Я вновь и вновь вчитывался в объявление, что правительственным решением в Казахской ССР создается республиканская немецкая газета «Freundschaft», и она должна доносить слово партии до читателя на родном языке. Объявление обошло все республиканские газеты: «Казахстанскую правду», «Ленинскую смену», попало оно и в газету Целинного края.
На дворе стояла осень 1965 года. После очередного Пленума ЦК КПСС пресса обслуживала кампанию по реформированию промышленности. Мой первый и тогда еще очень скромный опыт районного газетчика подталкивал к вопросу о том, что же такого произошло, после чего потребовались дополнительные средства идеологического воздействия на немцев? Вопрос не давал покоя, ибо за какой-нибудь десяток лет несколько раз закрывались и открывались газеты на казахском языке.
Ответ последовал сам собой вскорости после объявления. В Целиноград приглашались журналисты, владеющие немецким языком и имеющие опыт газетной работы. Сидя в периферийной Торгайской глуши, в городишке Аркалык, мне трудно было определить уровень своих знаний по немецкому языку, да и к тому же между районной и республиканской газетой существовала весьма солидная дистанция, на заявление на соискание вакансии я отослал. Ответ за подписью редактора Алексея Шмелева пришел довольно быстро. Я тут же поехал на собеседование. Началось оно с разбора ошибок в моем заявлении, написанном на родном языке, грамматику которого я постигал в 5-7 классах и только. Дальше был английский в техникуме и потом снова родной немецкий, на заочно в вузе.
Расстались мы, согласившись в том, что редакции я нужен, ибо разговорный родной, пусть на диалекте, все же сохранился, читал я и готический шрифт, ибо готовился к школе два последних военных года по единственной в доме книге – Библии. Наша встреча дала мне пищу для размышлений. Оказалось, что редакция создается в ответ на требование солидной делегации немецкой интеллигенции, побывавшей в Москве в Анастаса Микояна. Круг обсуждавшихся там вопросов был широк. Делегация просила воссоздать незаконно ликвидированную АССР немцев Поволжья, а получил народ, как гласит казахская поговорка, на запрошенного верблюда всего лишь ягненка, то бишь газету.
Надо прямо сказать, что создание газеты давало надежду на поэтапное решение большого комплекса специфических национальных запросов немецкого населения. И в силу этой веры Алексей Шмелев смог в сжатые сроки набрать команду, и с октября месяца 1965 года пишущая братия стала накапливать портфель материалов. Коллектив изначально был возможен лишь в таком составе: одна половина активно колесит по республике и пишет, а вторая – в редакции переводит на немецкий язык. Первые неплохо разбирались в жанрах и технологии партийно-советской печати. Это в основном была молодежь, которая недавно вышла из вузов или доучивалась заочно. Знатоки же языка пришли в весьма престарелом возрасте – пенсионеры из школ, бухгалтерий, либо строительных подразделений. Другая половина работала до войны в редакциях немецких газет или были рабселькорами.
Главному редактору удалось самое трудное – создать такой морально-психологический климат, в котором каждый осознанно дополнял коллегу. Молодежь у ветеранов училась родному языку, а ветераны у молодежи постигали технологию, которая за четверть века изменилась до неузнаваемости.
Задолго до выпуска первого номера кроме штатных новобранцев в Целиноград прибыл десант из Москвы, группа ведущих журналистов центральной газеты на немецком языке «Neues Leben»: Лев Гурвич, Павел Походин, Игорь Городецкий. С этими наставниками делались первые шаги, отлаживалась внутриредакционная «кухня».
Для редакционного коллектива как награда была встреча с легендарными личностями из числа советских немцев, принявших приглашение главного редактора и взявших на себя роль «повивальной бабки», помогавших в меру сил, а нередко просто одержимо работавших во имя быстрого становления ежедневной газеты форматом «Правды». В этой когорте были писатели, помнившие первые всесоюзные съезды писателей, участвовавшие в их работе Доминик Гольман, Эрнст Кончак. Позднее внесли свой вклад в становление газеты Нора Пфеффер, шванкист Пауль Рангенау и многие другие. Эти активисты с первого часа поднимали газету, и газета поднимала этих людей в глазах читателей.
Изначально было абсолютно понятно, что само по себе собрание таких людей, их кулуарное общение, пусть даже ненадолго, не сможет генерировать новых идей, устремлений, рекомендаций, пожеланий. В редакцию были приняты члены делегаций немцев, что имели встречу в правительственных кругах Москвы, Гуго Вормcбехер и Карл Вельц. Другие члены делегации, как, например писатель Доминик Гольман и Эрнст Кончак, месяцами по праву пенсионеров становились как бы штатными сотрудниками. И совершенно естественно, что то и дело заходила дискуссия: а все ли сделали и так ли сделали первая и вторая делегации?
Для меня, да и для таких же молодых как я, Арвида Ланге, Ивана Битнера, Эриха Хваталя, было огромным откровением, что мысли о реабилитации оклеветанного правительственным указом августа 1941 г. советского немецкого народа никогда не покидала умы таких интеллигентов, как писатели Доминик Гольман, Андреас Закс, художник Вильгельм Михаэлис. Мобилизованные в трудовую армию, они оставляли свои автографы на первом сваленном дереве: первый удар по врагу! На первой вагонетке угля: все для фронта! На первом плоту по реке Печоре: тыл для фронта!
Я убежден, что каждый из нас, молодых, знал многое о трудовой армии по рассказам отцов, братьев, сестер. Однако что довелось услышать из уст этих уважаемых людей, узнать их оценку сталинским лагерям смерти – это было нечто совсем иное. Общаясь с нашими ветеранами, мы учились тихо понимать Александра Солженицына и его сверхточное определение – архипелаг ГУЛАГ.
Газета «Freundschaft» имела статус издания газеты «Социалистық Қазақстан», но фактически целиком и полностью управлялась отделом пропаганды ЦК КПК. Без увеличения можно сказать, что кураторы пеклись об одном: как снизить уровень религиозности среди немецкого населения, как бороться с эмиграционным настроением и всякой попыткой воссоединиться с родственниками за границей, особенно в ФРГ.
Вся работа редакции, в том числе и ее общественных организаций, естественно, строилась по принципу календарно-творческого плана. В редакции каждый третий был коммунист, а мне выпала участь стать их секретарем. Вспоминаю заседания наших редколлегий и поражаюсь мудрости и изворотливости ума Алексея Дебольского. То, что нельзя было прямо вписать в рабочий план отделов редакций, непременно находило свое отражение в организационно-массовой работе, например, семинар-совещание с рабсeлькoрами и распространителями печати, семинар с литераторами, с руководителями художественной самодеятельности и многое другое. Редакция получала много писем.
В иную неделю их было до полутораста. Закон редакции гласил: на каждое пришедшее к корреспонденту письмо должно уйти в течение пяти дней ответное письмо из редакции. Заведующий отделом Генрих Эдигер еженедельно давал на летучке расклад общения: редакция читатель. По этим связующим нитям нам подсказывалось, что нам отстаивать на страницах газеты, что воплощать в жизнь, за что бороться в кабинетах своего высокого начальства.
Немецкая ежедневная газета в Казахстане имела большой коллектив, но не была единственным островком национальной культуры. В ту пору уже около пяти лет выходили в эфир передачи на немецком языке, и в них была высока доля народных песен, развлекательных инсценировок. Подпитывая, таким образом, надломленную за долгие годы репрессий и замалчивания духовность, слушатель-читатель хотел утолять свой голод на национальную культуру все большими объемами статей и передач. В Караганде появились телепередачи. Теперь действия двух редакций координировались, и ставилась проблема создания национальных и интернациональных коллективов художественной самодеятельности, которые были бы достойны звания народных. На следующем этапе ставился вопрос о создании профессионального ансамбля, и он таки родился и с тем же названием «Freundschaft». Начались обменные гастроли по селам.
Дружбе народов, сплочению наций уделялось в газете всегда наибольшее внимание. По инициативе Алексея Дебольского были организованы обмены между коллективами шахты им. Костенко в Караганде и горняками германского города Цвикay. Состоялись и творческие командировки между немецкими редакциями газет Чехословакии и Казахстана.
К числу крупных свершений, к которым газета довольно долго стремилась, следует отнести обоснование настойчивой необходимости иметь немецкий театр. Это была вязкая и долговременная кампания. Путь для абитуриентов в Высшее театральное училище им. Щепкина прокладывался общими усилиями центральной газеты «Neues Leben» и «Freundschaft».
Тот же метод постепенной подготовки почвы у начальства и общественного мнения, читательской аудитории был использован для направления специальной группы выпускников школ в МГУ и КазГУ на факультет журналистики. Мне лично приходилось принимать участие в судьбе этих студентов в г. Алматы. Добиться понимания в партийных инстанциях в этом случае было проще, ибо изначально было известно, что в коллективе непропорционально много сотрудников преклонного возраста.
Национальная газета всегда несет особую специфическую нагрузку и неустанную заботу не только за селекцию своих кадров, но и за подрастающих читателей. Из молодых журналистов во «Freundschaft» выросло немало известных публицистов, ставших лауреатами всесоюзного конкурса Союза журналистов, в частности, Лео Вайдман, принятый затем и в Союз писателей. В Москву в «Neues Leben» были делегированы Гуго Вормcбехер, тоже ставший членом Союза писателей, Арвид Ланге, довелось там отработать 18 лет в качестве собкора по Казахстану и Киргизии и мне.
Оглядываясь на историю газеты, нельзя не отдать должное коллективу ее редакции. Члены редакции и, в первую очередь, ее главный редактор Алексей Дебольский работали и жили с одной мыслью: реабилитировать национальную психологию, возродить духовность, восполнить тот провал в национальной немецкой культуре, который образовался в августе 1941 r. и затянулся на долгие годы.
Алексей Дебольский был участником войны и длительное время работал в Берлине после войны в редакции «Tägliche Rundschau». Он поражал нас стилем своего письма, его емкостью и дисциплиной мысли. Кроме того, он был одаренным дипломатом и смелым человеком. Незабываемым был выпуск газетного номера, посвященного 20-летию Победы. Четыре года войны и на каждой странице сводка Совинформбюро за 9-е мая каждого из этих военных лет. Я тогда впервые с азартом работал в Госархиве. Впервые мы писали о Герое Советского Союза Роберте Кляйне и защитниках-немцах Брестской крепости по книге Сергея Смирнова. Заговорили впервые о трудармейцах, их вкладе в Победу. Для нас это был психологический прорыв и, скажу откровенно, исподволь мы ждали, что могут нам за эти материалы «указать».
Следующий шаг в этом направлении был уже менее трудным, участники войны немецкой национальности стали обнаруживаться со слегка или сильно измененными фамилиями. Другие воевали считанные месяцы, но проявляли огромные чудеса мужества. Иным война отпускала считанные дни жизни или даже часы и минуты. Тем же героям Брестской крепости.
Еще год и еще один подобный прорыв. Речь идет о Великой Октябрьской социалистической революции, о ее 50-летии, об активистах установления новой власти, о героях Гражданской войны. О них было легче писать, но над нами всегда довлел пресс комплекса неполноценности в силу того, что однажды нас пометили этой печатью и тем самым отодвинули на обочину общественно-политической жизни.
В первые послевоенные годы у нашего народа в результате депортации, мобилизации на фронт и в трудовую армию, как ни у кого из всех двенадцати репрессированных и депортированных народов, стояла проблема отыскать родителей или детей, имея на руках лишь один адрес: Советский Союз. И на этом поприще газета снискала себе уважение и признание своего читателя. Счастье встречи с родственниками, встречи дочери с отцом, благодаря лишь моей фамилии под статьей, я сам лично пережил дважды.
Чувства надежды и любви к своим традициям, обычаям, родному языку, которые несла в себе газета, быстрее ветра распространялись по всему огромному Казахстану. Тираж едва ли не за три года вырос до 25 тысяч экземпляров. И это притом, что в ту пору в Казахстане было уже 32 тысячи читателей «Neues Leben». Ведущими друзьями – распространителями были, естественно, учителя немецкого языка как родного и немецкого как иностранного. У них была трибуна в газете, а школьники получали еженедельно свою «Kinderecke». Читали ее далеко не только немцы, но и многочисленные друзья немецкого языка. Лучшими распространителями газеты всегда были Александр Корбмахер и Райнгольд Вагнер, армия студентов и школьников, мечтавших об инязе. Газета учреждала конкурсы для изучающих немецкий язык, проводила викторины.
В 90-е годы газета переживала далеко не лучшие времена. У нее обеднела читательская, да и писательская аудитории. Но сколько бы людей ее ни читало, она по-прежнему остается для них очень и очень необходимой и сегодня. Тираж, как говорят, дело наживное. Он придет снова вместе с переменами к лучшему в экономической и социальной сфере, благодаря реформам. Пройденный газетой путь был не из простых, держалась она на одержимых людях, оставивших о себе неизгладимое воспоминание. Говоря языком Владимира Маяковского, мы, молодежь, имели под рукой примеры для того, чтобы делать с них свою жизнь.
С первого номера вкладывал титанический труд в стилистическую работу поэт из Калининграда Рудольф Жакмьен. Уроженец Германии, он со времени зарождения фашизма эмигрировал на велосипеде в Голландию, а затем нашел прибежище в СССР. Моряком обошел весь свет. Сталинизм затем загнал его в шахту, и там он пух от голода. После трудармии осел в Калининграде. Его «ферзе ам воxенэнде» были всегда остро публицистичны. На этом посту его сменила не менее мужественная Луиза Герман со схожей судьбой.
Роберт Претцер в должности заместителя редактора поражал своей человечностью, работоспособностью, жизнестойкостью. Он был сотрудником довоенной «Nachrichten», редактором педвуза. В 1937 году был репрессирован. От него отказалась жена, как от врага народа. Сыновья росли у сестры. Когда его реабилитировали, он простил жену, но пожить им было не суждено. В целинный совхоз, где Претцер работал бухгалтером, приехал второй муж супруги и убил ее и себя. Претцера спасла от расправы командировка. Он нашел в себе силы жить дальше, встретил, правда, не сразу, подругу юности Эрну Гуммель и завершил жизнь там, где родился, на Волге.
По мере того, как я обретал житейский опыт, во мне росло уважение к этим людям, победившим судьбу, которую в виде зигзагов молний чертила сама Родина-мать. Самое удивительное, что никто из работавших в редакции ветеранов не ворчал и не обижался на Отчизну, никто не обозлился. Союз щедро раздарил Казахстану репрессированных людей. Не избежал их и сам казахский народ. Став суверенным, Казахстан всеми своими жителями жадно потянулся к свободе и демократии. Казахстанцы эти два права выстрадали и заслужили сполна. Победить и утвердиться свобода и демократия обязаны в первую очередь в этой стране СНГ, ибо в пересчете на душу населения казахстанцам досталась большая часть Архипелага Гулаг. Мы обязаны быть наибольшими поборниками свободы и демократии и помнить о том, что права и обязанности – это две стороны одной и той же медали.
Спустя 50 лет от выхода в свет первого номера газеты «Freundschaft» я также не теряю связи ни с коллективом, ни с её читателями. Годы работы в газете обогатили мою языковую компетенцию, за это время я получил обширные познания в области литературы российских немцев, публикуемой на страницах издания. А постоянное общение с читательской аудиторией одарило меня способностями лектора.
Без преувеличения скажу – газета всегда держала курс на перспективу, вместе с ней росли и мы. В меру сил и возможностей необходимо этот процесс продолжать и сегодня. Долголетия вам и успехов! Иван Сартисон
Иван Сартисон, ветеран немецкого движения «Возрождение», многолетний корреспондент «Neues Leben», «Freundschaft», «Deutsche Allgemeine Zeitung»
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
