Одна категория писателей в погоне за элитарностью текста всё больше отдаляется от читательской публики. Читатель, к сожалению, даже встав на носки, порой оказывается не в силах дотянуться до такого текста.
Дело здесь, безусловно, не только в писателе и тексте, но и в читателе. Где вы, господа Информированный Читатель Стенли Фиша, Образцовый Читатель Умберто Эко? Стенли Фиш хотел бы, чтобы Читатель понимал все возможные языки, на которых говорит текст, постигал все его тонкости и сложности. Это утопично, но стремление к утопии уже совершенство. Умберто Эко ждёт читателя, предвосхищающего шаги нестандартного, открытого текста. Это реально, преодоление стандартов путь к гениальной простоте. Но всё же где тот читатель, которому писатель с уверенностью скажет За мной, мой читатель!, не утруждаясь вычерчиванием подробной схемы следования за ним?
Другая категория писателей, стремясь приблизить к себе читателя и не умея создавать элитарные тексты, пишет чтиво, превращая чтение не в труд и творчество, а в отдых. В сомнительный отдых, ведь душа читателя не отдыхает, а обрастает слоями бедных образов, слов, полупоступков, полуидей, полуприёмов. Ум молчит, текст легко читается по диагонали, книги глотаются нежёванными. Запоминаются только названия, и то не всегда. Жевать-то и нечего, ведь автор не знает, как творится то, что можно жевать, наслаждаясь вкусом, привкусом, вязкостью, плотностью или нежной структурой слога. А если и знает, то не может выразить.
Третья категория писателей творит Литературные Жвачки. Жевать их можно, но не хочется. Приедается с первых трёх страниц. Чтение взахлёб быстро переходит в разочарование. Скука, скука царит на страницах. Так и ждёшь, когда же золотой самородок в руках превратится в навоз. Ведь он алхимическая подделка.
Поэтому обнаружить автора, близкого и понятного читателю и не относящегося к перечисленным выше категориям, отрадно. Таков, к примеру, Андрей Геласимов.
Главный герой повести «Жажда, утоляющая голод» Константин, бывший российский солдат, участник войны в Чечне, в буквальном смысле опалён войной. Загорелся БТР, Константина спасли последним из экипажа. Друг Сергей, следуя приказу, сначала вытащил тех, кто шевелился (они наверняка живы), считая, что Костя мёртв. Но Костя был жив.
После войны жизнь продолжается. Сергей куда-то пропал. И бывший экипаж Костя, Генка, Пашка разыскивает его на Генкиной машине.
Лицо Константина Чужое Лицо. Герой Геласимова попадает в когорту литературных героев, чьи лица обезображены. К примеру, это герои романа Кобо Абэ Чужое лицо, рассказа А. Толстого Русский характер.
Вспомним, что герой Кобо Абэ теряет привычную связь с людьми, ощущает себя среди людей незаконно вторгшимся пришельцем. Его трагедия усилена жёсткой регламентацией, царящей в японском обществе. Японец с обезображенным лицом, выпав из общества, став заметным для всех, испытывает сильный психологический шок, поэтому он, чтобы не выделяться из ряда других людей, ищет замену лица маску. Отношения героя с женой носят сложнейший характер.
Егор, главный герой рассказа А. Толстого Русский характер, боится признаться родным и близким в своём несчастье, но их любовь к нему преодолевает препятствия. В военное время Егор герой, его облик должен вызывать уважение, сострадание основной массы людей. Ясно, что в послевоенное время переживания Егора усугубятся.
Как и герои К. Абэ и А. Толстого, Константин стремится к изоляции от общества. Занимаясь евроремонтом квартир, он договаривается с клиентами по телефону, избегает встреч с людьми. В отчуждении от людей его сходство с другими носителями чужих лиц. Константин оберегает не столько себя, сколько других людей от их бестактности. Просто этот маленький мент сказал, что с моей рожей не по вокзалам ходить, а дома сидеть. Чтобы пассажиры не испугались. Как жить в таком бесцеремонном мире?
Константин не нужен своим родным и близким. Мать и отец разведены, у отца другая семья, молодая жена и двое детей, у матери сожитель. Жены или любимой девушки у Константина нет и не было. Единственный близкий человек, Александр Степанович, директор строительного училища, в котором учился Костя, живёт (жив ли?) далеко и не знает о трагедии своего ученика. Герой Геласимова был одинок и до трагедии. В этом его частное отличие от других рассмотренных выше обезображенных героев. В поисках Сергея Костя встречается с отцом и его новой семьёй, но особого сближения с отцом не происходит. С детства мальчик привык жить внутри себя. Ощущение жизни внутри себя сейчас усугубляет алкоголь: Сидишь внутри себя, как в космическом корабле. На запросы не отвечаешь. (Заметьте, что спиртное в повести Жажда пьют именно те герои, на чьей стороне симпатия автора. Им трудно жить среди ненастоящих людей не потому ли они прибегают к спиртному, самому простому и неверному способу защиты?).
Отличие не только в былом одиночестве. Трагедия Константина на фоне произведений Кобо Абэ и Алексея Толстого ДРУГАЯ. Что делает её другой? Время? Характер героя? Его окружение? Нет. Трагедию Константина приглушает (не умаляет) авторская манера подачи материала. Это можно увидеть на разных уровнях текста.
1. Лексика. Тональность.
Я открываю рот. У Серёги на лице ужас. Он прямо ладонями гасит на мне огонь. Я хочу закрыть глаза, но век нет. Они обгорели. Таких страшных фраз в повести немного. И поэтому тональность редко звучит пронзительно.
Андрей Геласимов хороший психолог. Нет, нет, он не просчитывает психологическую реакцию своего читателя. Когда мы говорим Он хороший психолог, то можем иметь в виду Он непорядочный человек, который управляет нами, может спровоцировать нас на корыстную для себя реакцию или действие. К Геласимову это никак не относится. Он просто любит читателя и заботится о нём. Он не ранит читателя, не рубит с плеча, не вынимает хирургическими инструментами сердце читателя из грудной клетки. Но делает так, что сердце читателя бьётся в унисон с сердцем текста. УМЕЯ изображать боль, Геласимов ПРИГЛУШАЕТ её звучание. Этим он обретает широкого читателя. Не все створки читательской души распахиваются навстречу такому автору, как Геласимов, но читателя он не теряет.
Российский Кафка Сигизмунд Кржижановский характеризует подлинную лирику (да и подлинную литературу) так: Рыба, если ей зацепить крючком за кишки или сердце, издаёт тонкий струнный звук это и есть подлинная лирика. Всегда ли читателю нужно знать, что писатель творил в таком страшном, подвешенном состоянии? Я раньше считала всегда. Потом стала сомневаться.
Язык Геласимова тяготеет к предельной краткости конструкций, разговорности. Простота языка и органичное вплетение в диалоги и внутренние монологи жаргона, просторечия, даже матерка также приглушает пронзительность драмы Константина.
2. Композиция. Хронотоп.
Вспомните новеллу И. Бунина Лёгкое дыхание. Молоденькая гимназистка Ольга Мещерская застрелена офицером, своим любовником. Это страшная трагедия. Девушка, обладающая самой сутью женской красоты лёгким дыханием, дуновение которого так завораживающе действует на мужской пол, становится жертвой своих небрежных отношений с неказистым офицером плебейского вида. Психолог Лев Выготский гениально подметил, что содержание этой новеллы (трагически оборвалась жизнь юной женщины) нейтрализуется формой: тяжёлая фабула так умело спрятана в тексте, что константным впечатлением остаётся ощущение лёгкого дыхания.
А. Геласимов трагедию в БТРе подаёт читателю не сразу, а фрагментами, перемежая с событиями далёкого прошлого (детства) и настоящего. Вот обожжённый герой лежит в госпитале В следующем кадре он, школьник, находится в операционной, ожидая операции по удалению аппендикса Далеко не на всех страницах повести герой предстаёт перед нами с обожжённым лицом. Нередко это мальчик, юноша трагедия ещё не произошла. Уже случившаяся трагедия ОТОДВИГАЕТСЯ. Полностью трагедия даётся не как явь, а как сон именно во сне, иллюзорной действительности, герой вспоминает то, что случилось с ним.
3. Манера повествования. Ирония.
Субъект повествования у А. Геласимова отстранённо ироничен по отношению к изображаемым событиям, фактам, лицам. И в то же время он находится в самой глубине действия, он скрыто психологичен. Подобная манера напоминает, к примеру, творческий почерк С. Довлатова, Ю. Полякова.
Ярче ироническая отстранённость у Геласимова заметна в других произведениях например, в повести Фокс Малдер похож на свинью, в отдельных рассказах. В этих произведениях ситуация не трагична (или не столь трагична) и поэтому легко подвергается отстранению. Однако и в Жажде приём иронического отстранения удачен. Константин зачастую рассказывает о происходящем с ним, как будто видит это со стороны. Отстранённость нужна не для героя или автора, а для читателя. Полностью скрыть переживания героя автор не может, но как бы отстраняет их, облегчая боль читателя за героя.
4. Система персонажей.
Внимание от главного героя автор нередко переводит к другим персонажам, допуская их на авансцену. Геласимовым хорошо прочерчен второй план повести к примеру, система второстепенных персонажей, которая тесно связана и с фабульным, и с глубинным уровнями произведения. Пожалуй, самый оригинальный образ-персонаж в повести это директора училища, в уста которого, кстати, и вложено словесное выражение главного мотива жажды: Меня мучает жажда. Бесконечная жажда (недаром Александр Степанович уезжает жить к морю). Этот герой прорицательно подмечает и главную черту главного героя (и повествователя в одном лице) его отстранённую иронию: И свою иронию ты можешь засунуть себе сам знаешь куда. За иронией нельзя полностью скрыть боль.
Образ Александра Степановича по силе затмевает главного героя. Где можно увидеть директора училища, по дороге домой раздающего деньги бомжам (они ждали его целой толпой), говорящего спасибо птицам за то, что они есть? Директора училища, приглашающего ученика к себе домой и там заставляющего рисовать, учащего видеть мир глазами художника?.. Александр Степанович, человек огромного сердца, разглядевший в Косте талант, своеобразный духовный двойник главного героя в повести.
На разных уровнях текста автор приглушает трагедию героя. Возникает стойкое ощущение того, что чужое лицо далеко не главная тема повести. Главная тема это настоящие люди. Такие, как Александр Степанович. И сам Константин.
Автор возвращает своего героя к полноценной жизни, хотя и не в силах полностью уберечь его от уколов чужими взглядами, страхов, поражений. Опалённый войной герой постепенно обретает себя. Сначала, ещё прячась, страдая, он с интересом наблюдает за миром из тонированного стекла автомобиля. Затем вспоминает о своём даре художника. Он рисует не только всё, что видит острым взглядом художника, но и погибших товарищей, таких, какими бы они стали сейчас. К концу повести Константин смело идёт по перрону, подставляя лицо ветру, едет домой в электричке, не сторонясь людей, и в самом финале вновь обретает своё лицо.
я заметил на столе лист бумаги. Рядом лежал карандаш. Когда вошла Ольга, я почти закончил.
— А чьё это лицо? сказала она. Как будто знакомое?
— Моё, сказал я и положил карандаш.
Спасительна та литературная вещь, в которой побеждает искусство.
Почему герой, найдя пропавшего друга, находит, в первую очередь, себя? Быть может, он наконец прощает Серёгу за его ненамеренное промедление при спасении товарища из горящего БТРа? Или, в который раз (!) заново пережив в сознании свою трагедию, переосмысляет её? За время поисков Сергея преображается не только Костя, но и Генка, признавшийся, к примеру, что это он, а не Пашка, украл их общие деньги. В поисках Сергея герои, объезжая армейских друзей, начинают всячески помогать им покупать лекарства, витамины, прибор для измерения давления, просто оставлять деньги Почему?
Ответ знает текст. Слово за читателем. Повесть А. Геласимова Жажда способна утолить здоровый книжный голод хорошего Читателя.
Елена Зейферт
07/10/05
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
