Яркое дарование художника Эрнста Гейдебрехта оценено и получило широкое признание давно, и, похоже, он давно к этому привык. На вопрос, как приходит к немногим избранным, к коим он, безусловно, относится, мировая известность, что она являет собой – случай, удачу или талант, помноженный на неустанный кропотливый труд, скромно отвечает: «Просто мне очень повезло». Эрнст Давидович Гейдебрехт, чье имя стало почти нарицательным, означающим воплощенную самоотдачу, увлеченность и преданность выбранной стезе, из жесткого, расписанного по минутам рабочего графика выкроил время для беседы с нашим корреспондентом.

/Фото предоставлено Игорем Личедеевым. ‘«Король Лир» на сцене театра им. Лермонтова в Алматы.’/

— Эрнст Давидович, в недавнем прошлом вы алмаатинец. Случайностью, закономерностью или неизбежностью стала для вас эмиграция в Германию? Понятно, высокоразвитое государство с выверенной, десятилетиями шлифуемой социальной системой как постоянное место жительства привлекает многих. Но что вы, как художник, искали и что обрели на исторической родине – новые театральные площадки, новую меру творческой свободы, которые помогли вам реализовать давние замыслы?

Эрнст Гейдебрехт
Эрнст Гейдебрехт

— Ну, во-первых, не называйте меня Эрнстом Давидовичем. Я этого не люблю. По-моему, за свои 75 лет я заслужил право называться только так – Эрнст. Во-вторых, говоря об эмиграции, отвечу однозначно: я туда не рвался, вынудили обстоятельства, которые, как вы знаете, бывают сильнее человека. Я начинал работать в Алма-Ате в Театре юного зрителя, все размеры сцены которого помню до сих пор, затем — в Академическом театре оперы и балета им. Абая.

Вскоре – и это было для меня, молодого художника, совершенной неожиданностью — пригласили сотрудничать со Свердловским оперным театром, одним из лучших и старейших театров России, называемым «лабораторией советской оперы». Во все времена здесь работали выдающиеся мастера, начинали свой творческий путь впоследствии знаменитые певцы Большого театра Иван Козловский, Сергей Лемешев, Ирина Архипова.

Затем, также по приглашению, с 1984 по 1990 годы работал в крупнейшем театре Белоруссии — Академическом Большом театре оперы и балета в должности главного художника. Были созданы такие серьезные спектакли, как «Война и мир» Прокофьева, «Кавалер роз» Р.Штрауса, «Дикая охота короля Стаха» В.Солтана, «Лебединое озеро» Чайковского, «Кармина бурана» К. Орфа, «Весна священная» И. Стравинского, «Болеро» М. Равеля.

Скажу без ложной скромности, я делал довольно крутую карьеру, не знаю, кому ещё из немцев удалось это сделать в театре. Помнится, в украинском Театре имени Ивана Франко главным художником был немец Даниил Лидер, начинавший где-то под Челябинском, рисуя в концлагере, и закончивший свою деятельность одним из самых роскошных театральных художников.

И все было бы у меня хорошо, если бы не чернобыльская авария. Волна радиации пошла на Минск, о чем людям не сообщали, да это и не нужно было — через определенное время все сами догадались. Просыпаешься поутру, а губы сухие, будто обветренные, голова болит, ощущение совершенной тупости, у детей цвет лица какой-то зеленоватый, и поневоле делаешь вывод — надо отсюда тикать.

Через четыре года после Чернобыля мы покинули наш чудный коттедж, который стоял в очень живописном историческом районе Минска, Троицком предместье, на берегу реки, и волею судьбы оказались в Дойсбурге — небольшом, но как все немецкие города необычайно комфортном, чистом, с большими зелеными зонами, городке. Здесь выросли и получили образование наши сыновья – один закончил Дюссельдорфскую академию художеств, другой — музыкальную школу им.Роберта Шумана и теперь работает в театре.

Работу на новом месте я нашел на удивление быстро, лишь через определенное время осознав, что мне крупно повезло. В музыкальной школе, куда я устроился, в числе прочих мы сделали хорошую оперу «Дидона и Эней», с которой гастролировали по Европе. Затем ставил спектакли на театральных подмостках Дессау, Дармштадта, Хагена, где были созданы такие серьезные вещи как «Война и мир», «Ромео и Джульетта».

Но меня как яркого художника часто приглашали и на художественное оформление оперетт, в работе над которыми очень важна выдумка, неординарность.
Важный этап в моей творческой деятельности наступил после телефонного разговора с Евгением Владимировичем Колобовым, одним из самых гениальных музыкантов современности. Своим предложением о совместной работе над «Первой любовью» Тургенева он вернул меня опять в Россию: я лишь услышал «приезжай», и приехал, и будто не было этих лет разлуки, и я начал делать ему спектакли один за другим. Весть о моем возвращении разнеслась быстро, меня стали приглашать в другие театры, и, скажу откровенно, здесь мне работать интереснее, поскольку все же я воспитан и рос в этой культуре. В театре западном нет места чувствам, а есть место разуму, здесь сердце, там рассудочность, там более склонны анализировать поступки, в нашем театре на первом месте востребованные зрителем чувственность, сентиментальность.

— Эрнст, слушаешь вас и создается впечатление, что все складывалось так легко и гладко… Можно ли сказать, что человеку творческому адаптироваться, влиться в новый социум проще, что на Западе художник более востребован?

— Однозначно нет. Капитализм есть капитализм, и там тоже нужно пробиваться. Боюсь, я вообще один из немногих эмигрантов – представителей творческих профессий, кому удалось не только пробиться, но и достичь определенных высот. Везде ценятся профессионалы.

Неплохо можно устроиться хорошему балетному танцовщику, обладателю хорошего голоса, поставленного в хорошей школе. И что очень важно для любого соискателя уютного места под европейским солнцем – это знание языка, а лучше нескольких – немецкого, французского, итальянского, что, кстати, для любого жителя Европы уже давно стало нормой. Там все очень жестко, не верьте никому, что там на вас манна небесная посыплется.

— Залог успешности любой постановки – в тесном содружестве режиссера и театрального художника. В каком театре вам работалось максимально комфортно, была предоставлена наибольшая свобода для самостоятельного художественного решения спектакля?

— У меня с режиссерами–постановщиками никогда не выстраивались такие отношения, которые я называю сложноподчиненными. Мы работаем только на равных, в противном случае я просто ухожу. Могу в чем-то соглашаться или не соглашаться, спорить по поводу направления, в котором постановщик предлагает разрабатывать художественное оформление спектакля. Мне доверяют, за что я своим коллегам бесконечно признателен, но в этом ведь и моя заслуга – за полвека работы в театре я себя уже зарекомендовал.

Сотрудничество с любым западным театром проходит почти по одному сценарию: там ты приходишь в театр, читаешь предлагаемый к постановке материал, обмысливаешь, обдумываешь, какими будут декорации будущего спектакля – работаешь долго, кропотливо, придирчиво определяя место каждой детали, и монументальной и, казалось бы, незначительной. Затем сдаешь свой макет, после чего уходишь и, вернувшись через определенное время, видишь свое увеличенное в двадцать раз детище, в котором теперь ярко просматриваются как безусловные художественные находки, так и все недостатки.

Случается, порой с ужасом думаешь: «Ну почему не догадался сделать то или другое?» и радуешься, что еще есть, пусть и небольшой, промежуток времени на доработку задуманного. Приходишь в здешний театр и видишь: на сцене стоит нечто. Ждешь и, теряя терпение, спрашиваешь, когда же вынесут твой макет, на что тебе отвечают: «Да вот же он, перед вами. Или не узнаёте?» И ведь не будет большого проку от того, что станешь возмущаться, взывать к совести, напоминать, что до премьеры осталось совсем немного времени. Поневоле приходится использовать последний, самый действенный аргумент – выразительную ненормативную лексику. В ответ слышишь: «Что ж ты раньше-то, а? Не мог толково объяснить? Вот теперь всё ясно». Разница в работе там и здесь – это различия менталитета. Ответственность – качество, которое, вырабатывается в человеке веками и, вероятно, передается по наследству. Но здесь очень теплые люди, что невозможно не оценить, и совершенно особая аура, свойственная только периферии, по которой я скучаю вдалеке.

— Эрнст, вы трудитесь плодотворно и успешно, являетесь обладателем многочисленных престижных премий, присуждаемых выдающимся деятелям театрального искусства. Какие из них для вас наиболее значимы и памятны? 

— Очень дорожу «Золотой маской», полученной в 2009 году за спектакль «Орфей» Клаудио Монтеверди, поставленный на сцене Пермского театра оперы и балета им. П.И.Чайковского. В театре собрался потрясающий творческий коллектив, который часто приглашают на гастроли, в том числе и в Москву, где он выступает на лучших сценах столицы, к примеру, в Большом театре.

«Орфей» Монтеверди относится к произведениям мирового оперного наследия, написан 400 лет назад – именно к этой дате и была приурочена постановка. Георгий Исаакян, главный режиссер театра, построил собственный сюжет мифа об Орфее и выставил на первый план не взаимоотношения влюбленных, а взаимоотношения с музой, с призванием. У его Орфея музыка — единственная любовь, и любовь эта всепоглощающая, требующая к себе всецело, способная жестоко отомстить за измену, за мимолетные увлечения, за непонимание собственной высокой миссии. Такая необычная интерпретация произведения потребовала и нетривиального подхода к художественному оформлению спектакля.

Пермский театр небольшой, старый, сцена тоже небольшая. Мы с режиссером Исаакяном поставили все с ног на голову: разместили публику на сцене, а в качестве игровой площадки задействовали зрительный зал – прием в современном театре не новый, но он здорово в данном случае сыграл, объединив актеров, оркестр, зрителей в некий замкнутый мир.

Создали коридор из черных завес, Орфей отправлялся в ад по дороге, проложенной через оркестровую яму, над креслами зрителей; в блестящей колонне – капсуле поместили один из главных персонажей – богиню музыки.

Национальная театральная премия «Золотая Маска» уже не раз вручалась пермским исполнителям: в 1996 году за «Дон Паскуале», в 2004 – за балет «Ballet Imperial», при этом оперные и балетные спектакли этого замечательного театра часто становились номинантами на главную театральную премию. Участие в конкурсной программе «Золотой Маски» 2009 года вновь увенчалось успехом: престижную награду получил мой коллега Георгий Исаакян, выдвинутый в соискатели на звание «Лучшего режиссера», и я, который стал лучшим в номинации «Работа художника в музыкальном театре».

Не менее дорого для меня звание лауреата Государственной премии Белоруссии, присужденное за поставленную 1989 году на сцене Оперного театра БССР национальную оперу «Дикая охота короля Стаха» (по произведению В.Короткевича). Правда, о награждении я узнал, будучи уже в Германии.

— Много ли времени уходит на постановку одного спектакля? Удается ли вам отдыхать?

— В этом году я придумал семь спектаклей. И если бы кто на заре моей юности сказал мне, что в 75 лет я буду так трудиться, я бы никогда не поверил. Занят постоянно, времени с семьей провожу очень мало. Но, по-моему, дома рады, когда я уезжаю, потому что, по их словам, когда я ничего не делаю, от меня прёт такая энергия, что все прячутся. Да, не отдыхал очень давно, но планирую устроить себе полноценный отпуск в ближайшее время. Поеду в Норвегию, откуда доберусь до Полярного круга. В Норвегии есть такой небольшой городок Бодо, в котором меня встретит отдыхающий там же сын и его семья.

В большущий чемодан помещу все самое необходимое, затем — самолетом до Осло, пароходиком до Бодо, а оттуда на автомобиле отправлюсь на самое высокое место в Евразии Норд – Кап. Там тихо, очень тихо, и ощущение такое, что только вчера сошел ледник, и сверкают отполированные вечностью горы. Фантастика!

Но до отъезда я должен представить размеры декораций к спектаклю «Щелкунчик» для Московского академического детского музыкального театра им.Н.Сац, — уникального, первого в мире театра оперы и балета для юных зрителей. По возвращении всего за один месяц мы должны будем сделать этот спектакль.

— Чем запомнилась для вас работа с казахстанскими творческими коллективами? Совместную деятельность с кем из театральных режиссеров – постановщиков вы оцениваете как наиболее плодотворную?

— Так получилось, что за свою творческую жизнь я работал во многих театрах и, знаете, еще не было такого случая, чтобы я покидал какой-либо театр и после этого меня туда еще раза три – четыре не приглашали. Возвращение, вновь работа с ним — всегда неизбежность, и есть в этом радость. Никогда не было так, чтобы я ушел против своей воли или желания, расплевался с театром – нет, меня всегда провожают такими словами: «Если у тебя не получится на новом месте, мы тебя непременно возьмем обратно». И это здорово, мне везло в жизни на очень хороших людей.

С коллективом драматического театра им.Лермонтова это также не первая совместная работа: вначале была постановка на его сцене драмы «Король лир», которую мы осуществили с главным режиссером — постановщиком театра Рубеном Суреновичем Андреасяном. Затем, два года спустя, был приглашен для художественного оформления чеховского «Вишневого сада». Сейчас практически закончена работа над новым спектаклем «Чудики» по произведениям Василия Шукшина, которой я, в целом, весьма доволен. Но к Алма-Ате, к его людям у меня отношение особое, у меня тут очень хорошие друзья. Это счастье, когда ты приезжаешь в какой-то город, который является пусть не городом твоего детства, но городом твоего становления. Здесь я образовался, нашел свой стиль. И пусть минуло уже 40 лет, но воспоминания о тринадцати годах работы в алма-атинском ТЮЗе, затем в Театре оперы и балета живы в памяти.

— Вопрос традиционный, неоригинальный: каковы ваши планы на будущее?

— Сейчас в процессе разработки несколько спектаклей, один из которых, как я уже говорил, «Щелкунчик» в Московском детском музыкальном театре, выбравшем для себя очень важное и очень ценимое мной направление деятельности – музыкальное, эстетическое и в целом нравственное образование детей. И делается это без сюсюканья, а с серьезным отношением к зрителю, к музыке. Сотрудничество с этим театром будет продолжено работой над оперой «Маугли».

Также в ближайшее время в городе Елец на реке Сосна мне предстоит сдача грандиозного действа на историческую тему — оперы современного композитора Александра Чайковского «Легенда о граде Ельце», в которую введена конница, использованы ладьи, созданы потрясающие костюмы для воинов. Были найдены такие энтузиасты, которые для всех задействованных в ристалищах актеров вручную сделали кольчуги, что меня просто потрясло. Уверен, постановку ждет успех, поскольку для участия в ней приглашен знаменитый хор Валерия Полянского Московской государственной академической филармонии.

Таковы мои планы на ближайшее время. Понимаю, что в мои годы такое количество спектаклей — это сумасшествие, но ничего не могу с этим поделать.

Интервью: Лариса Гордеева.

——————————————————————

Эрнст Гейдебрехт. Окончил Алма-Атинское художественное училище в 1965 году. Работал в Алма-Атинском ТЮЗе и Академическом театре оперы и балета им. Абая («Севильский цирюльник» Дж. Россини, «Кармен-сюита» Ж.Бизе-Р. Щедрина, «Щелкунчик» П.И.Чайковского, «Гамлет» А.Исакова, «Ромео и Джульетта» С.Прокофьева).

Широкую известность Э.Гейдебрехту принесли работы в Свердловском (ныне – Екатеринбургском) академическом театре оперы и балета («Борис Годунов» М.Мусоргского, «Пророк» В.Кобекина, «Антигона» В.Лобанова, «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» Н.Римского-Корсакова, «Гаянэ» А.Хачатуряна). Вместе с режиссером Александром Тителем и дирижером Евгением Бражником Эрнст Гейдебрехт был одним из творцов «свердловского феномена», о котором восторженно писали оперные критики начала 1980-х.

В 1984–1990 Э.Гейдебрехт – главный художник Большого театра Белоруссии («Война и мир» Прокофьева, «Кавалер роз» Р.Штрауса, «Дикая охота короля Стаха» В.Солтана, «Лебединое озеро» Чайковского, «Кармина бурана» К.Орфа, «Весна священная» И.Стравинского, «Болеро» М.Равеля).

С 1990 года живет в Германии. Работает в театрах Германии, Швейцарии, Португалии. Сотрудничает с московским театром «Новая опера» («Травиата» Дж.Верди, «Сельская честь» П.Масканьи, «Паяцы» Р.Леонкавалло), Ростовским музыкальным театром («Евгений Онегин» и «Лебединое озеро» Чайковского, «Шехеразада» Римского-Корсакова, «Болеро» Равеля, «Орфей в аду» Ж.Оффенбаха), Пермским театром оперы и балета («…по имени Русалочка» А.Дворжака, «Орфей» К.Монтеверди) и др.
Среди работ Э.Гейдебрехта также многочисленные драматические спектакли.


Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia