанут поступать?
– На республиканском уровне это, грубо говоря, «мелочь», я имею в виду налог на прибыль с малого бизнеса. Тогда как в регионах любые доходы чувствительны.
Поднимется заинтересованность в развитии малого бизнеса, количественного и качественного его роста. Подчеркиваю, что и в этих вопросах нужна вдумчивая работа без резких движений, чтобы завтра новые проблемы не появились. Страна у нас очень большая, по целому ряду факторов, помимо экономического потенциала, есть демографические и даже ментальные различия – это тоже никогда нельзя сбрасывать со счетов.
– Каждый такой шаг может выйти и на политический уровень. Как Вы считаете?
– Может. Через реформу выборного законодательства. На совете национального доверия прозвучало, что формировать парламенты и маслихаты исключительно по партийным спискам неправильно, надо вернуться к мажоритарной системе. Уж очень сильные предложения высказывались. Мы проработали несколько созывов чисто по партийным спискам. Культура партийная, которая присуща странам с развитой, как мы привыкли говорить, демократией, за это короткое время еще не устоялась. Общество это чувствует в той или иной мере, но беспартийный политический потенциал о себе заявляет. Это очевидно, когда речь заходит о том, что беспартийный человек лишается конституционного права быть избранным. Я задал вопрос: почему не вступаете в партию, которая отвечает вашему мировоззрению? Мне отвечают: нет такой партии, в которую бы хотелось. Приводится в пример Германия, где есть популярная партия Зеленых. Хотя даже по прежним нормативам с порогом в
20 тысяч человек, если столько желающих заняться политической деятельностью экологов набиралось, они могли создать свою партию. Но почему-то хотят идти в политику «поодиночке», на мажоритарной основе. Но именно для того, чтобы появились новые партии, для конкуренции, помимо партии центра «Аманат», партии «Аул», левого толка Народной партии, либеральной в переводе на немецкий «Ак жол», нужно пополнить партийный спектр. На упомянутом выше телеэфире нам задавали вопрос: когда вы распуститесь? Мой ответ был простым: когда примем весь пакет законов, которые инициировал Президент, тогда на их основе можно объявлять о новых выборах. Может, к этому времени зарегистрируется и новая партия, поскольку порог снизили существенно.
– На что рассчитывают потенциальные одномандатники?
– На поддержку тех, кто им ее обещает. За ними стоит либо партия, либо общественная группа, условно говоря, союзы или общественные движения, но наиболее худший вариант – это «денежный мешок», который финансирует его избирательную кампанию и который надеется потом извлечь из него дивиденды. Я говорю об этом открыто: не заблуждайтесь на счет самовыдвиженцев. Никто не забирает у них права ни на агитацию, ни на организационную поддержку. Если в районе есть человек с большим авторитетом вне партии, пусть идёт в одномандатники. Но если в другом районе такого претендента нет, тогда пусть партия идёт там общим фронтом. Это и называется развитием политической системы, политической культуры. Об этом я и говорил на недавних дебатах на «Хабаре», там полтора часа об этом во всеуслышание заявляли. И после передачи я сказал своим оппонентам: вы все «топите» за честные выборы, чтобы те, кто сидит в избирательных комиссиях, не были ангажированы властью, тогда давайте примем закон по формированию избирательных комиссий. Я привел в пример Германию, где все избирательные комиссии формируются чисто из волонтеров. Люди идут в избиркомы по собственному желанию.
У них такой же гражданский долг голосовать, как и гражданский долг считать голоса. Можем мы перейти к такому порядку формирования изберкомов? Найдется ли у нас столько ответственных добровольцев?
– Какой ответ услышали?
– Я так вопрос поставил: коллеги, вы все говорили, что нам демократии мало, давайте объявим, что только волонтеров берем в комиссии. Ответили отрицательно: нет! Потому что в городе в одном, другом, в районах, действительно, наберут людей, которые привыкли к участию в комиссиях, они в такой работе специалистами себя считают. Но нельзя исключать, что основная масса скажет: пусть аким ищет, кого привлекать. Понятно, что в избирательной комиссии должны быть представители всех партий. А я говорю: на выборах в Германии я был единственным наблюдателем от ОБСЕ. Там их вообще не было при подсчете голосов. Потому что люди абсолютно уверены в честном подсчете, там просто иного быть не может. К таким выборам надо прийти и нам – это неблизкая дорога. Не само собой происходит, а в результате эволюционного процесса. Идеальных систем нет, но они подразумеваются как цель. Это касается и местного самоуправления, и избирательной системы. Необходимо большое количество людей, которые хотят заниматься продвижением хороших идей.
– Альберт Павлович, как продвигать эти идеи в условиях глобальной нестабильности? Два государства в ЕАЭС подвержены мощным санкциям. Правда, нефть на этом фоне дорожает. Компенсирует ли это риски?
– В 21-22 годах наполняемость по нефти шла с плюсом. Этому отчасти способствует и девальвация национальной валюты. Когда конвертируется выручка за нефть и ГСМ, больше приходит тенге. Но есть проблемы другого характера – на фоне мировых цен на топливо растут и цены на многие товары. Людям трудно объяснить, что причина идет из 20-го года, когда «накачали» триллионы долларов в Америке, где находится основной печатный станок. Оттуда по налаженной схеме инфляция разбегается по миру.
Это, что называется, палка о двух концах. С одной стороны, высокие цены на нефть радуют. Грубо говоря, у нас точка отсечения от нефтяной выручки – 60 долларов, все, что выше, уходит в нефтяной фонд. Но дело в том, что, как правило, после таких скачков цен на энергоносители в мировой экономике начинаются проблемы. Поэтому не стоит уповать на то, что сейчас тех «бумажек» накопим в нефтяном фонде. Они будут храниться опять же на западных счетах, они не работают на экономику. Поэтому коньюнктурные колебания цен не стоит считать большим преимуществом. Кто-то, наверняка, наживется, но если смотреть вперед, то стагнация мировой экономики вполне вероятна. Чем дороже нефть, тем сложнее производству. Немногие это понимают. В 90-е годы, когда тоже галопировала инфляция, мы ничего не строили. А сейчас мы строим много – жилье, дороги, социальные объекты. Видим удорожание хотя бы арматуры и т.п. Это одна из проблем, которую обсуждаем с правительством. Стройка – генератор индустрии, рабочих мест, тормозить ее себе дороже. Если от политической реформы отойти на минуточку, то на сегодня основное – это оперативное принятие правительственных мер.
– В чем они заключаются?
– Приведу в пример 2015 год. Доллары из Казахстана утекали в погоне за подешевевшими российскими товарами – из-за разницы в курсе и срочного пакета антикризисных мер у них. До конца сессии мы решим, как противостоять такой тенденции, если она станет повторяться. Это преодолимо – просто работы добавится.
– Какие отношения сейчас с Россией? Нет ли намерений выйти из ЕАЭС?
– Я бы ответил лаконично и дипломатично. Поскольку Президент – профессиональный дипломат, то и нам надо соответствовать. Очень сильно надеюсь, что он правильно проведет нас через создавшиеся политические и экономические рифы. Внешнеполитический курс – прерогатива Главы государства. Россия, Китай, США, Турция – серьезные игроки, интересы которых пересекаются в нашей стране. Чтобы не быть никуда втянутыми, не попасть на санкции, требуется политическое и дипломатическое умение.
Да, раздаются голоса, что участие в ЕАЭС оборачивается нам проблемами. Давайте смотреть с позиций геополитики. Евразия – континент, и традиционно морские державы заинтересованы, чтобы на этом континенте, а если конкретно, то на Евразийском рынке было побольше границ. Для чего? Чтобы прохождение товаров с востока на запад и с запада на восток было выгоднее морским, а не континентальным путем. А нам сухопутные магистрали дают доход. ЕАЭС для того и создавался, и Казахстан, можно сказать, один из самых заинтересованных участников. Откройте Стратегию 2030: один из семи приоритетов – использование транзитного потенциала. Все 25 лет мы вкладывали миллиарды долларов в обустройство китайской границы, строительство транзитных авто- и железных дорог, портов разного профиля на Каспии. Такие деньги вложены для того, чтобы все окупалось сторицей. Когда по Казахстану можно проехать, от того что дороги хорошие и таможен нет до самого, условно говоря, Бреста, это выгодно.
Те, кто призывает отказаться от ЕАЭС или приостановить членство, вольно или невольно действуют в интересах не наших бенефициаров. Надо понимать: все основные нефтепроводы и доставка грузов идут через Россию, Беларусь. Оставаться в ЕАЭС в стратегическом плане – в интересах Казахстана.
Людмила Фефелова
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
