Стихи Марка Шатуновского обладают редким свойством будучи один раз прочитанными или услышанными, они словно впитываются в память, прочно входят в сознание Когда слышишь их в другой раз, в сознании легко всплывают уже отдельные слова, строки и целые строфы. Презентация книги М. Шатуновского «Сверхмотивация», выпущенной в начале 2009 г. в «Поэтической серии «Русский Гулливер» (издатели Вадим Месяц, Александр Давыдов, редактор Андрей Тавров), думаю, ещё раз доказала это уникальное свойство поэзии Шатуновского. А именно — её живую натуру.
Белые пластиковые кресла в салоне «Стелла Арт», что на пересечении Малой Никитской, в Скарятинском переулке, расставлены так, как задумал виновник торжества и один из организаторов литературного клуба в «Стелла Арт» Марк Шатуновский. На импровизированной «сцене» кресла стояли дружеским кругом (для самого поэта поставлен единственный чёрный стул), в импровизированном «зале» по традиционным рядам. В центре круга стул с отдельным внимательным слушателем диктофоном.
Марк в пространном представлении не нуждается. Куратор литературных программ в «Стелла Арт» Евгений Никитин в начале презентации подчеркнул это, передав по традиции слово организатору и руководителю (вместе с Марком Шатуновским) литературного клуба в «Стелла Арт», известному поэту и поэтическому наставнику Кириллу Ковальджи.
Первая книга Марка Шатуновского «Ощущение жизни» вышла в свет в 1990 г.
в Париже, и автором вступления к ней, конечно, был ни кто иной, как Кирилл Владимирович Ковальджи. Как известно, в начале 1980-х гг. К. Ковальджи вел литературную студию при журнале «Юность», собравшую тогда в единое силовое поле практически всех ярких молодых авторов, которых не принимала официальная система. Сегодня наставник тех прежних двадцатилетних благодаря своему педагогическому чутью, умению не прямо учить, а создавать наиболее благодатные условия для свободного раскрытия таланта продолжает оставаться очень авторитетным учителем для молодых поэтов. И не только для молодых, но и для нынешних пятидесятилетних.
Кирилл Владимирович принёс с собой на презентацию первую книгу Марка. И сказал, что хотя уже прошло около 30 лет, он может вновь подписаться под своим вступлением к книге. В 1990 г. Кирилл Ковальджи увидел самую суть поэтического явления «Марк Шатуновский»: «У Марка Шатуновского редкое сочетание качеств: органическая, ярко выраженная, порой вызывающая независимость и при этом культурная широта, изысканность. С одной стороны эстетическая дерзость, с другой сердечная деликатность и бескорыстие. Своеобразие таланта бросается в глаза, а эгоцентризм почти не ощутим. Чуткость ко всему новому, авангардному и неистребимая любовь к московской старине… Времена менялись, а Марк Шатуновский сохранял и сохраняет свою независимость. Он, один из первых авангардистов поколения, в чем-то консервативен. Всеобщее увлечение политической публицистичностью, гражданской архисмелостью почти не коснулось его. Главная его забота остаётся в сфере языка и метафоры, эстетического и философского самовыражения. Его творчество неторопливо, но уверенно разворачивается широким фронтом: от стихов (которые всегда на первом месте) до прозы, критики, драматургии. Мы ещё услышим о нем».
И мы слышим о нём уже много лет. И как о поэте, и как о критике. Практически на каждой встрече участников литературного клуба в «Стелла-Арт» и на других литературных мероприятиях Марк читает свой очередной обстоятельный критический очерк (порой на 6-7 страницах), посвящённый произведениям виновника встречи. Такое пристальное внимание к каждому из поэтов вызвано желанием помочь им «узнать себя». Славословие и даже справедливая похвала не способны помочь в этом художнику. Марк в полной мере слова становится оппонентом поэта, проверяя его произведения на прочность, с высоким уважением, резко и безапелляционно разбирая их по гамбургскому счёту. Жаль, что пока не увидела свет книга литературно-критических очерков Марка это было бы событие в современной литературе.
Инициатор и издатель «Поэтической серии «Русский Гулливер» Вадим Месяц в начале презентации отметил органичность выхода книги Марка Шатуновского в серии, реагирующей на яркие, живые поэтические явления. Другой издатель, Александр Давыдов, в конце поэтического вечера заметит: «Явление Шатуновского доказывает, что метареализм не остался в конце XX века, а живёт и в веке XXI, в творчестве своего яркого представителя». Поэзию Шатуновского нередко относят к метареализму. Основной смысл «метареализма», по М. Эпштейну, в том, чтобы, действуя с помощью особых метафор, за видимой действительностью открыть многогранную «метареальность». Такое многообразие неожиданно подчёркивает топографическая карта фрагмента земного шара на обложке новой книги Шатуновского (карта является и знаком серии). Поэзию Марка Шатуновского с её ответвлениями, излучинами, свободным течением удачно сравнить и с картой реки.
Марк поделился со зрителями, что «Сверхмотивация» это наиболее добросовестно изданная его книга, дающая высокую гарантию встречи с читателем.
Микрофон на долгое время перешёл к Марку, и теперь поэзия стала единственным понятным языком общения.
«Неизвестность заложена в нас»
Задумаемся, что делает стихи Шатуновского настоящей поэзией, поэтической истиной? Во-первых, у Марка Шатуновского есть собственная интонация, свой поэтический голос. И, во-вторых, то, что не менее важно: поэт создаёт открытый для понимания текст, «открытое произведение». Открытое произведение (термин Умберто Эко) не допускает предвосхищения в процессе чтения какого-либо из своих звеньев, этапов. Читатель ведом за открытым текстом. Мы не знаем, как поэт продолжит и закончит текст. Марк Шатуновский создаёт настоящую поэзию, ход движения которой нельзя предугадать. «Глубинная память корней» (цитата из Шатуновского) вызывает здесь к жизни сугубо авторские комбинации образов.
Сильная черта Шатуновского органичность, родственность образов внутри одного стихотворения и в целом внутри книги. Например, в стихотворении «большая стирка» (Марк ставит названия произведений с маленькой буквы и нередко в скобках) все подчинено теме стирки. «Мировая душа отмокает, когда усыхает людская плоть».
Другая важная примета стиля Марка создание уникальных образов, я бы сказала, образов штучных изделий. Каждый из этих образов экстраординарен, и абсолютно правдив одновременно. К примеру: «Крылатые, как уши Мандельштама». Очень необычное и верное сравнение. Арсений Тарковский в своих стихах отмечал, что в облике Мандельштама «нечто птичье». Или: «облака неслись, / как стаи вагонеток». Этот образ не только смелый, но и удивительно зримый и даже тактильный. Ведь вагонетки находятся над головой и вполне могут упасть. Образ «облаков-вагонеток» ощущаешь и слышишь не ушами, а теменем.
Марк в своей книге обращается к памяти друзей (Н. Искренко), посвящает стихи ныне живущим поэтам (А. Ерёменко) Поэт живёт рядом с другими поэтами, и в то же время остаётся ярким одиночкой.
Захлёстывает интимная интонация стиха Шатуновского. Его стихотворения порой словно бы ориентированы на близкого человека, владеющего ситуацией. Поэтому в ткани стиха используются описательные обороты, перифразы. К примеру: «когда-то староста поэтов, / по совместительству блюститель в средней школе / алгебраических задачек и ответов». Евгения Бунимовича в этих строках узнает каждый, кто знаком с историей поэзии «восьмидесятых».
В стихах Марка Шатуновского читатель найдёт и историю поэзии (например, историю школы поэтов-«восьмидесятников»), и объяснение психологии творчества. И даже, на мой взгляд, формулу поэтического становления: «вот так поэтами становятся аврально, / объяв себя до равенства с собою». Это редкая по простоте и силе сентенция, объясняющая суть трудно уловимой профессиональной категории «поэт».
Тема идентичности человека с самим собой волнует Шатуновского и в общечеловеческом контексте: «сам с собой совпадаешь точь-в-точь».
Так тонко понимая тему идентичности, поэт ради читателя становится на одну ступеньку с массовым «мы», чтобы читателю было легче даже не понять, а именно принять общее с Шатуновским несовершенство: «мы несовершенны ровно настолько насколько несовершенны / и поэтому просыпаясь влезаем в тапочки и на автопилоте держим курс на унитаз / а в это время сквозь нас протекают загадочной красоты артерии капилляры сосуды и вены». Поэт как раз и один из этих «мы» (потому что так действует), и «другой», не один из них (потому что это осознаёт).
Поэт-мужчина даёт право голоса и право высказывания правды героине-женщине («сумерки жизни»).
Одно дело читать стихи на бумаге или с монитора, другое их слушать, к тому же из уст автора. Стих явление, программно звучащее. Плавная и одновременно чеканная, веская манера чтения Марка Шатуновского делает его тексты ещё жизненнее.
Стихи Марка наводят на размышления, ведут к глубокой рефлексии.
Поскольку Марк не мог быть собственным оппонентом на презентации, то оппонент был выбран заранее, и им стал поэт Сергей Строкань, который по созданной Шатуновским традиции прочитал отзыв, написанный на 6-7 страницах. Сергей сопоставил раннее и нынешнее творчество Марка Шатуновского, образно заявив, что между ними есть незримый туннель. Строкань говорил об эволюции антропоморфного мифа в поэзии Шатуновского человек, сопряжённый с растительными образами, становится всё более «человеческим».
Творчество Шатуновского растёт не из деталей, а наоборот в его стихах из целого произрастает деталь.
Елена Зейферт
03/04/09
Все самое актуальное, важное и интересное - в Телеграм-канале «Немцы Казахстана». Будь в курсе событий! https://t.me/daz_asia
